Стихотворения
Ферапонтово
В потемневших лучах горизонтаЯ смотрел на окрестности те,Где узрела душа ФерапонтаЧто-то божье в земной красоте.И однажды возникло из грезы,Из молящейся этой души,Как трава, как вода, как березы,Диво дивное в русской глуши!И небесно-земной Дионисий,Из соседних явившись земель,Это дивное диво возвысилДо черты, небывалой досель…Неподвижно стояли деревья,И ромашки белели во мгле,И казалась мне эта деревняЧем-то самым святым на земле…1970««Чудный месяц плывет над рекою»…»
«Чудный месяц плывет над рекою»,Где-то голос поет молодой.И над родиной, полной покоя,Опускается сон золотой!Не пугают разбойные лица,И не мыслят пожары зажечь,Не кричит сумасшедшая птица,Не звучит незнакомая речь.Неспокойные тени умершихНе встают, не подходят ко мне.И, тоскуя все меньше и меньше,Словно Бог, я хожу в тишине.И откуда берется такое,Что на ветках мерцает роса,И над родиной, полной покоя,Так светлы по ночам небеса!Словно слышится пение хора,Словно скачут на тройках гонцы,И в глуши задремавшего бораВсе звенят и звенят бубенцы…1970«Село стоит…»
Село стоитНа правом берегу,А кладбище —На левом берегу.И самый грустный все жеИ нелепыйВот этот путь,Венчающий борьбуИ все на свете, —С правогоНа левый,Среди цветовВ обыденном гробу…1970Стоит жара
Стоит жара. Летают мухи.Под знойным небом чахнет сад.У церкви сонные старухиТолкуют, бредят, верещат.Смотрю угрюмо на калеку,Соображаю, как же так —Я дать не в силах человекуЕму положенный пятак?И как же так, что я все режеВолнуюсь, плачу и люблю?Как будто сам я тоже сплюИ в этом сне тревожно брежу…1970По вечерам
С моста идет дорога в гору.А на горе – какая грусть! —Лежат развалины собора,Как будто спит былая Русь.Былая Русь! Не в те ли годыНаш день, как будто у груди,Был вскормлен образом свободы,Всегда мелькавшей впереди!Какая жизнь отликовала,Отгоревала, отошла!И все ж я слышу с перевала,Как веет здесь, чем Русь жила.Все так же весело и властноЗдесь парни ладят стремена,По вечерам тепло и ясно,Как в те былые времена…1970«Уже деревня вся в тени…»
Уже деревня вся в тени.В тени сады ее и крыши.Но ты взгляни чуть-чуть повыше.Как ярко там горят огни!Одна у нас в деревне мглистойСоседка древняя жива,И на лице ее землистомРастет какая-то трава.И все ж прекрасен образ мира,Когда в ночи равнинных местВдруг вспыхнут все огни эфира,И льется в душу свет с небес,Когда деревня вся в тени,И бабка спит, и над прудамиШевелит ветер лопухами,И мы с тобой совсем одни!1970Дорожная элегия
Дорога, дорога,Разлука, разлука.Знакома до срокаДорожная мука.И отчее племя,И близкие души,И лучшее времяВсе дальше, все глуше.Лесная сорокаОдна мне подруга.Дорога, дорога,Разлука, разлука.Устало в пылиЯ влачусь, как острожник,Темнеет вдали,Приуныл подорожник,И страшно немногоБез света, без друга,Дорога, дорога,Разлука, разлука…1970В дороге
Зябко в поле непросохшем,Не с того ли детский плачВсе настойчивей и горше…Запоздалый и продрогшийПролетел над нами грач.Ты, да я, да эта крошка —Мы одни на весь простор!А в деревне у окошкаЖдет некормленая кошкаИ про наш не знает спор.Твой каприз отвергнув тонко,Вижу: гнев тебя берет!Наконец, как бы котенка,Своего схватив ребенка,Ты уносишься вперед.Ты уносишься… Куда же?Рай там, что ли? Погляди!В мокрых вихрях столько блажи,Столько холода в пейзажеС темным домом впереди.Вместе мы накормим кошку!Вместе мы затопим печь!..Молча глядя на дорожку,Ты решаешь понемножку,Что игра… не стоит свеч!1970«Осень! Летит по дорогам…»
Осень! Летит по дорогамОсени стужа и стон!Каркает около стогаСтая озябших ворон.Скользкой неровной тропоюВ зарослях пасмурных ивЛошадь идет с водопоя,Голову вниз опустив.Мелкий, дремотный, без меры,Словно из множества сит,Дождик знобящий и серыйВсе моросит, моросит…Жнивы, деревья и стеныВ мокрых сетях полутьмыСловно бы ждут перемены —Чистой, веселой зимы!1970Сентябрь
Слава тебе, поднебесныйРадостный краткий покой!Солнечный блеск твой чудесныйС нашей играет рекой,С рощей играет багряной,С россыпью ягод в сенях,Словно бы праздник нагрянулНа златогривых конях!Радуюсь громкому лаю,Листьям, корове, грачу,И ничего не желаю,И ничего не хочу!И никому не известноТо, что, с зимой говоря,В бездне таится небеснойВетер и грусть октября…1970Под ветвями больничных берез
Под ветвями плакучих деревьевВ чистых окнах больничных палатВыткан весь из пурпуровых перьевДля кого-то последний закат…Вроде крепок, как свеженький овощ,Человек, и легка его жизнь! —Вдруг проносится «скорая помощь»,И сирена кричит: «Расступись!»Вот и я на больничном покое.И такие мне речи поют,Что грешно за участье такоеНе влюбиться в больничный уют!В светлый вечер под музыку ГригаВ тихой роще больничных березЯ бы умер, наверно, без крика,Но не смог бы, наверно, без слез…Нет, не все, – говорю, – пролетело!Посильней мы и этой беды!Значит, самое милое дело —Это выпить немного воды,Посвистеть на манер канарейкиИ подумать о жизни всерьезНа какой-нибудь старой скамейкеПод ветвями больничных берез…1970Гость
Гость молчит,и я – ни слова!Только руки говорят.По своим стаканам сноваРазливаем все подряд.Красным,белыми зеленымМы поддерживаем жизнь.Взгляд блуждает по иконам,Настроенье – хоть женись!Я молчу, я слышу пенье,И в прокуренной грудиСнова слышу я волненье:Что же, что же впереди?Как же так —скажи на милость!В наши годы, милый гость,Все прошло и прокатилось,Пролетело, пронеслось?Красным,белыми зеленымНагоняем сладкий бред…Взгляд блуждает по иконам…Неужели Бога нет?Расплата
Я забыл, что такое любовь,И под лунным над городом светомСтолько выпалил клятвенных слов,Что мрачнею, как вспомню об этом.И однажды, прижатый к стенеБезобразьем, идущим по следу,Одиноко я вскрикну во снеИ проснусь, и уйду, и уеду…Поздно ночью откроется дверь.Невеселая будет минута.У порога я встану, как зверь,Захотевший любви и уюта.Побледнеет и скажет: – Уйди!Наша дружба теперь позади!Ничего для тебя я не значу!Уходи! Не гляди, что я плачу!..И опять по дороге леснойТам, где свадьбы, бывало, летели,Неприкаянный, мрачный, ночной,Я тревожно уйду по метели…1970Конец
Смерть приближалась,приближалась,Совсем приблизилась уже, —Старушка к старику прижалась,И просветлело на душе!Легко, легко, как дух весенний,Жизнь пролетела перед ней,Ручьи казались, воскресенье,И свет, и звон пасхальных дней!И невозможен путь обратный,И славен тот, который был,За каждый миг его отрадный,За тот весенний краткий пыл.– Все хорошо, все слава Богу… —А дед бормочет о своем,Мол, поживи еще немного,Так вместе, значит, и умрем.– Нет, – говорит. – Зовет могилка.Не удержать меня теперь.Ты, – говорит, – вина к поминкамКупи. А много-то не пей…А голос был все глуше, тише,Жизнь угасала навсегда,И стало слышно, как над крышейТоскливо воют провода…1970«Ах, что я делаю, зачем я мучаю…»
Ах, что я делаю, зачем я мучаюБольной и маленький свой организм?Ах, по какому же такому случаю?Ведь люди борются за коммунизм!Скот размножается, пшеница мелется,И все на правильном таком пути…Так замети меня, метель-метелица,Ох, замети меня, ох, замети!Я пил на полюсе, пил на экваторе —На протяжении всего пути.Так замети меня к едрене матери,Метель-метелица, ох, замети…1970«Я умру в крещенские морозы…»
Я умру в крещенские морозы.Я умру, когда трещат березы.А весною ужас будет полный:На погост речные хлынут волны!Из моей затопленной могилыГроб всплывет, забытый и унылый,Разобьется с треском,и в потемкиУплывут ужасные обломки.Сам не знаю, что это такое…Я не верю вечности покоя!1970«Я люблю судьбу свою…»
Я люблю судьбу свою,Я бегу от помрачений!Суну морду в полыньюИ напьюсь,Как зверь вечерний!Сколько было здесь чудес,На земле святой и древней,Помнит только темный лес!Он сегодня что-то дремлет.От заснеженного льдаЯ колени поднимаю,Вижу поле, провода,Все на свете понимаю!Вон Есенин —на ветру!Блок стоит чуть-чуть в тумане.Словно лишний на пиру,Скромно Хлебников шаманит.Неужели и они —Просто горестные тени?И не светят им огниНовых русских деревенек?Неужелив свой чередНадо мною смерть нависнет, —Голова, как спелый плод,Отлетит от веток жизни?Все умрем. Но есть резонВ том, что ты рожден поэтом,А другой – жнецом рожден…Все уйдем. Но суть не в этом…1970«Мы сваливать…»
Мы сваливатьне вправеВину свою на жизнь.Кто едет,тот и правит,Поехал, так держись!Я повода оставил.Смотрю другим вослед.Сам ехал быи правил,Да мне дороги нет…1970Что вспомню я?
Все движется к темному устью.Когда я очнусь на краю,Наверное, с резкою грустьюЯ родину вспомню свою.Что вспомню я? Черные баниПо склонам крутых берегов,Как пели обозные саниВ безмолвии лунных снегов.Как тихо суслоны пшеницыВ полях покидала заря,И грустные, грустные птицыКричали в конце сентября.И нехотя так на суслоныСадились, клевали зерно, —Что зерна? Усталым и сонным,Им было уже все равно.Я помню, как с дальнего моряМатроса примчал грузовик,Как в бане повесился с горяКакой-то пропащий мужик.Как звонко, терзая гармошку,Гуляли под топот и свист,Какую чудесную брошкуНа кепке носил гармонист…А сколько там было щемящихВсех радостей, болей, чудес,Лишь помнят зеленые чащиДа темный еловый лес!1970Диво дивное
Маленькие Лили
(Для детей)
Две маленькиеЛили —лилипутыувидели на иве желтый прутик.Его спросили Лили:– Почему тыне зеленеешь,прутик-лилипутик? —Пошлиза лейкоймаленькие Лили,На шалости не тратя ни минуты.И так усердно,как дожди не лили,на прутик лилиЛили —лилипуты.1960Старый конь
Я долго ехал волоком.И долго лес ночнойВсе слушал медный колокол,Звеневший под дугой.Звени, звени легонечко,Мой колокол, трезвонь!Шагай, шагай тихонечко,Мой бедный старый конь!Хоть волки есть на волокеИ волок тот полог,Едва он сани к ВологдеПо волоку волок…Звени, звени легонечко,Мой колокол, трезвонь,Шагай, шагай тихонечко,Мой добрый старый конь!И вдруг заржал он молодо,Гордясь без похвалы,Когда увидел ВологдуСквозь заволоку мглы…1961По дрова
Мимо изгороди шаткой,Мимо разных местПо дрова идет лошадкаВ Сиперово, в лес.Дед Мороз идет навстречу.– Здравствуй!– Будь здоров!..Я в стихах увековечуЗаготовку дров.Пахнет елками и снегом,Бодро дышит грудь,И лошадка легким бегомПродолжает путь.Привезу я дочке ЛенеИз лесных даровМедвежонка на колене,Кроме воза дров.Мимо изгороди шаткой,Мимо разных местВот и въехала лошадкаВ Сиперово, в лес.Нагружу большие саниДа махну кнутомИ как раз поспею к бане,С веником притом!1965Медведь
В медведя выстрелил лесник.Могучий зверь к сосне приник.Застряла дробь в лохматом теле.Глаза медведя слез полны:За что его убить хотели?Медведь не чувствовал вины!Домой отправился медведь,Чтоб горько дома пореветь…1966Ворона
Вот ворона сидит на заборе.Все амбары давно на запоре.Все обозы прошли, все подводы,Наступила пора непогоды.Суетится она на заборе.Горе ей. Настоящее горе!Ведь ни зернышка нет у вороныИ от холода нет обороны…1966Ласточка
Ласточка носится с криком.Выпал птенец из гнезда.Дети окрестные мигомВсе прибежали сюда.Взял я осколок металла,Вырыл могилку птенцу,Ласточка рядом летала,Словно не веря концу.Долго носилась, рыдая,Под мезонином своим…Ласточка! Что ж ты, родная,Плохо смотрела за ним?1968Про зайца
Заяц в лес бежал по лугу,Я из лесу шел домой, —Бедный заяц с перепугуТак и сел передо мной!Так и обмер, бестолковый,Но, конечно, в тот же мигПоскакал в лесок сосновый,Слыша мой веселый крик.И еще, наверно, долгоС вечной дрожью в тишинеДумал где-нибудь под елкойО себе и обо мне.Думал, горестно вздыхая,Что друзей-то у негоПосле дедушки МазаяНе осталось никого.1969Воробей
Чуть живой. Не чирикает даже.Замерзает совсем воробей.Как заметит подводу с поклажей,Из-под крыши бросается к ней!И дрожит он над зернышком бедным,И летит к чердаку своему.А гляди, не становится вреднымОттого, что так трудно ему…1969Коза
Побежала коза в огород.Ей навстречу попался народ.– Как не стыдно тебе, егоза? —И коза опустила глаза.А когда разошелся народ,Побежала опять в огород.1969Мальчик Вова
Подошла к нему корова.– Уходи! – сказал ей Вова.А корова не уходит.Вова слов уж не находит.Не поймет, что это значит,На нее глядит и плачет…Жеребенок
Он увидал меня и замер,Смешной и добрый, как божок.Я повалил его на травку,На чистый солнечный лужок!И долго, долго, как попало,На животе, на голове,С восторгом, с хохотом и ржаньемМы кувыркались по траве…Мальчик Лева
Горько плакал мальчик ЛеваПотому, что нету клева.– Что с тобой? – спросили дома,Напугавшись пуще грома.Он ответил без улыбки:– Не клюют сегодня рыбки…После посещения зоопарка
Ночь наступила.Заснули дома.Город заснувшийОкутала тьма.Спать малышаУложили в кровать.Только малышИ не думает спать.Мама не можетПонять ничего.Мама негромкоСпросила его:– Что тебе, милый,Уснуть не дает?– Мама, а какКрокодил поет?Узнала
В дверях из метели старик-водовозУтром вошел, и Аленка сказала:– Мама, ты видишь, пришел Дед Мороз,Я его сразу-пресразу узнала!Январское
Мороз под звездочками светлымиПо лугу белому, по лесу лиИдет, поигрывая ветками,Снежком поскрипывая весело.И все под елками похаживает,И все за елками ухаживает, —Снежком атласным принаряживает!И в новогодний путь – проваживает!А после сам принаряжается,В мальчишку вдруг преображаетсяИ сам на праздник отправляется:– Кому невесело гуляется? —Лесами темными и грознымиБежит вперед с дарами редкими,И все подмигивает звездами,И все поигрывает ветками,И льдинки отвечают звонами,А он спешит, спешит к народуС шампанским, с музыкой, с поклонамиСпокойно прожитому году;Со всеми дружит он и знается,И жизнь в короткой этой праздностиКак будто снова начинается —С морозной свежести и ясности!Разбойник Ляля
(Лесная сказка)
1Мне о том рассказывали сосныПо лесам, в окрестностях Ветлуги,Где гулял когда-то Ляля грозный,Сея страх по всей лесной округе.Был проворен Ляля долговязый.Пыль столбом взметая над слободкой,Сам, бывало, злой и одноглазый,Гнал коня, поигрывая плеткой.Первым другом был ему Бархотка,Только волей неба не покойник, —В смутной жизни ценная находкаБыл для Ляли друг его, разбойник.Сколько раз с добычею на лодкеВыплывали вместе из тумана!Верным людям голосом БархоткиОбъявлялась воля атамана.Ляля жил – не пикнет даже муха! —Как циклоп, в своих лесистых скалах.По ночам разбойница ШалухаАтамана хмурого ласкала…2Раз во время быстрого набегаНа господ, которых ненавидел,Под лазурным пологом ночлегаОн княжну прекрасную увидел.Разметавши волосы и руки,Как дитя, спала она в постели,И разбоя сдержанные звукиДо ее души не долетели…С той поры пошли о Ляле слухи,Что умом свихнулся он немного.Злится Ляля, жалуясь Шалухе:– У меня на сердце одиноко.Недоволен он своей Шалухой,О княжне тоскует благородной,И бокал, наполненный сивухой,Держит он своей рукой холодной.Вызывает он к себе БархоткуИ наказ дает ему устало:– Снаряжай друзей своих и лодкуИ немедля знатную молодкуМне доставь во что бы то ни стало!А за то моя тебе награда,Как награда высшая для вора,Все, как есть, мое богатство клада…Что ты скажешь против договора?Не сказал в ответ ему ни словаВерный друг. Не выпил из бокала.Но тотчас у берега глухогоТень с веслом мелькнула и пропала…3Дни прошли… Под светлою луноюВек бы Ляля в местности безвестнойЦеловался с юною княжною,Со своей негаданной невестой!А она, бледнея от печалиИ от страха в сердце беспокойном,Говорит возлюбленному Ляле:– Не хочу я жить в лесу разбойном!Страшно мне среди лесного мрака,Каждый шорох душу мне тревожит,Слышишь, Ляля!.. – Чтобы не заплакать,Улыбнуться хочет и не может.Говорит ей Ляля торопливо,Горячо целуя светлый локон:– Боже мой! Не плачь так сиротливо!Нам с тобой не будет одиноко.Вот когда счастливый час настанет,Мы уйдем из этого становья,Чтобы честно жить, как христиане,Наслаждаясь миром и любовью.Дом построим с окнами на море,Где легко посвистывают бризыИ, склонясь в дремотном разговоре,Осеняют море кипарисы.Будет сад с тропинкою в лиманы,С ключевою влагою канала,Чтоб все время там цвели тюльпаны,Чтоб все время музыка играла…4– Атаман! Своя у вас забота, —Говорит Бархотка, встав к порогу, —Но давно прошла пора расчета,Где же клад? Указывай дорогу!– Ты прости, Бархотка мой любезный,Мне казна всего теперь дороже!– Атаман! Твой довод бесполезныйНичего решить уже не может!– Ты горяч, Бархотка, и удачлив,Что желаешь, все себе добудешь!– Атаман! Удачлив я, горяч ли,Долго ты меня морочить будешь?Атаман, мрачнея понемногу,Тихо сел к потухшему камину.– Так и быть! Скажу тебе дорогу,Но оставь… хотя бы половину.– Атаман! Когда во мраке ночиКрался я с княжной через долину,Разве я за стан ее и очиРисковал тогда наполовину?– А не жаль тебе четвертой доли? —Ляля встал взволнованно и грозно.– Атаман! Тебя ли я неволил?Не торгуйся! Поздно, Ляля, поздно…Ляля залпом выпил из бокалаИ в сердцах швырнул его к порогу.– Там, где воют ветры и шакалы,Там, в тайге, найдешь себе дорогу!5Поздний час. С ветвей, покрытых мглою,Ветер злой срывает листьев горсти.На коне испуганном стрелоюМчится Ляля в сильном беспокойстве.Мчится он полночными лесами,Сам не знает, что с ним происходит,Прискакал. Безумными глазамиЧто-то ищет он… и не находит.– Где княжна? – вскричалразбойник ЛяляСквозь тугой порыв лесного гула.И сказал Бархотка, зубоскаля:– Вечным сном княжна твоя уснула…Атаман, ушам своим не веря,Вдруг метнулся, прочь отбросив плетку,И, прищурясь, начал, как на зверя,Наступать на хмурого Бархотку.– Жаль! Но ада огненного чашаПо тебе, несчастная, рыдает!– Атаман! Возлюбленная вашаВас в раю небесном поджидает!Тут сверкнули ножики кривые,Тут как раз и легкая заминкаПроисходит в повести впервые:Я всего не помню поединка.Но слетелась вдруг воронья стая,Чуя кровь в лесах благоуханных,И сгустились тени, покрываяНа земле два тела бездыханных…6Бор шумит порывисто и глухоНад землей угрюмой и греховной.Кротко ходит по миру Шалуха,Вдаль гонима волею верховной.Как наступят зимние потемки,Как застонут сосны-вековухи,В бедных избах странной незнакомкеЖадно внемлют дети и старухи.А она, увядшая в печали,Боязливой сказкою прощальнойПовествует им о жизни Ляли,О любви разбойника печальной.Так, скорбя, и ходит богомолка,К людям всем испытывая жалость,Да уж чует сердце, что недолгоЕй брести с молитвами осталось.Собрала котомку через силу,Поклонилась низко добрым лицамИ пришла на Лялину могилу,Чтоб навеки с ним соединиться…7Вот о чем рассказывают сосныПо лесам, в окрестностях Ветлуги,Где гулял когда-то Ляля грозный,Сея страх по всей лесной округе,Где навек почил он за оградой,Под крестом, сколоченным устало…Но грустить особенно не надо,На земле не то еще бывало.Хроника жизни и творчества Николая рубцова
1936 – родился 3 января четвертым ребенком в семье начальника ОРСа леспромхоза Михаила Андрияновича и Александры Михайловны Рубцовых. В автобиографии сообщит: «Я, Рубцов Н. М., родился в 1936 году в Архангельской области в с. Емецк. В 1940 г. переехал вместе с семьей в Вологду, где нас и застала война. Отец ушел на фронт и погиб в том же 1941 году. Вскоре умерла мать, и я был направлен в Никольский д/д Тотемского района Вологодской области, где окончил 7 классов Никольской НСШ в 1950 г. В том же 1950 году я поступил в Тотемский лесотехнический техникум, где окончил 2 курса, но больше не стал учиться и ушел. Подал заявление в Архангельскую мореходную школу, но не прошел по конкурсу.
В настоящий момент подаю заявление в Тралфлот. Н. Рубцов 12.09.52 г.».
1942–1950 – после смерти матери 29 июня 1942 года старших детей взяли родственники, а младшие – Николай и Борис – попали в Красковский детский дом. С октября 1943 г. Николай Рубцов воспитывается в Никольском детском доме. Памяти матери посвящены стихотворения «Аленький цветок», «Детство», а село Никольское с храмом Николая Угодника увековечено в знаменитых строках «Люблю я деревню Николу, где кончил начальную школу…».
1945-м годом датировано одно из самых ранних стихотворений Николая Рубцова «Зима», написанное под влиянием «Детства» И. Сурикова.
Сохранился рассказ учительницы литературы: «Коля любил читать стихи и читал хорошо. Встанет, расставит ноги, смотрит куда-то вдаль и декламирует, а сам, кажется, мысленно, – там, с героями стихотворения».
1950–1952 – Николай Рубцов кончил семилетку и, по его словам, «рвался к морю». Но попытка поступить в Рижскую мореходку закончилась неудачей. Возвращается в Никольское и поступает в Тотемский лесотехнический техникум. Летом 1952 года, кончив два курса «лесного» техникума и, главное, получив паспорт, еще раз пытается пройти конкурс в «мореходку», но теперь уже Архангельскую. Вновь неудачно. Поступает на Тралфлот – подручным кочегара на тральщике РТ-20 «Архангельск». Об этих годах сообщит скупо: «Учился в нескольких техникумах, ни одного не закончил. Работал на нескольких заводах и в Архангельском траловом флоте. Все это в разной мере отозвалось в стихах».
1953 – поступает учиться в горный техникум в заполярном городе Кировск.
1954–1955 – бросает техникум и переезжает к брату Алексею в село Приютино под Ленинградом. Работает слесарем-сборщиком на артиллерийском испытательном полигоне.
1956–1958 – действительная служба на Северном флоте в заполярном городе Североморске, где находилась база флота. Годы службы на эсминце прошли под знаком поэзии Сергея Есенина, которого именно в это время Россия открывала заново. Рязанский прозаик Валентин Сафонов, служивший с Николаем Рубцовым, рассказывает: «Коля прочитал все, что было у меня о Есенине… Брат прислал мне двухтомник Есенина, вышедший в 56-м в Госиздате. Светло-сиреневый переплет, зеленое пятно неприхотливого пейзажа на обложке. Вот это был праздник! Мне и теперь они дороже многих нарядных изданий… Тогда, в машинном отделении, мы не читали друг другу собственных стихов. Даже, кажется, и в голову не пришло такое – читать себя. Говорили только о Есенине».
В годы службы Николай Рубцов посещает литературное объединение при флотской газете «На страже Заполярья», начинает печататься.
1959–1960 – после демобилизации, с ноября начинает работать кочегаром на Кировском (бывшем – Путиловском) заводе, живет в заводском общежитии. «С получки особенно хорошо, – сообщает он другу, – хожу в театры и в кино». Начинает заниматься в литобъединении «Нарвская застава». Поступает в вечернюю школу.
1961 – выходит коллективный сборник «Первая плавка» с пятью стихотворениями Рубцова.
1962 – 24 января Николай Рубцов выступает с чтением стихов на вечере молодой поэзии в ленинградском Доме писателей. Знакомится с Глебом Горбовским и с другими ленинградскими молодыми поэтами. Подготовил рукописный (самиздатовский) сборник из 37 стихотворений «Волны и скалы», в который вошли такие известные в будущем стихи, как «Видения на холме», «Березы», «Добрый Филя», раздел «звукозаписных миниатюр». По предисловию к сборнику можно судить об отношении молодого поэта к официозным литературным и окололитературным кругам. Николай Рубцов заявляет: «И пусть не суются сюда со своими мнениями унылые и сытые «поэтические» рыла, которыми кишат литературные дворы и задворки».
Сдает экстерном экзамены за среднюю школу. Представляет рукописный сборник «Волны и скалы» на творческий конкурс в Литературный институт. Поступает в Литературный институт.
Начало московского периода жизни поэта.
1963 – июлем этого года датирован первый вариант стихотворения «В горнице». В течение года написаны: «Я буду скакать по холмам…» и другие стихотворения, ставшие рубцовской классикой. «В моей памяти, – вспоминает Вадим Кожинов, – Николай Рубцов неразрывно связан со своего рода поэтическим кружком, в который он вошел в 1962 году, вскоре после приезда в Москву, в Литературный институт. К кружку этому так или иначе принадлежали Станислав Куняев, Анатолий Передреев, Владимир Соколов и ряд более молодых поэтов – Эдуард Балашов, Александр Черевченко, Игорь Шкляревский и другие. Нельзя не подчеркнуть, что речь идет именно о кружке, а не о том, что называют литературной школой, течением и т. п. Правда, позднее, к концу шестидесятых годов, на основе именно этого кружка сложилось уже собственно литературное явление, которое получило в критике название или, вернее, прозвание – «тихая лирика». Более того, течение это, вместе с глубоко родственной ему и тесно связанной с ним школой прозаиков, прозванных тогдашней критикой «деревенщиками», определило целый этап в развитии отечественной литературы».