Геополитика. Как это делается

В феврале 1708 года шведская армия переходит Вислу – поход на Москву начинается [66 - Павленко Н. И. Вокруг трона. – М.: Мысль, 1999. С. 47.]. В то же время Матвеев в очередной раз предлагает Англии заключить союз с Россией. Несложно догадаться, что эта попытка станет последней и никакого ответа на нее Британия не даст. «От слов гладких и бесплодных, – пишет русский дипломат царю, – проходит одна трата времени для нас» [67 - Пескова Г. Н. Из ранней истории российской дипломатии // http://www.idd.mid.ru/letopis_dip_sluzhby_05.html.]. В апреле 1708 года сам Петр написал Головкину: «Об Андрее Матвееве, как уже давно говорено, то ему время отъехать, ибо все (что творится в Лондоне) рассказы и стыд» [68 - Там же.].

Матвеев упаковал чемоданы и подготовился к отъезду. И тут случилось нечто вовсе невероятное. Практически как падение метеорита в Челябинске зимой 2012 года. То, что совершенно невозможно, то, чего никто не ждет. Только упал «метеорит» в дипломатии. 18 июля 1708 года посланник русского царя получил прощальную аудиенцию у королевы Анны. А спустя три дня с ним произошел случай, аналогов которому практически нет в истории мировой дипломатии, который в дальнейшем послужил поводом для законодательного оформления гарантий прав и привилегий дипломатических представителей и был вписан в историю международного права. 21 апреля 1709 года Англия приняла закон «О сохранении привилегий послов и публичных министров», известный под названием «статута Анны». Он сохраняет силу и поныне [69 - Пескова Г. Н. «Замыслы наши, может быть, великие…» К 300-летию Великого посольства Петра I // http://www. montreal.mid.ru/dip_09.html.]. Что же случилось с посланником Петра Великого? Матвеев был задержан на улице некими вооруженными людьми и подвергся при этом оскорблениям и побоям. Потом выяснилось, что это были… полицейские. Они схватили посланника русского царя, который якобы был должен кому-то 50 фунтов, по запросу кредитора. Далее Матвеева приволокли в суд (!), который назвал его виновным и отправил под стражу, где он некоторое время и просидел [70 - На арест дипломатов не решались даже нацисты. Все советские дипломаты после начала войны с Гитлером благополучно уехали на родину. Единственный похожий случай – это захват американских дипломатов в посольстве в Тегеране в 1979]. Это было просто неслыханно. И разумеется, сделали это англичане не просто так, а в качестве наглядной демонстрации того, как «высоко» ценят в Лондоне дружбу России. Разразился скандал, в ходе которого англичане выразили сожаление и даже извинились. Правда – через два года. А вопиющий случай и возмущение дипломатического сообщества послужили поводом для принятия соответствующего законодательного акта…

Удивляться наглому поведению британцев нечего – они считали, что петровской России уже, собственно говоря, и нет. Шведы на подходе. В мае 1708 года британский посланник в России отправляет в Лондон депешу с максимально подробным описанием русского флота, более похожую на агентурное донесение: «Англичанин (посол Уитворт. – Н.С.) очень заинтересовался русским флотом и поспешил отправить в Англию “Список судов царского флота в мае 1708 г., стоявших на якоре в тридцати верстах от Петербурга между островом Ричарда (Ritzard) и Кроншлотом под начальством генерал-адмирала Апраксина и вице-адмирала Корнелия Крюйса”. Вот цифры, которые он дает: 12 линейных кораблей с 372 орудиями и 1540 человек экипажа; 8 галер с 64 орудиями и 4 тысячами человек экипажа; 6 брандеров и 2 бомбардирских корабля; мелких судов – около 305» [71 - Тарле Е. В. Русский флот и внешняя политика Петра I. С. 38–39.Что же касается отношения англичан к России и к русским, которых британцы тогда называли «московиты», то лучше всего его характеризуют записки посла Чарльза Уитворта под названием «О России, какой она была в 1710 году». Вот лишь одна цитата, наполненная «искренней любовью». Речь в ней идет о почитании русскими икон: «Почитание, выказываемое по отношению к этим картинам, – грубейший вид идолопоклонства, и оно составляет основную часть их набожности. Этим картинам они кланяются и крестятся; каждый ребенок имеет своего покровителя-святого, которого ему определяют при крещении, а каждая комната – свою картину-заступника в одном углу, который у русских является почетным местом. Посторонние, входя в дом, отдают дань уважения этой картине, прежде чем приступить к делу или обратить внимание на присутствующих. Все эти изображения называют общим именем – Бог» (см:. http:// www.vostlit.info/Texts/rus12/Uitwort/frametext.htm).].

Шведы решительно двигаются на Украину [72 - Поскольку русскому читателю по понятной причине (основание Петербурга) гораздо более известен Северный фронт борьбы со шведами, необходимо сказать пару слов о том, что происходило на другом театре военных действий. С 1701 года шведы гоняются по Польше за союзником Петра курфюрстом Саксонским и королем Польским Августом II. Лишь в 1704 году шведский король отнял польскую корону и возложил ее на своего ставленника Станислава Лещинского, получив поддержку части польской шляхты. Такое развитие событий не соответствовало интересам России, которой нужно было на как можно более долгое время «упрятать» Карла XII в польско-саксонские дела. Поэтому Петр отправил в Польшу на помощь союзнику 12-тысячный экспедиционный корпус. Меншиков в этом походе командовал русской кавалерией и отлично бил польских панов. Пока в январе 1706 года, то есть зимой, что было удивительно и противоречило всем правилам ведения войны, шведская армия решительным маршем не отправилась на помощь своим польским друзьям. После стремительного похода шведы оказались у стен Гродно. Штурмовать город они не стали, а попытались отрезать от снабжения русские войска, сосредоточенные в нем. Командовал нашей армией «импортный» фельдмаршал Огильви. Иностранец собирался дать шведам сражение или тихо сидеть в городе, тогда как Петр, срочно выехавший к армии, требовал немедленно ее отвести. Понимая, что Огильви может погубить армию, царь отправляет в Гродно Меншикова с приказом увести любой ценой 40-тысячную армию. Однако Огильви одумался и сам увел войско. Бросив часть тяжелой артиллерии, русские войска отходят к Киеву. Шведский король начал было преследование, но потом развернул свою армию и отправился назад к границам Саксонии. В тот раз он не рискнул углубиться в русскую территорию. В октябре 1706 года в битве при Калише Меншиков разгромил шведско-польское войско.]. Однако план наших северных соседей был куда более изощренным, чем простое вторжение в окраинные области России. Практически одновременно удар планировалось нанести в Эстонии, из Финляндии по Петербургу и в благословенной Украине. Все вместе составляло показательную порку русских, и итогом ее должен был стать полный разгром России, а не простое «забирание назад» завоеванных Петром земель. И тут план начал давать сбои: Карл XII недооценил ту временную паузу, что он дал русской армии. Перед ним была уже совершенно другая сила: «Первым двинулся из Эстляндии отряд генерала Штромберга, но его два полка потерпели от Апраксина тяжкое поражение» [73 - Тарле Е. В. Русский флот и внешняя политика Петра I. С. 35.].

В устье Невы шведы направили целый флот в составе 22 кораблей с 13 000 солдат на борту под командованием генерала Любекера. Задача – взять Петербург. Сил для разгрома шведов у нашей армии и флота в тот момент и в том месте не было. И тогда командующий граф Апраксин решил применить хитрость. В одной из стычек шведы захватили его переписку, в том числе письмо к начальнику этого небольшого русского отряда генералу Фризеру, где сообщалось, что Апраксин спешит на помощь с большой армией, которой на самом деле не было. Шведы поверили, испугались грядущего разгрома и поспешно начали грузиться на суда: «Наконец, когда у неприятеля осталось на берегу лишь около пяти батальонов, Апраксин напал на шведский лагерь и перебил 900, а в плен взял 209 человек. Последние часы посадки имели вид и характер панического бегства» [74 - Тарле Е. В. Русский флот и внешняя политика Петра I. С. 36–37.].

Спасаясь, шведы перебили на берегу около 6000 лошадей, а их потери составили от 4000 до 5000 солдат. Эта история и стала точкой изменения отношения к происходящему в России со стороны ведущих держав мира. Пока робкого – ведь впереди еще было Полтавское сражение, которое в буквальном смысле за несколько часов вывело Россию в разряд сильнейших держав мира. Но до поражения шведской армии на Украине в Лондоне считают, что «все это может быть исправлено победой Карла XII и его нового неожиданного союзника – гетмана Мазепы» [75 - Там же. С. 40–41.].

Однако череда поражений шведов продолжается:

28 сентября 1708 года состоялась битва при Лесной, где целый корпус генерала Левенгаупта был разгромлен, и Карл XII так и не дождался громадного обоза с припасами и амуницией. Между прочим, битва при Лесной при внимательном рассмотрении также «намекает» на некие особые обстоятельства измены Мазепы. Дело в том, что шведский король вышел из Саксонии через Гродно и Вильно на Смоленск. Но вместо того, чтобы там ожидать отряд генерала Левенгаупта, двигающегося из Риги, Карл XII решительно повернул на юг для соединения с гетманом Мазепой [76 - Хронология предательства Мазепы весьма любопытна. Петр Великий предстает очень доверчивым человеком. О неверности Мазепы постоянно поступали сигналы. Последние по времени – в конце 1707 года. Они исходили от полтавского полковника Искры и генерального судьи Кочубея. Реакция Петра – «клеветников» выдали на расправу… самому Мазепе. 14 июля 1708 года они были казнены, а в октябре 1708 года измена Мазепы наконец открылась. Эту язву нужно было выжигать быстро и решительно. Меншиков именно так и действовал: 31 октября 1708 года он подошел к гетманской столице городу Батурину, 2 ноября взял его штурмом и сжег. Так что даты свидетельствуют: Карл шел на Украину, уже зная об измене гетмана. И очень вероятно, что этот факт был одним из решающих для определения им своей стратегии.]. Итогом этого и стал разгром корпуса Левенгаупта – русским удалось разбить шведов по частям. Почему же опытный полководец Карл нарушил основополагающий принцип стратегии – не произвел концентрацию сил на главном участке? Видимо, потому, что присутствие на Украине он считал в любом случае более важным. По какой причине? Нам остается только догадываться.

И вот началась памятная Полтавская битва (27 июня (8 июля) 1709 года). Подробный ход сражения остается за рамками нашего интереса, отметим только, что разгром шведской армии был неожиданно быстрым. И полным – лишь небольшая группа шведов смогла спастись бегством вместе со своим раненым королем [77 - Накануне сражения Карл был ранен в ногу во время рекогносцировки. После Полтавы он убежал во владения турецкого султана, где прожил пять с половиной лет. То есть война России со Швецией продолжалась, а шведский король сидел у турок и оттуда руководил своей страной и боевыми действиями в Европе. А ведь тогда не было ни Интернета, ни телефона, ни телеграфа.]. Вся остальная отступившая шведская армия сдалась русским преследователям у переправы [78 - Капитуляция шведов произошла под Переволочной 30 июня 1709 года. Сдалось преследовавшему их 9-тысячному отряду Меншикова около 16 тысяч человек. Также при Полтаве в плен к русским попал и британский «куратор» шведского короля – некто Джеффрис, состоявший на непонятной должности «секретаря ее величества королевы английской при короле шведском Карле».].

После разгрома шведов под Полтавой русская армия расквартировалась в Польше, готовая, если нужно, двинуться и дальше. Ставленник шведов – польский король Станислав Лещинский – пустился в бега, уехав из своей страны, а сам русский царь отправился в Европу, чтобы постараться решить задачи России дипломатическим путем. И вот уже 31 марта 1710 года Россия и Швеция подписали в Гааге обязательство не вести военных действий в шведских владениях в Германии. Настаивали на этом Англия и Голландия [79 - Северная война // http://www.hrono.info/sobyt/1700sob/nord_w.php.]. Петр согласился – и правильно сделал. Обязавшись не лезть дальше в Европу, он получил некое молчаливое согласие на присоединение прибалтийских владений Швеции и сделал первый шаг к потенциальным мирным переговорам.

Расстановка сил в Европе, а значит и в мире, действительно резко изменилась за один день. Победителей любят все, проигравшие никому не интересны. Это простое правило современная Россия прочувствовала на себе в полной мере. После того как Горбачев уничтожил СССР, а Россия стала демократией по западному образцу, уважение к нам со стороны ведущих держав мира и их прихлебателей не только не возросло, а, наоборот, резко снизилось. Сплошные претензии и обвинения. Так и будет, пока мы снова не станем сильными. А пример Великого Петра – еще одна наглядная иллюстрация этого тезиса. Лишь только шведская армия исчезла под Полтавой, как наши старые союзники вновь появились из небытия. Северный союз в составе России, Дании, Польши и Саксонии был немедленно восстановлен. Отправившись после Полтавы в Европу, русский царь добился возобновления симпатий своих бывших союзников, а в результате личного свидания с прусским королем Фридрихом I – и присоединения Пруссии к Северному союзу. Как гриб после дождя, буквально за несколько месяцев на севере Европы образовался новый мощный союз во главе с Россией, меняющий всю конфигурацию сил на континенте.

По возвращении из поездки русский царь устроил грандиозный парад победителей. Его провели в Москве. Как известно, Сталин прекрасно знал историю. Не этот ли парад петровских войск подсказал ему блестящую идею московского Парада Победы?

После Полтавы и Париж стал искать пути улучшения отношений с Россией. Французский король, дела которого в Войне за Испанское наследство шли все хуже, начинает предпринимать попытки втянуть Петра в орбиту своей политики. В принципе Франции все равно, кто может стать соперником Великобритании и Голландии – шведский король Карл или заступивший на его место русский царь Петр. «Людовик решил соблазнить Петра, предложив ему торговый договор России с Францией и Испанией. Французскому послу повелевается обратить внимание царя на опасность в будущем, грозящую ему со стороны Англии и Голландии, “интересы которых уже не могут согласоваться с его (царскими. – Е. В. Тарле) интересами”. Зная, до какой степени царь поглощен мыслью о создании флота, французская дипломатия особенно обращает внимание Петра на следующее соображение: “Англия и Голландия только потому с ним обходились дружески, что они находились в войне с Францией и Испанией. Полагались на шведского короля, который стоял во главе многочисленной армии, и нельзя было предвидеть, что царь может в столь короткое время сделать такие значительные завоевания”» [80 - Тарле Е. В. Русский флот и внешняя политика Петра I. С. 50.].

В то время война велась только в теплое время года – зимой войска отправлялись на зимние квартиры. Поэтому после разгрома шведов летом 1709 года боевые действия возобновились лишь весной 1710 года. Русская армия начала занимать с боем шведские владения в Прибалтике, получая стоянки для русского флота. 4 июля 1710 года сдалась крепость Рига, 13 июля – Выборг, 29 сентября капитулировал Ревель (Таллинн). Вопрос современным либералам: чьим владением была Рига (и большая часть Латвии), равно как и Таллинн (и большая часть Эстонии)? Шведским. Никаких латвийских и эстонских государств, которые можно было бы «оккупировать», никогда не существовало. Позднее по Ништадтскому миру 1721 года эти и другие территории официально войдут в состав Российской империи. А Россия под давлением Британии заплатит Швеции… контрибуцию. То есть фактически купит эти земли у шведов. Законность вхождения Прибалтики в состав России никто никогда не оспаривал, а вот правомерность их выхода из состава нашего государства в 1918 году вызывает большие сомнения. Русские так активно «рубили окно» в Европу в 1710 году, получая порты в Балтийском море, что в Европе не на шутку испугались «сыпавшихся щепок». Став геополитическим игроком, сухопутная Россия Петра Великого немедленно оказалась в перекрестии мировой политики. А активное строительство флота, которое вел русский царь, вообще приковало к нему особое внимание главной державы Моря. Следующие 200 лет прошли под тем же самым знаменем: наши геополитические «партнеры» постоянно старались переиграть историю по-своему. Способы были разными: войны, убийства, подкуп, попытки поставить во главе России своего монарха. Но все это не приносило нужных плодов.

Результат дала только революция. Геополитика и революция? Как они связаны между собой? Чтобы это понять, оставим Петра Великого и перенесемся в другую историческую эпоху.

Вернее, в целых две…

Глава 3

Кому мешает флот, или Отчего все революционеры так не любят русские боевые корабли

Мятеж не может кончиться удачей – в противном случае его зовут иначе.

    Джон Харрингтон, английский поэт [81 - Перевод С. Маршака.]

Представьте себе ситуацию: идет борьба за чемпионство страны по футболу. Претендуют на победу несколько команд, но главных конкурентов двое. И вдруг в одном из клубов разгорается скандал: прямо накануне решающих матчей команда изгоняет тренера, а игроки начинают громкое выяснение отношений. Оно заканчивается массовой дракой в раздевалке, в ходе которой наиболее ценным футболистам наносятся серьезнейшие травмы. В итоге к началу сражения за первое место команда приходит ослабленная и с треском проигрывает все матчи второй половины чемпионата, занимая не первое, а предпоследнее место. Кому выгодно такое развитие событий? В самой команде практически никому, зато другие клубы, получившие возможность занять первые строчки в турнирной таблице, очень даже в выигрыше. Кто еще? Один игрок из разваленного коллектива, кто сознательно внедрил лживую информацию, ведущую к конфликту, и нарочно обвинил тренера и ключевых игроков в неблаговидных поступках. На его банковский счет от «неизвестного доброжелателя» легла кругленькая сумма, которую он никогда не мог бы заработать, честно играя за свою команду. Такое разве невозможно? Возможно. А теперь представьте себе, что на кону не золотые медали чемпионата страны или мира по футболу, а доминирование на планете. Контроль над ресурсами, над странами и континентами, фактическое написание истории человечества и определение путей его развития. И благодаря сваре и внутренней смуте в одном государстве на первые позиции выходит другое. Неужели никому из опытных политиков никогда не придет в голову самим организовать ослабление конкурента под видом случайно возникших внутренних разборок? Неужели умные мужи будут только добросовестно конкурировать с противниками в мирное время и честно воевать с ними в военное? А ведь известно, что в политике хороши все средства, которые приводят к победе. Только обычно все это политическое грязное белье относят почему-то на самый нижний уровень – подкуп избирателей, лоббирование интересов, создание искусственных проблем конкурентам. На самом верху политической пирамиды – там, где властвуют геополитические интересы, если верить историкам, – одни «святые Франциски» и «матери Терезы». Но в таком утверждении нет логики. Наоборот, чем ценнее приз, тем активнее будут применять все недозволенные методы в стремлении его заполучить. Нравится нам или нет, но это именно так. Значит, уничтожение противника путем его внутреннего ослабления является одним из основных методов геополитической конкуренции.

Именно поэтому любая революция всегда радостно приветствуется геополитическими соперниками страны, где она происходит. И в 99 % случаев революционеры обязательно связаны с врагами своей родины, получая от них помощь деньгами, оружием, дипломатией или советами. В оставшемся 1 % внешние силы подключаются на этапе развития стихийного бунта, который случается крайне редко, но все же бывает. Задача внешних сил – направлять своих агентов внутри новой революционной власти на те действия, которые будут ослаблять охваченную беспорядками страну.

А теперь спросите себя: кто в «команде» другой державы будет представлять для вас, руководителя другой «команды», главную опасность?

• Элита – умные, знающие и те, кому известно, за что идет борьба.

• Та часть элиты, которая непосредственно участвует в борьбе, – сотрудники спецслужб, тайные финансисты, военные.

• Имеющие отношение к сфере, в которой страна наиболее уязвима, в которой противник может получить в свои руки тот самый ларец с «иглой Кощея».

Вот этих «игроков» команды противника нужно во время смуты выводить из строя первыми. Желательно на тот свет – так надежнее. Никто ведь не знает, насколько крепкую и долгую кашу удалось заварить на территории геополитического конкурента. Поэтому кровавое развитие событий революции всегда выгодно внешним силам. В безжалостной вакханалии перемелются не только военная мощь и экономика, но и вполне конкретные, опасные для других стран личности. А некоторых можно переманить к себе под предлогом их защиты от революционеров. Выходит, для страны революция – это трагедия с гибелью людей, для ее врагов – распродажа мозгов, территорий и достижений [82 - Мощный СССР был построен вовсе не теми революционерами, которые разрушали Российскую империю. Сталин в революционных событиях 1917 года играл весьма незначительную роль, как и члены его будущей команды. Наоборот, мощный рывок вперед и строительство государства для народа, а не для внешних кураторов произошли только после ликвидации всей этой революционной банды в конце 1930-х годов. А уже после победы 1945 года от духа революционного разрушения в СССР не осталось и следа. Так что не путайте большевиков – членов РСДРП(б) образца 1917 года и членов ВКП(б) образца 1941-го. Это две совершенно разные партии.].

Теперь нам осталось вспомнить, что противником Моря, согласно геополитике, является Суша. Спросите себя: что будет делать в первую очередь держава Моря, если ей удастся вызвать смуту внутри державы Суши? Ответ: уничтожать флот. Это самая первостепенная задача, все остальное не так важно. Не дать создать Суше флот, способный бросить вызов могуществу Моря, – вот основная геополитическая цель. А что такое флот? Это не только уже построенные суда, но еще и суда строящиеся. И самое главное, это люди, которые флот создают. Морские офицеры, инженеры, флотоводцы. Вот их-то и будут уничтожать первым делом во время любой революции, которая происходит в сухопутной державе. В качестве примера мы возьмем революции 1917 года в России и 1789 года во Франции. Обе страны в свое время были главными противниками основной морской державы – Великобритании. После чего и в России, и во Франции разразились революции. Что же происходило с флотом в это бурное время? Ведь создание и содержание флота не только дорогое, но и очень важное дело. Любой революции нужно защищать свои завоевания, и флот тут лишним точно не будет.

Начнем исторический экскурс с Февральской революции [83 - Подробности того, как английская разведка подготовила Февраль, см.: Стариков Н. В. 1917. Разгадка «русской» революции.]. В ходе беспорядков и анархии, охватившей столицу воюющей в Первой мировой войне (!) России [84 - Комбинация англичан в 1914 году была следующей: стравить Германию и Россию между собой, потом, добившись их ослабления, остаться самой сильной державой и диктовать условия. Как вариант – вызвать революцию в России и Германии и таким образом уничтожить своих конкурентов. О создании Германии в качестве противовеса России мы еще поговорим в одной из следующих глав.], погибло, по официальным данным, более тысячи человек. Среди них были полицейские, жандармы, офицеры, солдаты и гражданские лица. Однако целенаправленный террор в эти самые первые дни успел коснуться только флотских офицеров. Еще ничего не было ясно, еще государь не отрекался от престола, еще его брат Михаил под давлением Керенского не передал власть Временному правительству, а матросы «вдруг» решили поубивать флотских офицеров [85 - Николай II, я в этом убежден, от престола не отрекался. В результате разыгранного спектакля было объявлено об отречении без его согласия. В архивах России нет документа отречения. Есть телеграмма начальнику Генерального штаба, которая считается таковым. Эта телеграмма склеена из нескольких листков и подписана карандашом, хотя государь карандашом никогда ничего не подписывал. Вот отречение малодушного Михаила – факт. Теперь о числах. Об отречении Николая объявили 2 марта (по старому стилю) 1917 года, а Михаила – 3 марта.]. У солдат желания целенаправленно уничтожить «сухопутных» офицеров, несмотря на боестолкновения в Петрограде, не возникло. В ночь на 1 (14) марта 1917 года в Кронштадте толпа матросов (только ли матросов?) начала врываться в дома офицеров, требуя ответа, признают ли они Временное правительство. Еще даже не было объявлено об отречении царя, идет война, какое Временное правительство? Ясно, что ответ офицера мог быть только одним – отрицательным. Это был лишь предлог, чтобы создать повод для расправы над флотскими командирами [86 - Предлог явно надуманный, никто в нашей армии и флоте не противился присяге Временному правительству. Из-за того, что все так не любили монархию? Нет, не поэтому. Идет война, следуют заявления двух Романовых об отречении и передаче власти Временному правительству. Это уже факт. Что делать офицеру и солдату? Бунтовать на радость немцам или принять новую присягу? Вот и принимали. А знали бы, что сотворят с Россией Керенский и другие временщики, расстреляли бы всю эту, как сказал бы Владимир Ильич, «мелкую сволочь». Потому убивать офицеров не было никакой «революционной необходимости» – никто бунтовать не собирался. Первой попыткой армии вмешаться в трагический ход событий стал Корниловский мятеж. Но это уже конец августа 1917 года, а никак не март.]. Обратите внимание: офицеров немедленно убивают. Одной из первых жертв стал вице-адмирал Р. Н. Вирен – командир Кронштадтского порта и военный губернатор Кронштадта. Его вывели на улицу, били, издевались, а потом на Якорной площади города закололи штыками. Тело бросили в овраг, и оно пролежало там несколько дней. «Его так ненавидели матросы, что…» – это обычная отговорка, чтобы выставить преступников и убийц борцами за свободу. А правда такова: Роберт Николаевич Вирен продвижения по службе добивался своим мужеством и своей кровью. Во время вероломной атаки японского флота на Порт-Артур 2–7 января (по старому стилю) 1904 года, будучи командиром новейшего крейсера «Баян», Вирен бросается в безумную с точки зрения морской тактики атаку. Его крейсер в одиночку идет на всю армаду неприятельского флота, направив огонь на флагманский броненосец японцев. Враг начинает стрелять по «Баяну», а русская эскадра успевает выстроиться в боевой порядок [87 - Крейсер получил десять пробоин корпуса, были повреждены три 75-миллиметровых орудия и четыре котла. Шесть матросов убиты, тридцать четыре человека ранены. См.: http://funeral-spb.ru/necropols/kronshtadtskoeluter/viren/.].

За проявленное мужество Р. Н. Вирен был награжден золотой саблей с надписью «За храбрость». Через две недели после награждения – новый подвиг: выход в море для спасения экипажа тонувшего миноносца «Страшный» под японским огнем. За это Вирен получил орден Святого Георгия IV степени. Боевой офицер кровью доказал, на что он готов ради Отечества: в ноябре 1904 года на палубе эскадренного броненосца «Ретвизан» он был ранен осколками снаряда в обе ноги и спину. В 1909 году Вирен стал командовать Кронштадтской крепостью. Вступив в должность военного губернатора, он издает приказ по городу о фиксировании цен на основные продукты 55 наименований. Сделано это было для недопущения спекуляции, чтобы военнослужащие и горожане могли спокойно прожить на свое жалованье. И на протяжении всей своей службы адмирал следит, чтобы приказ соблюдался, а виновные наказывались арестом, штрафом или выселением из Кронштадта. Вот такой «царский сатрап». И его «за непризнание Временного правительства» закололи штыками. Вина? Высший офицер флота – это и есть вина. В тот же день были убиты еще тридцать шесть офицеров-кронштадтцев (не считая мичманов). Среди них – командующий Балтийским флотом адмирал А. И. Непенин, адмиралы и высшие офицеры флота А. Г. Бутаков, командир крейсера «Аврора» М. И. Никольский, Н. В. Стронский, П. И. Новицкий, Н. Г. Львов, А. К. Небольсин, Р. Д. Зеленецкий, В. А. Карцов, И. А. Овчинников, Н. Л. Гирс, Г. П. Пекарский и другие [88 - См.: http://funeral-spb.ru/necropols/kronshtadtskoeluter/viren/.].

Около 300 флотских офицеров были арестованы и просидели в тюрьме с марта по октябрь 1917 года, а Временное правительство никак «не могло» их освободить [89 - Представьте ситуацию: в базе флота некие товарищи арестовали три сотни офицеров, без которых боеспособность флота резко падает. И правительство за полгода не может их освободить? Кронштадт находится рядом с Питером, это не медвежий угол. Вопрос можно решить моментально. Порядок потом быстро наведут большевики, а до них отчего-то никто даже не пытался. Короче говоря, сидящие в кронштадтской тюрьме без суда офицеры – повод расстрелять военного министра Временного правительства. Которым очень быстро стал Керенский – главный организатор крушения России в 1917 году. Бардак был организован преднамеренно, равно как и дефицит продуктов в позднем СССР создавался во многом искусственно.]. После прихода к власти большевиков судьба подавляющей части арестованных была печальной. Но нам важно понять, что обезглавливали флот еще тогда, когда Ленин находился в Цюрихе и в самых смелых мечтах не предполагал, что сможет руководить Россией. Уничтожение плеяды ведущих офицеров должно было в любом случае вывести русский флот из строя на определенный срок и в обязательном порядке понизить его боеспособность. Было ли это нужно Германии? Безусловно. Но вот беда – никто и никогда не смог найти ни малейшего доказательства участия немцев в организации Февраля 1917 года. Ленин в своих работах того времени вообще «режет правду-матку» и пишет, грубо говоря: «Февраль = Англия + Франция + думские заговорщики». Зачем англичанам снижать боеспособность русского флота? Они всегда были готовы уничтожить флот любой страны, которая является их конкурентом.

Поэтому нет ничего удивительного, что революционеры, захватившие власть во Франции после революции 1789 года, начали точно так же очень быстро уничтожать свой флот и своих флотских офицеров. И если сухопутную армию, которая может бить противника, новая революционная Франция сформировала очень быстро, то достойный флот она так и не создала никогда до своего окончательного крушения в 1815 году [90 - Тут вопрос вот в чем. Франция была главным конкурентом Англии на море. Между ними существовал паритет, который был нарушен в пользу Англии во время Войны за Испанское наследство. Франция отставала, но, заключая союз с Испанией, все же шла «ноздря в ноздрю». И только Французская революция похоронила надежды французов – вместе с их флотом. Более уже НИКОГДА в истории французский флот не будет сопоставим с британским.]. В итоге революционеры били все европейские «сухопутные» монархии, нанося им вред и ослабляя их мощь, но не причиняя никакого ущерба интересам Великобритании.

Уже через несколько лет революции флот Франции пришел в страшный упадок, о чем весьма подробно рассказывает классик геополитики американский адмирал А. Т. Мэхэн в книге «Влияние морской силы на Французскую революцию и империю». Хотя ту часть этого труда, в которой речь идет о последствиях революции для французского флота, стоило бы назвать по-другому: «Влияние революции на морскую силу». Пройдет всего десять лет после начала смуты во Франции, как страна полностью потеряет свой торговый флот: «Каковы бы ни были точные размеры убытков французов, они рельефно характеризуются сделанным Директорией в 1799 году заявлением о факте, не имевшем до тех пор примера, а именно, что “в море нет ни одного коммерческого судна под французским флагом”. И это заявление отнюдь не было лишь фигуральным оборотом речи, употребленным для усиления впечатления. Оно было буквальным свидетельством об истине» [91 - Мэхэн А. Т. Влияние морской силы на Французскую революцию и империю. 1793–1812. – СПб.: Terra Fantastica, 2002. См.: http://militera.lib.ru/science/mahan2/17.html.].

А ведь в то время львиная доля благосостояния страны покоилась на заморской торговле. Нет кораблей – нет возможности как вывозить товары, так и ввозить их. Экономика чахнет на глазах. Кто торгует вместо французов? Англичане, которые плавно, но твердо подминают под себя всю мировую торговлю того времени.

В революционном 1789 году беспорядки охватили все места стоянок французского флота: Гавр, Шербур, Брест, Рошфор, Тулон: «Во флоте, как и в обществе, прежде всего страдала нравственность. Неповиновение и мятежи, оскорбления и убийства предшествовали тем взбалмошным мероприятиям, которые окончательно уничтожили превосходный личный состав, переданный монархией в наследство Французской республике… Кажется странным, но тем не менее согласным со всем ходом дела тот факт, что первой жертвой был самый выдающийся флагман французского флота» [92 - Там же.].

Говоря о флагмане, адмирал Мэхэн имеет в виду д’Альбера де Риона, одного из талантливейших флотоводцев того времени, который командовал французским флотом в Тулоне. И его популярность благодаря личным качествам была такова, что в первое время ничего страшного не происходило. Однако когда он списал на берег двоих человек, подстрекавших команды кораблей к неповиновению, эти «жертвы репрессий» пришли в городскую ратушу и обратились к «общественности». Немедленно поползли слухи, что город минирован и будет атакован роялистами через день или два. На следующий день вокруг адмиралтейства собралась толпа, выкрикивавшая оскорбления, а еще через несколько часов мэр города попросил помиловать «жертв репрессий». Посмотрев на беснующуюся толпу, де Рион согласился, хотя и предупредил, что это приведет к еще большим беспорядкам. И словно в воду глядел – через несколько минут один из морских офицеров был убит прямо во дворе дома де Риона. Пришедшие солдаты национальной гвардии, вместо того чтобы разогнать толпу, потребовали выдачи другого офицера, который якобы приказал в эту толпу стрелять. Мужественный офицер сам вышел и отдался толпе, спасая товарищей от верной гибели.

Важнейшие порты – стоянки военно-морского флота Франции в XVIII веке – Тулон, Марсель, Брест

Через сутки толпа потребовала выдачи уже другого морского офицера. Тогда де Рион обратился к людям:

«Если вам нужна другая жертва, то возьмите меня; но если вы хотите одного из моих офицеров, то вам придется сперва перешагнуть через меня» [93 - Мэхэн А. Т. Влияние морской силы на Французскую революцию и империю. http://militera.lib.ru/science/mahan2/02.html.]. В ответ мятежники накинулись на командующего флотом и потащили его по улицам, избивая и коля штыками, после чего бросили в тюрьму. Как всё похоже – сцены из страшных месяцев вакханалии русской революции выглядели точно так же, всё как под копирку. Назначенное следствие объявило такую декларацию: «Национальное собрание, относясь сочувственно к побуждениям г. д’Альбера де Риона, других морских офицеров, замешанных в деле муниципальных чиновников и национальной гвардии, объявляет, что здесь нет оснований порицать кого-либо» [94 - Там же.]. То есть командующего флотом избили, искололи штыками и посадили в тюрьму, но «порицать» тут некого. Так сказать, проблемы роста революционного самосознания.

Несложно догадаться, что после такого решения суда мятежи судовых команд и убийства офицеров стали эпидемией. «Очевидно было, – писал один из французских писателей того времени, – что морские офицеры не могли более рассчитывать ни на поддержку местных властей, ни на защиту со стороны центрального правительства, они оказались лишенными покровительства законов» [95 - Мэхэн А. Т. Влияние морской силы на Французскую революцию и империю. http://militera.lib.ru/science/mahan2/02.html]. Те из морских офицеров, кто хотел и дальше служить Франции, попадали в тюрьму и на эшафот, и, как следствие, боеспособность флота резко снизилась. Все тому же д’Альберу де Риону через девять месяцев после начала революции (весной 1790) было приказано принять командование над флотом в Бресте. Задача – возглавить эскадру из 45 французских кораблей и отправиться на помощь Испании против Англии. В итоге команды кораблей оказали неповиновение, и знаменитый флотоводец вообще не смог навести порядок. Он сдал командование и уехал из страны. Теперь везде, где французские военные корабли получали боевые приказы, команды начинали их обсуждать, отказывались выполнять и требовали прекратить отдавать опасные и боевые поручения. Начиналось «уговаривание» команд, с которым через сотню с небольшим лет столкнется русский революционный флот, когда боевой адмирал Колчак должен будет не отдавать приказы черноморским матросам, а договариваться с «комитетчиками», чтобы на кораблях соблюдалась элементарная дисциплина.

Пройдет чуть более десяти лет, и восстанавливающий военную мощь Франции Наполеон будет легко громить противников на суше и терпеть поражения на море. «Морская стратегия Наполеона отражала слабость французского флота. Французский флот после революции пришел в упадочное состояние. Лучшие матросы покинули свои корабли и перешли в сухопутные войска, где они нашли более широкое применение своим силам. Подавляющее большинство морских офицеров эмигрировало. Материальное оборудование флота было запущено… Даже самые энергичные мероприятия Наполеона по восстановлению флота не обеспечили ему перевеса над английским флотом» [96 - Левицкий Н. А. Полководческое искусство Наполеона. – М.: Воениздат, 1938. См.: http://scilib-military.narod.ru/ Napoleon/Levitsky.htm.].

Французский флот распадался на глазах. Итогом стали ситуации, когда один британский корабль, вступая в бой с тремя французскими, выходил из него победителем, чего раньше просто не могло быть [97 - Вот цитата из А. Т. Мэхэна: «Последствия вышеуказанных законодательных мер не замедлили сказаться в морских сражениях. Британский 74-пушечный корабль “Александр” в течение двух часов выдерживал бой с тремя французскими кораблями одинаковой с ним величины; притом средняя потеря, понесенная каждым из последних, равнялась всей потере противника. В июне 1795 года двенадцать французских линейных кораблей завязали бой с пятью английскими… В результате у англичан было только тринадцать раненых и ни один корабль не пострадал настолько, чтобы его могли взять в плен. Несколько дней спустя та же французская эскадра встретилась с британской, несколько большей силы. Вследствие слабого ветра и других причин завязались только незначительные схватки, в которых участвовали восемь британских и двенадцать французских кораблей. Вся потеря первых ограничилась ста сорока четырьмя убитыми и ранеными, тогда как из французских кораблей три спустили флаг при выбытии из строя в командах их шестисот семидесяти человек; остальные девять кораблей, бывшие в сфере огня очень мало, потеряли двести двадцать два человека убитыми и ранеными» (Мэхэн А. Т. Влияние морской силы на Французскую революцию и империю. См.: http://militera.lib.ru/science/mahan2/03.html). Вот еще одна: «Во времена же Наполеона огонь целых батарей линейных кораблей французов наносил врагу не более вреда, чем наносили бы два орудия, хорошо направленные» (Мэхэн А. Т. Влияние морской силы на Французскую революцию и империю. http://militera.lib.ru/science/mahan2/02.html).]. Почему? Потому что морской бой того времени – это сочетание знаний и смелости. И если смелость у революционных моряков еще присутствовала, то необходимых знаний не было. Морские офицеры уходили с флота, не в силах совладать с анархией и беспорядками, либо гибли от рук подонков. Адмирал Мэхэн исчерпывающе объясняет причины такой ситуации: «Полезно проследить в деталях тот путь, который привел к упадку прекрасную военную организацию, а также изучить последовавшие оттого результаты… Единственным оружием в эпоху Французской революции была пушка. До холодного оружия или до рукопашного боя если дело иногда и доходило, то только к концу сражения. Однако, говоря о пушке, никоим образом не следует отделять ее от орудийной платформы… подразумевая… весь корабль, который несет пушку в бою. От искусного управления им зависит занятие сражавшимися положения, наивыгоднейшего по отношению к действию артиллерии и наиопаснейшего для противника. Это управление – дело командира, но когда цель его достигается, то на сцену выступает искусство артиллериста в производстве стрельбы с быстротою и меткостью… Таким образом, искусство моряка-воина и искусство профессионального артиллериста, пушка и корабль, орудие и платформа дополняют друг друга. Корабль и его орудия вместе составляют одно оружие, движущуюся батарею, которая требует быстрого и точного управления во всех ее частях» [98 - Мэхэн А. Т. Влияние морской силы на Французскую революцию и империю. http://militera.lib.ru/science/mahan2/02.html.].

В апреле 1791 года в революционном парламенте был проведен декрет о преобразовании флота: упразднялись существовавшие до того корпуса морских офицеров. Опытных морских волков отправляли на берег, притом что заменять их было некем. При переписи офицеров флота 1 июля 1791 года три четверти офицерских вакансий были пустыми. 13 января 1793 года был отдан приказ о том, что все офицеры, прослужившие месяц в чине капитана, могут производиться в контрадмиралы. Говорить о качестве таких «адмиралов» явно не приходится. Вам это не напоминает сознательную работу по развалу морской мощи России? Если нет, тогда дальнейшая информация специально для вас. Далее во Франции наступил террор. Сказать, что казнили только моряков, – погрешить против истины. Но морских офицеров всегда значительно меньше, чем их коллег на суше. На гильотине сложили голову адмиралы Гримуар, Филипп Орлеанский, Керсэн, д’Эстенг. Еще до эры террора были казнены д’Орвилье, де Грасс, Гишен, Латуше-Тревиле-старший, Сюффрень, Ламот-Пике. Декретом 7 октября 1793 года морскому министру было вменено в обязанность предоставить Морскому комитету Собрания список всех офицеров и гардемаринов, преданность которых новому порядку была сомнительна. Подозрительных офицеров обсуждали на собраниях и увольняли из флота, ну а потом многие из них становились жертвами террора.

Революции не нужны флотские офицеры. Революции не нужны ученые. Если первая фраза сформулирована автором этой книги, то вторая фраза – историческая. Так сказал судья, отправляя на гильотину великого французского ученого Лавуазье. Революционеры быстро и эффективно должны были сделать то, что соперники Франции не смогли осуществить в течение нескольких веков: уничтожить элиту страны. Не только военную, но и научную. Многие французские ученые были казнены в этот страшный период. По приговору революционного суда, разумеется. Но это был не суд, а фарс с предрешенным заранее смертным приговором. Что для морских офицеров, что для ученых – других приговоров у революционного «правосудия» не было. Одним из свидетелей обвинения был сам судья – так судили великого астронома Жана-Сильвена Байи, автора многотомной «Истории астрономии». В итоге его приговорили к смерти на гильотине. Математик и социолог Жан-Антуан Кондорсе, астроном Жак-Доминик Кассини, много лет являвшийся директором Обсерватории, оказались там же вместе с астрономом Бошаром де Сароном и ботаником Ламуаньоном де Мальзербом. Математик Дионис де Сежур, бывший член Национального собрания, бежал из Парижа и скрывался в провинции. Сильнейшее нервное напряжение привело к болезни, ставшей причиной его смерти. Замечательный биолог и врач Вик д’Азир тоже не вынес ежедневного ожидания ареста, заболел и умер 46 лет от роду [99 - Чудинов А. В. Ученые и Французская революция // http:// www.ateismy.net/index.php?option=com_content&view= article&id=78:2010–12–10–20–14–59&catid=38: nauka& Itemid=126.]. Всю эту вакханалию прекратит Директория и окончательно закончит лишь Наполеон. Который вновь начнет борьбу с Англией не на жизнь, а на смерть и поэтому займется укреплением флота и науки…

Но вернемся в страшный для нашей государственности 1917 год. Накануне Первой мировой войны Россия выполняла большую кораблестроительную программу, без которой было невозможно восполнить потери флота, понесенные в Русско-японской войне [100 - Напомню, что руками Японии англичане ослабили Россию именно на поприще флота. Россия не готовилась к войне с Японией, и поэтому наш флот был поделен на три части, которые благодаря проискам Англии не смогли соединиться для решающего боя. Дальневосточная эскадра была в одиночку слабее японского флота, но в целом русский флот был сильнее. Черноморскую эскадру британцы заблокировали в проливах, и она не смогла прийти на помощь, поэтому пришлось отправлять через весь мир Балтийскую эскадру. Она подоспела к месту боевых действий, когда японцы уже разбили Дальневосточную флотилию, и погибла в Цусимском сражении. После чего на самом новом корабле, единственном оставшемся в Черноморской эскадре, – броненосце «Потемкин» – началось восстание. Итогом его должна была стать борьба русских кораблей с русскими же кораблями и уничтожение последней части нашего флота. Не вышло. Поэтому после Русско-японской войны Россия начала активно восстанавливать морскую мощь. О подробностях диверсионной деятельности британской разведки и «революционеров» против нашего флота см.: Стариков Н. В. Кто финансирует развал России? – СПб.: Питер, 2010.]. Потом началась Первая мировая война, и строительство боевых кораблей стало еще более актуальной задачей. Самыми сильными и значимыми кораблями на тот момент были дредноуты – суда с колоссальной огневой мощью и огромным калибром орудий [101 - Это были усовершенствованные линейные корабли (линкоры).]. Свое название, ставшее нарицательным, они получили от пилотного английского корабля «Дредноут» («Неустрашимый»), построенного в 1905–1906 годах. Созданные по последнему слову науки и техники, эти суда были более живучими и непотопляемыми. Дредноуты стали строить быстрыми темпами во флотах всех соперничающих держав. Стоимость таких кораблей, количество стали и брони, расходуемых на их производство, были просто умопомрачительными. Поэтому их строительство являлось делом единичным и штучным и никогда не могло стать конвейерным. Гибель каждого подобного корабля была очень ощутимым, трудно восполнимым уроном для любой державы. Суда, построенные в «додредноутную» эпоху, конкурировать с ними не могли и моментально устарели. Однако мало того, совершенствование бронированных монстров шло так быстро, что через пять лет вопрос стоял уже о выпуске «сверхдредноутов», вдвое превосходящих дредноуты первого поколения по мощности бортового залпа. Увеличивался калибр судовых орудий, усиливалось бронирование, улучшалась защита корпуса, появились нововведения в части пристрелки и контроля огня. Все это переводило «сверхдредноуты» на новую ступень боевой мощи, и даже прежние дредноуты противостоять им не могли. К началу Первой мировой войны бурное развитие линкоров привело к созданию уже третьего по счету поколения дредноутов. По огневой мощи они наполовину превосходили уже и «сверхдредноуты». В 1908 году у Германии было девять дредноутов, а у Англии – двенадцать. Россия лишь летом 1909 года в Петербурге начала постройку четырех первых русских сверхкораблей: «Севастополь», «Полтава», «Петропавловск» и «Гангут». В 1912 году наша страна тоже перешла на следующую ступень кораблестроительной «пирамиды», приступив к созданию «сверхдредноутов». В Петербурге были заложены еще четыре гиганта: «Измаил», «Кинбурн», «Бородино» и «Наварин». Следующие четыре дредноута начали строить для Черноморского флота. Таким образом, в 1914 году Россия имела уже двенадцать сверхмощных кораблей в разных стадиях готовности. При этом последние линкоры должны были встать в строй в 1917 году. Между прочим, серьезный повод сделать революцию и остановить такой взрывообразный рост русского флота.

А теперь немного забежим вперед и спросим себя: что в реальности случилось с нашими суперкораблями? К концу Гражданской войны в России их осталось всего четыре, а из них лишь три в жалком, но боеспособном состоянии. Три с половиной вместо двенадцати. Лишь четверть былой боевой мощи – вот итог революции и Гражданской войны. Такое же соотношение и в экономике, которая была полностью разрушена именно в ходе междоусобицы. Для сравнения: в самой грозной морской битве Первой мировой войны – Ютландском сражении, когда столкнулись между собой германский и английский флоты, – не был уничтожен ни один дредноут. Хотя с немецкой стороны из огромных орудий стреляли шестнадцать кораблей подобного класса, а с британской – двадцать восемь, всем им вместе не удалось потопить ни одного себе подобного сверхкорабля. О наших потерях вы уже знаете – они чудовищны. Огромные средства фактически выброшены на ветер. И что особенно страшно и обидно: ни один из русских кораблей-титанов не погиб в бою, как и подобает настоящему военному судну. Все они стали жертвами подлого предательства. Кого-то задушили в утробе судостроительной верфи, кого-то просто убили из-за угла. Для потопления восьми дредноутов нужно было бы проводить огромную работу и организовывать генеральное сражение флотов – это дорого и опасно. Оплата существования нескольких революционных партий на протяжении десятилетий – это просто ничто по сравнению со стоимостью хотя бы одного суперлинкора. Так что революция – экономически очень выгодная затея. Только не для той страны, в которой она происходит.

А теперь страшные подробности того, как убивали русский флот под красивыми лозунгами «свободы и равенства». Первое, что сделало Временное правительство, когда пришло к власти после Февраля 1917 года, – прекратило финансирование судостроительной программы. То есть был царь – были деньги на флот. Царя не стало – и сразу же закончились деньги. Разве так может быть? И как это похоже на ситуацию в СССР образца Перестройки, когда «вдруг» кончились деньги на флот и армию. У Горбачева для русских вооруженных сил их было мало, у Ельцина их не стало совсем. Точно так же удушили наш флот и в 1917 году. Сверхдредноуты «Измаил», «Кинбурн», «Бородино» и «Наварин» так и не «родились». Летом 1916 года Морское министерство еще надеялось на ввод «Измаила» в строй осенью следующего года, то есть 1917-го. Но потом монархия пала, – и русским флотом занялись либералы и демократы-кадеты, октябристы, меньшевики и эсеры. Временное правительство, как и правительство реформаторов Ельцина, состоявшее сплошь из агентов влияния англосаксов и прямых предателей России, сразу перенесло срок готовности башен «Измаила» на конец 1919 года, а остальных кораблей – на 1920-й. Затем деньги от правительства Керенского перестали поступать совсем. Летом 1917 года съезд оставшихся без заработка работников судостроительных заводов сделал предложение о переделке остальных кораблей этого типа в коммерческие суда. Это был крик отчаяния работников судостроительной отрасли, которые во время мировой войны (!), чтобы получить хоть какую-то работу, предлагали строящиеся мощнейшие боевые суда переделывать в грузовые. Это все равно, как если бы во время Великой Отечественной у государства «вдруг» не стало денег на строительство танков и работники этих заводов, оставшиеся без средств к существованию, предложили переделывать Т?34 в трактора.

Между тем «к началу Первой мировой войны (то есть через семь месяцев после закладки) крейсеры типа “Измаил”, заложенные на Балтийском и Адмиралтейском заводах, по массе установленного на стапель и находящегося в обработке металла корпуса имели готовность: 43 % (“Измаил”), 38 % (“Кинбурн”), 30 % (“Бородино”) и 20 % (“Наварин”)» [102 - История отечественного судостроения. Т. 3. Судостроение в начале XX века / Под ред. И. Д. Спасского. – СПб.: Судостроение, 1995. С. 371.]. Корабли, в которые были вложены колоссальные средства, достраивать не стали и большевики, но их упрекнуть в этом сложно. Сначала Гражданская война, в которой дредноуты не нужны, а после страна уже в таком состоянии, что было не до постройки кораблей. Временное правительство находилось в совершенно иной ситуации – все работало, все было. Постановлением от 19 июля 1922 года трех недостроенных мастодонтов: «Бородино», «Кинбурн» и «Наварин» – исключили из списков флота, а затем постановлением Госплана в мае следующего года разрешили их продажу за границу. Корабли приобрела «в целом виде» германская фирма «Альфред Кубац», чтобы в своих доках порезать на металлолом [103 - Судьба других четырех балтийских линкоров оказалась чуть более удачной. Попытка Троцкого отдать в начале 1918 года приказ о затоплении всего флота, находящегося в портах Финляндии, и тем самым решить вопрос одним ударом провалилась. Командующий флотом наморси (Начальник морских сил) А. Щастный, вместо того чтобы утопить корабли, взял да и привел их без потерь в Кронштадт. Тогда Троцкий отдал приказ заминировать и подготовить основные корабли Балтфлота к взрыву прямо на месте стоянки. Якобы чтобы избежать их захвата немцами. Тут уже возмутились моряки. Они отказались выполнять этот приказ, заявив, что свои корабли могут взорвать только после боя. А узнали они о секретном приказе Льва Давыдовича, который в тот момент был наркомвоенмором республики (то есть главнокомандующим армией и флотом), потому что Щастный его обнародовал на собрании моряков. За это 25 мая 1918 года Щастного вызвали в Москву, где после беседы в кабинете его начальника Троцкого и арестовали. Суд начался 20 июня и был закрытым. В приговоре Ревтрибунала по делу Щастного было сказано: «Вел контрреволюционную агитацию… предъявлением провокационных документов, явно подложенных, о якобы имеющемся у советской власти секретном соглашении с немецким командованием об уничтожении флота или о сдаче его немцам…» Единственным свидетелем обвинения и вообще единственным свидетелем на этом процессе был… сам Троцкий. Щастного признали виновным «в подготовке контрреволюционного переворота, в государственной измене» и на следующий день расстреляли, несмотря на то что советское правительство официально отменило смертную казнь! Потом потопить балтийские линкоры пытались уже английские моряки во время атак на Кронштадт в 1919 году. Не получилось, не помогли и налеты английских самолетов. В итоге дредноуты в ужасном запустении все же пережили лихолетье. «Севастополь», переименованный в «Парижскую коммуну», воевал в Великой Отечественной войне. «Полтава» после вихрей революции полностью потеряла боеспособность, в ноябре 1919 года была сильно повреждена в результате пожара (?!), в 1925 году частично демонтирована и разоружена, в 1940 году расформирована. Во время ВОВ корпус линкора использовался как щит для прикрытия от артиллерийских обстрелов противника (!), а в 1949 году разрезан на металл. «Петропавловск» в марте 1921 года получил имя одного из самых кровавых маньяков Французской революции – «Марат». Участвовал в советско-финской войне и в Великой Отечественной. 23 сентября 1941 года во время авиационного налета получил тяжелые повреждения, после чего остался без хода и использовался в качестве плавбатареи. «Гангут», потеряв боеспособность, находился «на долговременном хранении». После капремонта 27 июня 1925 года был переименован в линкор «Октябрьская революция». Воевал в финскую и в «германскую». См.: http://navy.h1.ru/Page6/lin.html.].

Теперь о судьбе четырех черноморских линкоров. Начнем в обратном порядке. Четвертый линкор «Император Николай I» получил в апреле 1917 года по решению Временного правительства новое наименование «Демократия». Как вы догадались, демократы-февралисты строить «Демократию» не стали. В конце 1917 года работы по строительству дредноута совсем остановились. Недостроенный корабль на долгие годы встал на прикол и десять лет спустя, в 1927 году, был продан на лом по цене 8 рублей 54 копейки за тонну.

Третий линкор, «Император Александр III», был сдан в октябре 1917 года с новым наименованием, полученным от Временного правительства, – «Воля». Это единственный черноморский дредноут, который пережил Гражданскую войну, правда уже с названием «Генерал Алексеев». Но его судьба от этого не стала счастливее. Уведенный Врангелем в эмиграцию линкор, как и другие «белые» корабли, был сначала отправлен на стоянку в Бизерту (Тунис), а потом доблестные союзники… забрали врангелевский флот за долги. Они ведь помогали белым не бесплатно, и суда пошли в качестве платы за кормление беженцев. За лекарства, палатки, одеяла. На самом деле это был предлог для ликвидации флота – все корабли распилили на металлолом, а орудия главного калибра подарили финнам, и те еще успели пострелять из них по русским солдатам во время советско-финской войны 1939–1940 годов.