Семетей, Сын Манаса

– Будешь ухаживать за ослом, – кричала она, – не станет он скакуном!

Семетей не шевельнулся.

– Родным не станет никогда, – продолжила Кишимжан, – сын чужого племени. Как ошиблись мои родители!

Семетей даже не повернулся.

– Беги, Семетей, в свои земли Талас, – заплакала Кишимжан. – Твой отец – Манас. Ты нам чужой – ты кыргыз.

Не успел Семетей повернуться к ней и поцеловать ее за правду. Она убежала со слезами на глазах, закрывая лицо руками. Прибыл к нему Колой торе, видимо, он приехал по желанию и по просьбе Атемира. Он должен был по возможности очернить Сарытаза, чтобы Семетей принял его слова за лживые откровения.

– Что с тобой, дорогой? – говорил Колой торе. – На что обижен, скажи. Где враг, который тебя обидел? Поднимутся все букарцы. Не дадим тебя в обиду.

Колой торе налил полную чашу шарапа.

– Семетей! На, выпей шарапа, – предложил Колой торе и поднял голову Семетея, чтобы ему было легче сделать глоток. – Не ешь, не пьешь уже неделю. Так нельзя, дорогой.

Семетей не хотел с ним говорить. Со слов Сарытаза он узнал, что тот предал своих братьев в пользу Атемира. Он плюнул предателю в лицо от имени дяди Сарытаза.

– Отпустите меня! – прокричал он. – Я вас ненавижу! Вы – предатель!

Колой торе сильно рассердился. Никто в жизни его так не оскорблял, с плевком в лицо. Назвал уважаемого человека города «предателем»! Бессовестный мальчик. Назвал его предателем когда-то только Сарытаз. Мальчик говорит его устами. Значит, они встретились.

– Ты что, мальчик! Я что, ограбил кыргызов в Таласе? За что держишь обиду на меня, будто я прогнал мать твою из Таласа. Это дело рук Абыке и Кобеша. Мстить мне за Манаса не за что.

Семетей не показал свое волнение.

– С ума сошел Атемир, – продолжил Колой торе. – Усыновить сына чужого нам народного героя.

Колой торе резко бросил голову Семетея, быстро собрался и ушел восвояси. Семетей открыл глаза.

Так выходит, что Сарытаз говорил правду. Не только дядя Сарытаз, но и другие ему близкие люди признались, что он – сын Манаса. Родная мать – Каныкей, а не Кумушай. Он вспомнил, что только недавно мечтал об этом. Надо ехать к матери Каныкей. Нужно расспросить ее обо всем и срочно ехать в Талас, чтобы познакомиться со своим родным народом…

Семетей немедленно собрался и вскочил на Актулпара. Направил он своего скакуна к аулу Каныкей. Он не мог предположить, как произойдет встреча с родной теткой Каныкей, теперь уже матерью. Каныкей, наверное, не поменяет свое отношение к нему. Она знала и относилась к нему как сыну и прежде. А вот сам Семетей…

Он увидел ее. Она тоже скакала на Акборчуке в сторону дворца Атемира. Ей передали, что Семетей не есть и не пьет целую неделю из-за обиды на весь мир. Материнское сердце Каныкей погнало ее к Семетею, предпринять необходимые меры, чтобы он вернулся к прежнему распорядку. Ел и пил вовремя, как прежде. Как прежде, радовал окружающих своим присутствием. Она ехала к нему в полном неведении, с глазами, полными слез, и горькой обидой на судьбу, что заставила заболеть родного ребенка.

Они встретились посередине дороги. Они смотрели друг на друга. Скакуны потихоньку шли друг к другу без понуканий. Каныкей не могла говорить и не знала, как поступить. Просто сидела в седле и рыдала от радости, что родной ее ребенок жив и здоров, и едет к ней, к матери. Она это почувствовала всем сердцем. Смеялись глаза, но лились из них слезы. Они были сладкими и вкусными. Такими казались Каныкей собственные слезы.

Семетей соскочил с коня и двинулся к матери. Все годы он ее знал как родную тетку. Теперь она стала для него матерью. Он сам желал оказаться сыном этой хрупкой, умной и чрезмерно боевой женщины. О-о, Тенгир мой! Неужели эта женщина родила меня?! Неужели она приходится мне матерью?! Семетей смотрел поверх головы Каныкей на Вечное Синее Небо и шел к ней распростертыми объятиями. Никак не мог добраться до нее. Те десять шагов, которые разделяли их скакунов, оказались самыми длинными в его жизни. И вот наконец он рядом с ней. И Каныкей падает к нему в объятия прямо с седла Акборчука с криком:

– Сы-но-ок, мой родной!

Как тяжело женщине, которая знает, что ее дитя находится рядом и не знает, кто его мать. Целых двенадцать лет Каныкей прожила с такой тяжестью на душе. Хочется обнять и прижать к груди собственного ребенка, но не можешь. Хочется приласкать и поцеловать в лоб с радостью, но не можешь. Всегда должна себя ограничивать, не проявлять нежности и даже не смотреть любящими глазами на собственного сына. Сегодня и сейчас Тенгир и Вечное Синее Небо вернули Каныкей возможность проявить материнскую любовь к сыну. Она гладила его по голове, целовала в лоб и смотрела любящими глазами в глаза сына. А Семетей никогда не чувствовал, что матери так любят своих детей. И жалел о том, что все двенадцать лет прошли без любви родной матери…

* * *

Семетей помог Каныкей сесть в седло Акборчука. Сам вскочил на Актулпара, и они вдвоем направились к аулу, где Каныкей провела двенадцать лет своей жизни без Семетея.

– Я очень счастлив, мать моя, – говорил Семетей по дороге. – Расскажи мне, почему бежала из Таласа. Почему не могла остаться среди своего народа?

– Расскажу, сынок, не торопись, – отвечала Каныкей. – Вот приедем в наш дворец. Поздороваешься с бабушкой, которая тебя спасла от смерти. Потом я расскажу все по порядку.

По приезду в аул они повернули в юрту Чыйырды. Она лежала, как обычно, на тахте, обложившись со всех сторон подушками. Семетей поздоровался с ней.

– Будьте здоровы, бабушка!

– Будь здоров, солнце мое! – еле слышным голосом ответила бабушка Чыйырды. В глазах у нее стояло удивление. Каныкей поняла.

– Энеке! – Каныкей обняла Семетея. – Семетей уже знает, что он твой внук!

– Аксарбашыл! – Чыйырды попыталась поднять голову. – О-о, Тенгир мой! Благодарю тебя!

– Я поеду в Талас, бабушка! Благословите мою дорогу, – попросил Семетей. – Потом мы перекочуем в родные земли.

– Благословляю, сынок мой! Пусть тебя берегут духи Манаса, Алмамбета, Чубака, Сыргака и Серека! Пусть они сопровождают тебя везде и во всем.

Она обняла Семетея, снова и снова вдыхая в себя из его груди силу жизни, чтобы добраться до Таласа.

Каныкей повела Семетея в свой дворец.