Вспомни всех

Ганс просиял.

– Что это за подсобные нужды, Фриц?

– Нуу, знаешь, сейчас каждый человек на счету. Если ты пока не годишься для того, чтобы быть воином, то сгодишься для других дел. Стирать, убирать, готовить на кухне. Всё это, не менее важно в армии, сам понимаешь. Если ты готов делать всякую нудную работу, то, думаю, отец пристроит тебя в казармы.

– Я готов, Фриц! – ответил Ганс, – Ради фюрера, я готов на всё!

– Хорошо, хорошо. Сначала всё равно нужно добиться разрешения у моего отца, так что не спеши. Идём сюда, – указал он направление.

***

Отца Фрица звали Рихард.

Рихард считал себя человеком умным. Ещё в начале двадцатых годов, когда страна задыхалась от кризиса, он смог уловить верное направление в народной буре, и примкнул к партии национал социалистов. Когда партия Гитлера вступила в отчаянное противоборство с коммунистами, многие из соратников Рихарда переметнулись во вражеский стан.

Особенно, подобное дезертирство наблюдалось во время арестов Адольфа Гитлера.

Рихард, всё время оставался верен своему сюзерену. Он полагал, что капитана корабля, во время шторма менять нельзя. Конечно, опасность поражения нацистов в борьбе за власть была более чем ощутимой, однако, он, Рихард, свой выбор сделал и не стал бы, спасая собственную шкуру «делать ноги».

И дело тут не только в верности. С позиции здравого прагматизма: метания из лагеря в лагерь, никогда не приносят пользы. Даже, в случае победы коммунистов, все эти перебежчики, ни за что не снискали бы уважения в стане своего нового командования.

Кому нужны предатели? Если он изменил своему бывшему командиру, спасая собственную шкуру, то изменит и новому! При первой же опасности.

Рихард оставался верен национал социализму, и в тридцать третьем, когда фюрер укрепился во власти, его карьера стремительно пошла вверх.

Через три года, Рихард получил звание штурмбанфюрера СС, что в прежние времена, соответствовало майору. Он был невероятно горд собой!

Старший сын, Фриц, подавал большие надежды. Он искренне разделял веру отца в фюрера, готов был пожертвовать жизнью ради дела национал социализма, и днями напролёт занимался поиском всё новых молодых рекрутов.

В дверь кабинета Рихарда постучали.

– Разрешите? Вас просит принять сын, в сопровождении молодого человека, господин штурмбанфюрер! – сообщил адъютант.

«Лёгок сынок на помине» – подумал Рихард, а вслух сказал.

– Вы можете пропускать моего сына, впредь, без предварительного уведомления, унтерштурмфюрер. При условии, разумеется, что я буду в кабинете один.

– Так точно, господин штурмбанфюрер! Разрешите, идти?

– Иди. И принеси нам чай.

– Слушаюсь, – поклонился адъютант.

В кабинет вошёл Фриц, в сопровождении незнакомого пацана.

– Хайль Гитлер, – вытянулись они в приветственном жесте.

– Хайль Гитлер, – ответил Рихард, – здравствуй сын, кто это с тобой?

Он мог бы и не спрашивать, потому как знал итак. Фриц приводил к нему новых рекрутов с завидным постоянством. Только мальчишкам, нужно внимание. Каждый новенький должен думать, что он один такой. Сын не говорил им о том, что оказывает подобные услуги пачками. Каждый из них считал себя индивидуальностью, единственным близким другом Фрица.

В этом сын, был очень похож на отца. А отец на фюрера.

– Отец, разреши представить тебе, моего хорошего друга, – сказал способный ученик фразу, которую произносил уже десятки раз, – Ганс!

Рихард изобразил на лице безграничную заинтересованность и вышел из-за стола, чтобы пожать руку этому прекрасному человеку. Этому Гансу!

– Здравствуй, Ганс! Очень рад знакомству, – сказал он, будто Ганс, был звездой оперного театра.

– Здравья желаю, господин штурмбанфюрер! Для меня огромная честь… – захлёбываясь слюной, расшаркался Ганс, но Рихард его перебил.

– Что ты, друг мой, право не стоит! Напротив, это честь для меня, оказать помощь молодому человеку в его славном намерении. Ты ведь хочешь послужить фюреру? – перешёл он ближе к делу.

– Да, господин! Конечно! Мне нужна работа и… место, где жить, господин штурмбанфюрер!

– Вот как? – изобразил удивление Рихард, – а что же твои родители?

– Моя мать, герр начальник, она мешает мне служить делу партии! Она, она… вредитель!

– Да что ты!? – возмутился Рихард, – как же так! Вот дела! И ты готов подать официальное заявление на свою матушку?

Ганс замешкался.

– Понимаю, – по-отечески добро, сказал Рихард, – не будем торопить события. У тебя будет ещё время, обдумать это трудное решение.