На срок жизни

Они закурили, глядя в низину.

– Теперь я знаю, как на самом деле бывает, – сказал Заседателев и замолчал.

Группа захвата действовала ритмично, без беготни. Двое наблюдали за пленниками – те сидели теперь на земле, согнув спины. В отдалении от них лежали громадные рюкзаки. Остальные сотрудники занимались оружием. В перчатках. Разряжали стволы и складывали рядом с машиной.

Опер Прянишников подошел, сел рядом, блуждая глазами по лесу:

– Бой записали на видео. Что дальше?

– Доложу шефу, а этих сейчас допросим… – И к Заседателеву: – Как вы на это смотрите?

Тот смотрел положительно. Главное – определить, кому что принадлежит.

Взялись за первый мешок. Развязали. Волосы шевельнулись на голове у майора: мешок был набит медвежьими лапами. В другом оказалась шкура дальневосточного леопарда.

Помощник прокурора вскочил и метнулся было к задержанным, но Лушников его удержал. К чему теперь лишнее кровопусканье!

– Суки! Гориллы! – орал Заседателев. – Их всего тридцать штук осталось в природе! – Чей мешок?!

Пленники смотрели в землю. Нашел дураков, чтобы ему просто так отвечали.

– Дальневосточный леопард… – продолжал прокурор. – Чей мешок, спрашиваю?! Ничего. Разберемся… – Он угрожающе понизил голос. – Последнего мамонта – и того в лоскуты порвете… Рассказывай, кот помоешный!.. – Он ткнул носком ботинка в задницу одному. – Куда делась опергруппа?! Зимой?!

Однако тот молчит, словно каменный. Молчат и остальные. Вместе им всем теперь хорошо. На миру и смерть красна.

Заседателев обернулся к Лушникову, отвел в сторону и зашептал растерянным голосом.

– Чо делать-то будем?

– Импровизировать… Только не задавай лишних вопросов…

Тот понял с полуслова. Время не ждет. Оно уходит безвозвратно, и с каждой секундой приходит в себя браконьер.

Лушников подошел к задержанным:

– В молчанку сыграть надумали? Ну, молчите. Это ваше право… Но я должен вас предупредить: сейчас будет море крови, океаны страданий. Потому что я за себя не ручаюсь. – И к Прянишникову? – Приготовь сыворотку…

– Так это… В машине же всё лежит. Разбавить вот только нечем…

Лушников обвел местность взглядом, уперся в ручей с мутной весенней водой.

– Нечем, говоришь?! Разбавить?! – удивился изо всех сил. – А это у нас что?! Не вода?!

– Надо бы вскипятить. Дело в том, что бактерии…

– Обойдутся! Несите мне хоть из лужи. Разбавим и вколем сразу по кубику, запишем показания… Кто не сдохнет – тот останется жить. Некогда нам кипятить! Тащите этого первым!

Он ткнул пальцем в мужика с разбитой рожей. Не везет человеку. Опять под раздачу попал.

– Чо я-то?.. – хрюкнул тот.

Но ему не ответили, подхватили за перехваченные за спиной руки, дернули кверху, и тот побежал, стараясь уйти от боли в суставах. Возле машины притормозил. Перед ним открыли дверь, и мужик заскочил внутрь.

Оперативники, не торопясь, принесли из другой машины огромный шприц и набрали из ручья воды. Браконьеры насупились, пригнулись к земле. Таким устройством крупный рогатый скот врачуют, но ментам, как видно, наплевать на здоровье задержанных. В них же стреляли! Теперь они отыграются…

Допрос при помощи шприца оказался на редкость быстрым. Минут пять ушло всего. Допрошенный выбрался из машины и брякнулся на колени – с кляпом во рту. Его подняли, отвели подальше и пристегнули в обнимку к матёрой берёзе.

Пленники пристально наблюдали за происходящим.

– Чо вы ему рот-то законопатили? – спросил самый смелый.

– Покусать себя может! От сыворотки!

– Возьмите меня – я сам расскажу!

Просьбу удовлетворили. Подняли и повели.

Остальные сверлили добровольца глазами. Однако тому после допроса рот не заткнули, но к дереву пристегнули.

Помощник прокурора в салоне орудовал лично. Оперативник записывал показания на камеру. Протокол велся только по самому основному – когда, в каком месте и в присутствии кого совершали то или иное действие. Оказалось, что полицейскую группу подкараулили зимой, когда та шла по следу. Потом продолбили в реке прорубь и сунули трупы под лед – оттого и не нашли никого, что течением унесло в океан.

К машине подвели следующего. Браконьер оказался податлив и говорил, косясь на огромный шприц с мутной жидкостью. Бывший охотник Сережа, как образец неудачника, теперь лежал на земле возле дерева. Его выворачивало наизнанку. Изо рта шла пена.

Допросы под конец закончили, после чего приступили к осмотру мешков. Развязали их все, вытряхнули содержимое. Это были шкуры животных, медвежьи лапы для переброски в Китай. Говорят, если съесть суп из медвежьих лап, то станешь великим и могучим – по каким-то китайским поверьям.

В одном мешке нашли еще один мешочек. Брезентовый. Набитый желтым металлическим песком. В тайге всё есть – и шкуры и золото. Надо лишь уметь искать. Вот только охота и мытье золота как-то не вяжутся между собой. Золото могли прибрать к рукам, забрав у кого-то другого. Как не забрать, когда мимо носа плывет. А косточки бывшего владельца лежат теперь где-нибудь под корягой в болоте.

Закончили с осмотром, составили протоколы. Дали подписать понятым – егерю и охотоведу. Их трясло от случившегося: встреча в лощине оказалась кровавой. От тех, что остались в живых, жди теперь удара в спину. Хоть через десять лет, хоть через двадцать. Известное дело – месть. Знакомое дело – тайга. Говорят здесь ласково, словно бы нехотя. Но кирпич за пазухой держат. А ведь был здесь когда-то порядок. И медведей ради одних только лап не добывали…

День клонился к концу, в лесу начинало темнеть, однако обещанных машин из города так и не было.

Задержанных свели в одно место. Каждый из них о собственных показаниях молчал. Одним лишь оперативникам известно, как они вели себя на допросе. Шприц помог.

– Можешь не стараться, – бубнил Заседателев, когда очередной задержанный садился перед ним к раскладному столу. – Сейчас ты нам всё расскажешь… – и косился в сторону ветеринарного шприца. Тот лежал на сиденье, блестя толстой иглой. – Сыворотка правды любому развяжет язык.

До шприца, естественно, дело не доходило. Его и не думал никто применять – вид инструмента действовал безотказно.

На ночь решили занять круговую оборону. Задержанных кучнее – сами по бокам. Но тут подошел грузовой автозак, за ним – зеленый обшарпанный «Уазик». Браконьеров заставили таскать трупы и класть в «Уазик». Мужики не сопротивлялись, о правах не вспоминали.

К ночи тронулись в обратный путь. Вошли в бывший леспромхоз – темнота стоит в окнах. У выхода заметили группу людей с ружьями, здесь были и женщины. Толпа расположилась на дороге и глядела в сторону машин.

Намечалась очередная бойня.

Лушников велел приготовиться:

– Без остановок! Даже если будут стоять на дорогах!

Машины двигались на пониженных передачах.