Сборник лучших рассказов

Но самое интересное чтение книг ночью, когда все спят. Есть ли что на свете чудеснее чтения? В трубе воет пурга, на лавке мирно посапывает мать, а на другой лавке храпит и бормочет что-то пьяный отчим. Мать просыпается, толкает его, громко ругается:

– Филипп! Филипп! Да проснись же! У, чёрт! Нажрался. Не даёшь спать никому!

Перекидывается на нас:

– А ну, хватит читать! Хватит керосин жечь! Тушите лампу!

Прикручиваю лампу до минимума – мать не видит. Шурка засыпает, а я жду – не дождусь, пока заснёт мать. Ну, вот, можно уже добавлять свет! Волшебство продолжается!

«Я снова «иду с Егоркой по зимнему лесу и спасаюсь от волков, ненавижу Швабрина, плачу от жалости к пёсику Музгарко, восторгаюсь любви Прохора и Анфисы, желаю счастливого конца в истории даурского казака Романа, мечтаю найти и спасти бедных онкилонов на Земле Санникова!»

Что за прелесть эти книги! Как прекрасен этот мир! Боже! Как я благодарен этим поздним вечерам, этому познаванию в жизни чудес! Весь в волнении, красный, возбуждённый. Какой там сон! Чу! Шлёпает мать! Уже за полночь – быстро тушу лампу. Не спасает! Мать гремит, будит всех, даже Филиппа:

– Что вы делаете, мерзавцы? Паразиты! Весь керосин спалили! Не даёте спать никому! А ну, Колька, отдай лампу сейчас же! Угомонись! Спи!

Нехотя отдаю. Как назло, мать прервала на самом интересном месте. Что же дальше будет? Ворочаюсь, возбуждение не проходит. Жду, не дождусь, вроде все опять захрапели.

Сверху, с загнетки печи достаю лампадку – блюдечко с растопленным смальцем и льняным фитилём и спички. С вечера припас! И снова погружаюсь в мир чтения. И так иногда до утра!

Тарелки радио появились в нашем селе только в начале 1951-го года. Мы впервые услышали о жизни в разных странах. Как огромен мир оказывается, как много людей на свете, городов, морей и океанов!

А в библиотеке мы брали и теперь неистово читали книги. Особенно нам нравилась фантастика: «Таинственный остров», «Дети капитана Гранта», «Шестьдесят тысяч лье под водой», «Земля Санникова» и другие. Мы с братом захлебнулись от нового, яркого, всесокрушающего потока информации.

В эту зиму я просто бредил героями Жюль Верна. Мысли мои постоянно бродили в разных выдумках, фантазиях! Капитан Нэмо был моим кумиром! При встрече с Вовкой Жигульским – таким же начитанным и восторженным другом, я кричал, полюбившуюся мне фразу из Жюль Верна:

– Табак! Настоящий табак – воскликнул Пенкроф!

Вовке понравилась эта игра слов, и он тоже долбил, выдёргивал строку из какого-то другого произведения и гробовым голосом отвечал:

– Дико захохотал пулемёт и, ужаленный тысячами шмелей, упал Топтало!

Мы соревновались поочерёдно, вспоминая полюбившиеся фразы из тех книг, которые уже прочитали:

– Тамань – самый скверный городок из всех приморских городов России.

– Игнат спустил курок – ружьё дало осечку!

– Осетин-извозчик неутомимо погонял лошадей.

– Ты видел! Ты донесёшь! И сверхъестественным усилием повалила меня на борт…

– Старик! Я слышал много раз, что ты меня от смерти спас!

– Милостивый государь! Извольте передать через слугу сто рублей, которые вы вчера проиграли. Готовый к услугам Иван Зурин.

– И курить буду! Дай отцову трубку!

– Шадрино далеко? Шадрино? Да, Шадрино! Недалече. Вёрст с десяток будет!

Игра во фразы занимала нас с Вовкой всю жизнь, и мы всегда при встрече заготавливали их заранее и начинали разговор именно с них. Я стал частенько его «загонять в угол» и Вовка тоскливо, не угадав фразу, говорил:

– Фразёр!

Книги читаю запоем. Как только выдаётся свободное время – сразу за книгу. Заведовал библиотекой Василий Павлович Татаринцев. Мы его коротко прозвали Васпат. Умный, грамотный, начитанный. Ранее работал в каком-то институте учёным. Он меня приметил давно. Всем давал по карточке по одной книжке, мне сначала по две, а затем и по три-четыре. Первое время проверял меня. Возвращаю через день-другой книжку. Он спрашивает:

– Неужели прочитал? А ну-ка, расскажи кратко содержание.

Я, захлёбываясь, начинаю рассказывать. Он прерывает, просит рассказать середину, затем окончание, хвалит меня:

– Всё, всё, Коля! Вижу, что ты очень любишь читать. Молодец! Книги – чудо! Из них ты узнаешь практически всё! Это огромный источник знаний!

Я проглатывал без разбора всё, что было у Васпата в библиотеке. Тургенев, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Чехов, Гайдар, Станюкович, Лондон, Купер, Золя, Мопассан, Твардовский, Фадеев и другие авторы. Скоро вся небольшая библиотека была прочитана. Васпат выручает меня и пишет записку своей знакомой библиотекарше в Жирновку:

– Вот, Коля! Будешь ходить в Жирновку раз в неделю в библиотеку. Там тебе под мою ответственность будут давать по три-четыре книги.

Нина Суворова тоже очень любит читать. Встретившись, мы обмениваемся впечатлением о прочитанных книгах, вспоминаем подробности. Узнав, что я буду ходить в библиотеку соседнего села, просит:

– Коля! Принеси и мне какую-нибудь книгу. Я в нашей библиотеке тоже почти всё прочитала.

– Какую книгу? Про что? Про войну или про животных, птиц7

Нина лукаво улыбнулась:

– Про любовь!

Я смутился, но пообещал выбрать для неё такую книгу. За год прочитана вся Жирновская библиотека – она значительно меньше Вдовинской. Васпат пишет записку в Каурушинскую. Он и библиотекарши в Жирновке и Каурушке, жили прямо в избе, где были их библиотеки. В одной комнате библиотека, в другой сами живут.

Особенно тяжело было ходить в Жирновку и Каурушку зимой. Дорога перемётана – пурга, метели. Туда шесть километров и назад. Еле успеваю за короткий воскресный зимний день оборотиться. Идёшь, снег сечёт глаза, мороз, руки немеют, но греет мысль: сегодня вечером свидание с новой книгой!

Ляжешь на тёплой печке, зажжёшь лампадку и под вой пурги в трубе окунаешься в чудесный мир.

Как прекрасен этот мир!

И вот, наконец, окончен восьмой класс в Пихтовке. Идём домой. Радуюсь предстоящей встрече с Ниной Суворовой и всеми Вдовинскими друзьями. Немножко досадно, что у меня теперь две тройки по окончании восьмого класса. А ведь был отличником! Решаю про себя, что девятый-то класс обязательно закончу без троек. Тяжело было привыкать к новым учителям и новой школе. На летние каникулы во Вдовино и близлежащие посёлки собрались идти большой компанией – человек пятнадцать. На душе весело: окончена школа, впереди каникулы! Идём по лесной дороге гурьбой, разговоры, смех, шутки. День прекрасный, тепло, солнечно. Клейкие зелёные листочки веток наклоняются к самой дороге, цветёт черёмуха. Её дурманящий запах тревожит, веселит, будоражит душу. Дорога тяжёлая, грязь непролазная, вода по обе стороны дороги в канавах.

В это время года не ходят ни подводы, ни редкие машины – вода, ямы на дороге в полметра. Тысячи лягушек непрерывно квакают в канавах и лесу, стоящем в воде по колено. Воздух наполнен весенним теплом, запахами многочисленных цветов. Полыхает море жёлтых, красных, оранжевых огоньков (по-сибирски цветы называют жарки) на обочинах, в лесу, на кочках – везде! Девчонки понаделали венков, и они красиво смотрятся на их прелестных головках. Мы заигрываем с девчонками, гоняемся друг за другом, плескаемся тёплой водой. Впереди пятьдесят километров, но мы не бережём силы, усталость не чувствуется. Молодость!

Километров через двадцать решили пообедать. Так как кругом грязь, мы, наконец, дошли до мостика через какую-то речушку и уселись на сухие брёвна. Кто бы ожидал, что может случиться такое! Этот мостик спас нам жизнь! Выгрузили на общий стол каждый своё: холодную картошку в «мундирах», яйца вкрутую, хлеб. Не думая о последствиях, запиваем водой прямо из болот.

И вдруг разговоры, смех, шутки смолкают – недалеко от нас из лесу вышло два лося! Величественно и гордо посмотрели на нас, и вдруг один сохатый фыркнул, наклонил свои огромные рога к земле и двинулся к нам. Девчонки завизжали, побросали остатки провизии и полезли под мост. Это только разозлило самца! Он уже побежал на нас. Тут и всех мальчишек, как ветром сдуло! Мы все еле поместились под низеньким мостиком. Лось быстро очутился рядом. Мы через щели в брёвнах видели его налитые кровью злые глаза. Он, как нам показалось, удивлённо смотрел, куда делась эта шумная кампания? Постоял на мосту, тяжело дыша, топнул своими огромными «лаптями» и пошёл тихо к своей самке. Сохатые сразу же опять скрылись в лесу. Мы же сидели под мостом с полчаса и всё боялись, что лоси вернутся. Вылезли все мокрые, грязные, настроение было испорчено. Девчонки начали застирываться, сушиться. Постепенно все пришли в себя и даже начали хохотать друг над другом. Пирогов, смеясь, говорит:

– Откуда они взялись? А друг-то мой Муковкин: в грязи лежал, как поросёнок и не шевелился!

– Ой! Да ты сам, как лягушка, в воде наполовину был!

– А Вовка Жигульский под самые брёвна забился, как мышь в норке!

Опасливо отошли от моста только через час, полтора. Каждый в руку взял по сухой палке – отбиваться от лосей, если опять нападут.