День рождения майора Пронина. Серебристый металлик. Детективы

Я хотел было отказаться от чая, так как пятнадцать минут тому назад уже пил кофе от Евгении, но передумал. Хозяйка может обидеться.

– Александра Сергеевна, а ваша дочь Валя дома?

– В институте. Мы – потомственные педагоги…

– Учится в пединституте?

– Нет. Она закончила обучение в прошлом году. Сразу же поступила в аспирантуру. Продолжает учиться и преподаёт первокурсникам психологию.

– Вы, пожалуйста, дайте мне номер телефона дочери.

– Да-да, конечно… Вы располагайтесь. Через пару минут будет чай.

Я огляделся. В терраске всё проще и скромнее, нежели в городском доме. Старая мебель: круглый стол, накрытый клеёнкой, стулья с потёртой обивкой, у окна древний диван. На стене картина – пейзаж с видом на местную речку, только без моста и без теплиц…

– Это отец нарисовал, или, как говорят художники, написал. Талантливым был. Стихи сочинял, рассказы. Книжку издал. Но это было давно, ещё при Советах. Тогда было проще напечататься… Он умер три года тому назад. Учительствовал в нашей школе до самой кончины. А мама ещё раньше ушла. – Александра Сергеевна поставила на стол пластмассовую вазочку с печеньем и фарфоровую сахарницу. – Иду за чаем…

В доме Евгении пахнет яблоками и борщом. Здесь же я не почувствовал какого-либо запаха, присущего сельскому жилищу. Ну, разве что немножко тянуло стиральным порошком от чистенького покрывала, постланного на старом диване. Да с улицы через приоткрытую дверь тянет тленом от опавшей листвы.

Раскладываю на столе бланки для фиксации результатов опроса. Заполняю графы с уже известными мне данными фигуранта. Остальное запишу со слов и из документа удостоверяющего личность, то есть из паспорта. Дата и время. Сейчас: 11.43…

Сладкий чай с пресными крекерами я выпиваю в течение двадцати минут. За это же время выслушиваю, мысленно редактирую и записываю ответы на поставленные вопросы.

« – Я, Пронина Александра Сергеевна, в прошлую субботу, примерно в четыре часа дня, на рейсовом автобусе номер три приехала из посёлка Сокол в город Энск, что бы навестить мужа Пронина Григория Васильевича. Он в это время должен был заниматься мелким ремонтом в принадлежащем ему доме по адресу: Прощальный переулок, дом 13…

– Дом по указанному адресу был выделен Пронину Г. В. в качестве служебной площади в период его работы в органах внутренних дел в должности участкового уполномоченного милиции. В дальнейшем Григорий этот дом приватизировал…

– На момент приватизации дома, по указанному адресу были зарегистрированы: первая жена Григория Васильевича – Градова Маргарита Семёновна и их дочь Градова Евгения Григорьевна.

– Маргарита Семёновна умерла девять лет тому назад вследствие тяжёлого заболевания…

– Через год после кончины Маргариты Семёновны я встретила Григория. Мы сошлись с ним, расписались в ЗАГСе, и я с дочерью переехала со съёмной квартиры к нему, на Прощальный переулок, 13…

– После переезда мы зарегистрировались по этому адресу…

– Евгения некоторое время проживала с нами. Но, из-за неприязненного отношения ко мне и моей дочери Валентине, ушла из дома и стала проживать у Алевтины Васильевны – старшей сестры Григория.

– Григорий постоянно контактировал с Евгенией. Помогал ей материально. Я этому не возражала. Не смотря на то, что у нас были материальные трудности, мы как-то выходили из создавшегося положения…

– Нет, лично я с Евгенией наладить отношения не хотела…

– И она со мной – тоже…

– Почему я и моя дочь Валентина выписались из дома Григория?.. Ну, потому, что Григорий постоянно намекал мне, что он свою дочь в обиду не даст. И жилплощадь будет принадлежать ей. К тому же у моих родителей есть свой дом. Этот дом, в посёлке Сокол. После смерти моей мамы, отец стал болеть. Он продолжал учительствовать в поселковой школе, но ему было трудно поддерживать себя. Мне пришлось оставить работу в Энске, я преподавала литературу и русский язык в школе номер семь, и переехать сюда. Здесь мне предоставили возможность трудоустроиться в местной школе и в прошлом году предложили должность директора. Я согласилась. Потом папа умер. Мы с Валентиной зарегистрировались в этом доме.

– Григорий ушёл в отставку давно. Некоторое время проживал с нами в посёлке Сокол и работал заведующим на складе готовой продукции при местной теплице. Потом охранником в нашей школе. Последние года два нигде не работал. Ездил в Энск и там занимался своим домом. Вы, наверное, были на Прощальном переулке и видели, как выглядит его дом. Не сравнить с нашим…

– Он и в моём доме делал мелкий ремонт. Труженик. Этого у Григория не отнять. Но в дом дочери он вкладывал и силы и средства…

– В прошлую субботу я пришла в дом Григория… Дверь в терраску была заперта на замочную защёлку, отпираемую только изнутри. То есть без ключа не открыть. У меня были ключи. Я открыла двери… Я вошла в дом…

– Он… лежал на диване в большой комнате… Был одет. По виду – спал… Он всегда отдыхал на этом диване… Ну, думаю, утомился и прилёг… Обувь почему-то не снял…

– Нет, я не сразу обратила внимание, как вы говорите, на странности в позе Григория, и на окружающую обстановку… Ну не снял ботинки. Они были чистыми, а диван накрыт старым пледом… Я на это никак не отреагировала…

– Да-да! Я помнила, что у Григория день рождения!.. Поэтому я и решила навестить его… Я привезла торт, бутылку грузинского вина, подарок… Я купила ему кожаную куртку. Он мечтал о такой куртке…

– Ну да, я подумала, что он спит, и пошла на кухню. А вот там, я на это тогда обратила внимание, на столе стояли две бутылки минеральной воды и бокалы, лежали три чистые тарелки с вилками… Кроме бокалов там были стопки… Маленькие стаканчики для водки… Мелькнула мысль, что ждал меня и Валю…

– Нет, бутылок с водкой или вином на кухне не было…

– Пустых бутылок тоже не было…

– Нет, не похоже, что там распивали спиртные напитки. И закуски в холодильнике были нетронутыми. А ещё на плите стояла большая сковорода с жареной на сале картошкой. Григорий любил жареную картошку. Я ему запрещала, есть эту «отраву». Сплошные канцерогены… Картошка была ещё тёплой… А ещё на рабочем столе стояла открытая банка с маринованными огурцами, но непочатая… Банка открытая, а огурцы из неё не доставали… И тарелки на столе были неиспользованными… И вообще, в кухне наблюдался порядок, и в доме тоже… Я убрала лишнюю посуду. Думала, что кроме меня на именины никто не придёт. Хотелось побыть с ним наедине…

– А Григорий, как мне думалось, спал…

– Не подходила я к нему минут сорок… Настроение у меня было прекрасным. Пусть, думаю, поспит муженёк. Накрыла стол к ужину на двоих… На улице стало темнеть… Знаете, я ужасная трусиха и боюсь темноты. А у нас кладбище рядом… Бездомные собаки там собираются, устраивают такой гвалт, не приведи господь… Это я о себе. Но в тот день настроение было хорошим…

– Ну вот, пошла будить Григория… А он какой-то странный лежит. Лицо серое. Я ладошкой щупаю его лоб. Он у него мокрый и совершенно холодный. Приложила ухо к груди, ничего не слышу. Пульса нет… Руки у него лежали на груди, как у покойника. Я пульс щупаю, а рука как будто одеревенела, не слушается… Вот тут-то у меня и началась истерика… Я к соседям в 15-й дом. Там Варвара Трофимовна, подружка моя, выслушала мои истерические вопли и позвонила дежурному скорой помощи… Врач скорой помощи, старичок, сам еле ходит, посмотрел, пощупал и говорит мне: вызывайте перевозку в морг. Инсульт… обширный… А у меня всё онемело. Еле-еле объяснила ему, что кладбище рядом, хоронить будем из дома, рядом с покойной женой. А он мне справку выписал на получение свидетельства о смерти и говорит, что из похоронного бюро приедут, скорее всего, в понедельник. Заказов у них много…

– Чуть позже пришли Варины сыновья и помогли поместить тело в большой комнате на развёрнутом столе… Дочь приехала… Опять слёзы…

– Ваш Окуневский появился и исчез. Мне не до него было…

– Нет, Евгении я не звонила. Да у меня и номера её телефона не было. Я только вчера, просматривая записные книжки Григория, обнаружила его. И сразу же сообщила… Обо всём рассказала…

– Конечно же, было стыдно… И сейчас – тоже…

– А криминал выявили сотрудники из похоронного бюро. Позвонили в полицию и в судебно-медицинскую экспертизу. Капитан Окуневский снова приходил, составил протокол… Эксперт осмотрел тело покойного, взял образцы на анализы, и говорит мне: ваш муж убит… Предложили направить тело в морг. Однако машины перевозящей покойников долго не было. Эксперт куда-то позвонил, а потом спросил, могу ли я повторно вызвать бригаду из бюро, что бы подготовить тело к захоронению. Разрешили, значит, обойтись без доставки в морг… Вот и всё!.. Приехали серьёзные мужчины, помыли моего Гришу, одели в казённый костюм и в гроб положили… На следующий день отнесли муженька на кладбище, к первой супруге Маргарите. Так что справедливость соблюдена… А я, наверное, обоснуюсь на здешнем погосте, с родителями…»

Глава седьмая

– Ещё чаю? – спрашивает Александра Сергеевна, увидев, что я положил ручку на стол и начинаю разминать затекшие пальцы.

– Спасибо, не откажусь.

– Почерк у вас каллиграфический!.. А у нас учителя пишут как доктора. И детей учат подобному «чистописанию». А раньше-то, грамотные судари и сударыни такую красоту создавали! Какие письма писали друг дружке! И всего лишь гусиными перьями! Любо дорого посмотреть. И что писали! Весь мир читает, и долго будет читать наших предков!.. А сейчас новое поколение ничего не читает, и ничего не пишет. Эпистолярный жанр совсем загубили. Остались одни «эсэмэски».

Вздохнула и ушла в дом готовить новую порцию чаю.

…Ну а мы, полицейские, разумеется, не в счёт. Потому что не судари и пишем шариковыми ручками всякую чушь. Всего-то совпадений с потомками – каллиграфия. Да и то без завитушек…

Прочитал написанное.

Логика вроде бы прослеживается. Если криминал подтвердится, то по нашим с Мишей маршрутам пойдут более опытные следователи.

А что на данный момент имеется у нас? То, что подсказывает или намекает сыщику на искомое. Ничего… Есть женщины, уважавшие и любившие майора Пронина. Не могли эти женщины убить хорошего человека: любящего и любимого отца и мужа.