Манас. У вражды три лица. Книга шестая

– Арбалдай! – Кекчогуз позвал своего сына. – Скачи к Чагалдаю! Пригоните вместе с ним третьяка! Гостей надо принимать по чести.

Кекчогуз крутился на месте, показывая беспокойство о приеме гостей.

– Входите в юрту, дорогие гости! – пригласил он Манаса, открывая дверной полог.

Манас вошел в юрту. Бозуул последовал за ним. Внутреннее убранство юрты напоминало юрту старца Усена. Точно так же на правой стороне стоял загородок из чия. Напротив двери в глубине юрты расстилались узорные олпоки для сидения. Кекчогуз предложил Манасу пройти в глубину юрты и располагаться на олпоках. Из-за загородки вышла женщина и поклонилась.

– Пусть ваша юрта наполнится счастьем, – Манас поспешно поблагодарил женщину за поклон.

Она вышла из юрты и больше не появлялась. Манас расположился на самом почетном месте, по понятиям Бозуула. Он сам указал, где располагаться Манасу. Из-за загородки Кекчогуз принес две чаши кумыса и подал Бозуулу, который передал одну из них Манасу. Манас взял в руки большую чашу и посмотрел на Кекчогуза, подававшего вторую чашу кумыса Бозуулу.

– Какие-нибудь трудности возникли у вас в житье? – спросил Манас у него, желая узнать больше о сложностях жизни родственников в горах Ат-Башы.

– Да, родной брат, – залепетал Кекчогуз. – Мы решили попросить у тебя другие земли.

Манас через силу выпил половину чаши, чтобы Кекчогуз не обиделся, что Манас отказался пить кумыс в его юрте. Ему не хотелось кумыса. Он чувствовал себя сытым и искал повода для отказа. Бозуул взял вторую чашу, предназначенную ему самому, и поставил перед собой на пол. В это время у коновязи произошла стычка Айманбоза с чужой лошадью. Послышались топот копыт и возмущенное ржание лошадей.

– Сходи, Бозуул, посмотри! – Манас велел Бозуулу выйти из юрты и разобраться с происходящим снаружи.

Когда вышел Бозуул из юрты, лошади уже расходились. Стало спокойнее, и наступила тишина. Издали показались дети Кекчогуза, которые вели третьяка. Бозуул зашел обратно в юрту и увидел, что Манас согнулся пополам и корчится от боли в животе.

– Он отравил меня, – Манас показал на Кекчогуза.

– Не-ет! Нет! Не отравлял я, – оправдывался Кекчогуз.

– Что ты на-де-ела-ал! – Бозуул накричал на Кекчогуза и вылил ему в лицо содержимое своей чаши.

Мигом лицо Кекчогуза побелело. И через мгновенье появились на лице множество пузырьков, сопровождавшихся шипением, будто кипело что-то по всему лицу. Кекчогуз схватился за лицо и закричал:

– Спасите, люди! Умираю!

Кроме того, вылился у него один глаз целиком и полностью. Виднелись кости на щеках. Бозуул не мог на него смотреть. Он пытался приподнять Манаса, поддержать его и вытащить из юрты. При этом он не забывал, что на них могут напасть вооруженные люди. Одна рука лежала на рукояти сабли.

– Спаси-ите-е!

Крик Кекчогуза разозлил его.

Бозуул махнул саблей по горлу Кекчогуза.

Огляделся Бозуул по сторонам, как только посадил Манаса на Айманбоза. Увидел скачущих к ним на конях Огузкамана и его детей. Бозуул не знал куда скакать, чтобы спастись от нападения Огузкаманов…

?

Бакай так торопился, скача без передышки, что ему потребовалось два дня, чтобы проехать семидневный путь. Те, кто скакал рядом, постепенно сходили с пути, не выдерживая нагрузки. Он прикинул, что скакать осталось недолго. Завтра к полудню он должен быть на месте. Уже темно. Не видно дороги. Надо здесь переночевать. Бакай остановил своего верного коня Кекчолока. Неутомимый Кекчолок! Вся его жизнь проходит на спине этого родного животного. Помощники Бакая быстро разбили дорожные шатры. Бакай улегся на олпоке, но не смог сомкнуть глаза. Ему в голову лезли разные мысли и воспоминания. Пришлось невольно пропустить перед глазами всю свою жизнь. Нет, он сам не хотел ничего вспоминать, но мысли лезли в голову без спроса. Вспомнился день, когда ему удалось познакомиться с Манасом. Было тогда Бакаю всего шестнадцать лет, и он только приехал в Алтайские земли, чтобы разузнать о родственниках, находившихся в изгнании. Зашел в юрту Акбалты, где гость остановился, мальчик богатырского вида, заставив Бакая вздрогнуть, хотя он считал себя бесстрашным человеком. Дальше его жизнь проходила рядом с этим мальчиком. Они жили с тех пор одной жизнью, одной целью в жизни и одной мыслью о цели. Это единение всех разрозненных кыргызов. У Бакая выступили слезинки из глаз. Он почувствовал, что Манас стал для него частью его тела, самой важной и самой ценной частью, что позволяет ему жить, радоваться жизни и бороться за нее.

Утром Бакай продолжил гонку к большой долине. С рассвета увидел он одинокую юрту. Это была юрта старца Усена. Он находился рядом с юртой, ожидая всадников, которые показались со стороны юго-восточных земель.

– Усен ава, будьте здоровы! Манаса видели?! – спросил Бакай издали на скаку.

– Он недавно уехал в юрту Кекчогуза! – крикнул в ответ старец Усен, указывая рукой в сторону.

Бакай со своей свитой помчался туда, куда показывал старец. Вот он увидел, вскакав на отрог, юрту Кекчогуза, вернее, сообразил, что это его юрта. Рядом с юртой у коновязи стоял Айманбоз с Манасом, который согнулся и прислонился к шее скакуна. Двое всадников нападали на Бозуула с двух сторон. Еще двое пытались стащить Манаса с седла. Когда поднимал Манас голову, эти двое отскакивали в сторону. Как приникал Манас к шее коня, они цеплялись за него с разных сторон с большой осторожностью.

– Ма-ана-ас!!! – заорал Бакай изо всех сил.

– Ма-ана-ас!!! Ма-ана-ас!!!

Двое нападавших попадали на землю от стрел, которые пронзили их в горло и в шею.

– Ма-ана-ас!!!

Боевой уран кыргызов наполнил все пространство между гор. Бакай с удивлением огляделся – со всех сторон скакали рядом с ним Сыргак, Серек и все остальные сорок чоро Манаса. Вот оно, спасение. Сыргак продолжал на скаку пускать стрелы по нападавшим на Бозуула всадникам. Видно было, как Бозуул вонзил свое копье в сердце одного из противников, уже падавшего от стрелы Сыргака.

С двух сторон поддержали Манаса Мажик и Чалы. Бозуул повел Айманбоза следом за Бакаем. Так велел Бакай, направляясь в сторону Чеч-Тобе, к крепости великого хана катаганов Кошоя.

В это время со стороны пастбища, где паслись лошади, показались пятеро всадников, которые с боевыми уранами напали на чоро. Но они не смогли доскакать до них. Их встретили стрелы, что прервали намерение всадников, непонятное даже им самим. Стрелы прервали им самое дорогое, жизнь…

?

Кошой принял Бакая радушно. Манаса стащили с коня и занесли в юрту Кошой хана.

– Отравили его наши родственники, – доложил Бакай Кошой хану.

Подали Манасу выпить свежее кобылье молоко с теплой водой. Манас не хотел ничего пить, но старики вынудили его. Через некоторое время Манаса вырвало, что позволило прийти ему в себя.

– С вторым рождением, богатырь, – поздравил его Кошой хан. – Выходит, что они охотились за твоей головой?!

– Спасибо Усену ата, – выговорил Манас. – Перед этим он мне дал лекарство. Выходит, оно было противоядием.

– Да, – Бакай подтвердил мысли Манаса. – Он, наверное, подозревал своих детей, что они замышляют недоброе.

– Спасибо ему, Усену, – сказал Кошой хан. – Пусть духи Ногой хана и Орозду баатыра благодарят его за верность…

Через неделю Манас встал на ноги, будто ничего не произошло.

Поминки по хану Кокетею

Прошло три года с тех пор, как народ потерял своего любимого хана Кокетея. Бокмурун созвал совет в Ташкене по проведению поминок великого хана кыргызов. На совет позвал он Кошоя, хана катаганов, богатыря Кокче, сына Айдаркана, главы казахского народа, и Акуна, хана ооганцев, своего тестя. Кроме них на совет были приглашены еще множество аксакалов из близлежащих мест земель Араника.