Германия. В круговороте фашистской свастики

Свои «социалистические» устремления Гитлер и его штаб стремятся направить, главным образом, в русло немецкой национальной ненависти к «международному финансовому капиталу», борьба с которым, по слову самого вождя, есть «один из важнейших программных пунктов борьбы германской нации за ее хозяйственную независимость и свободу». Образ «интернациональной биржи» чрезвычайно удобен для массовой агитации национал-социализма: он воплощает собою одновременно и ненавистных версальских мучителей Германии, и «мировую чуму» травимого расизмом еврейства, и, если нужно, известную часть отечественной буржуазии, и, наконец, даже рабочих, зараженных ядом марксистского интернационализма; одна из работ Розенберга так и озаглавлена: «Международный финансовый капитал как руководитель рабочего движения всех стран».

Свою социально-экономическую программу Гитлер вслед за Федером пытается теоретически обосновать различием двух видов капитала: 1) капитал промышленный, также аграрный и 2) капитал банковский, также торговый. Первый объявляется положительным экономическим фактором, творческой силой; это капитал национальный, сросшийся с родной почвой. С ним – не война, а мир и союз. Что же касается второго, т. е. биржевого, финансового, спекулятивного капитала, то он выступает интернациональным паразитическим наростом на здоровом теле национального хозяйства. От него необходимо избавиться. Достигнуть этого можно коренной реорганизацией кредита – под знаком уничтожения «тирании процента». Национал-социалисты, придя к власти, создадут единый центральный банк с беспроцентными ссудами всем верным немцам для производительных целей. Они упразднят золотой стандарт и введут «национальную денежную единицу». Каким образом порвать связь между промышленным и финансовым капиталом, не разрушая в корне всей системы современного капиталистического хозяйства, – в этом основная проблема указанной хозяйственной проблемы, книжкою Гитлера не решаемая. Нечего также говорить, что в ней тщетно было бы искать и мало-мальски серьезного обоснования теории «беспроцентного кредита», вызвавшей оживленные критические выступления ряда германских экономистов.

Однако было бы ошибкою отрицать актуальность и предметность этих больших тем. Антагонизм промышленного и банковского капиталов, при всей их сращенности, – не праздная выдумка национал-социалистов, а подлинная и существенная черта нынешней стадии капиталистического хозяйства. В частности, в Германии, благодаря целому ряду сложившихся специфических условий, банки не пользуются столь прочной самостоятельностью и не занимают столь командующего положения, как в англосаксонских странах и во Франции. Обесценение марки дало возможность германской промышленности в значительной мере освободиться от облигационной и банковой задолженности. Послеинфляционный период принес с собой, с одной стороны, наступление на Германию иностранного, главным образом американского, финансового капитала, а с другой – усиление роли Рейхсбанка, в зависимость от которого попали и германские банки, и германская промышленность. Большинство частных германских банков ныне живет и работает в значительной мере благодаря субсидиям, ссудам и гарантиям Рейхсбанка, держащего их в своих руках путем сложной сети своеобразных связей. Параллельно наблюдаются любопытные тенденции поглощения отдельных банков тяжелопромышленными объединениями, также создание последними специальных «домашних банков», концернбанков, в свою очередь связанных с Рейхсбанком. Правда, сам Рейхсбанк является особым, самобытным, единственным в своем роде организмом, принципиально автономным, формально почти независимым от государства и связанным как по существу, так даже и организационно с отечественной, а затем и международной банкократией. Однако, с другой стороны, при всей своей формальной независимости по отношению к государству, он все же не может, конечно, не испытывать на себе давление государственной власти и не считаться с курсом государственной политики; не следует переоценивать его «принципиальной» самостоятельности. Многое зависит здесь от самого государства, от характера и облика государственной власти: одно дело нейтралистская буржуазная демократия и другое – идеократический авторитаризм. Вскоре после появления Гитлера у власти произошла смена директора Рейхсбанка, «финансового директора» Германии: д-р Лютер, ставленник банков и защитник «свободного хозяйства», уступил место Шахту, кандидату крупной промышленности и стороннику тесной связи Рейхсбанка с активным идеократическим государством. Если и раньше нельзя было говорить о гегемонии крупнейших банков по отношению к ведущим промышленным предприятиям Германии, то теперь, когда рейхсбанк становится прямым покровителем крупной промышленности, противопоставляющей себя спекулятивному банковскому капиталу, можно, схематизируя и стилизуя, выдвинуть тезис о намечающейся «победе промышленности над банками и государства над частнокапиталистической промышленностью». В самом деле, если учесть победу идеи «банковского этатизма» и если, кроме того, принять во внимание значительный рост этатизма промышленного, т. е. государственных предприятий в стране, – станет очевидно, что углубление процесса этатизации становится реальной исторической возможностью для Германии: это путь, ведущий к широкому регламентированию всей кредитной системы государством, государственному контролю над банками, а затем и к их поглощению Рейхсбанком, к государственному капитализму, фундаментальной реконструкции всего буржуазного хозяйства, в конечном счете, может быть, к тому, что на советском языке называется – «построением фундамента социалистической экономики». Нет надобности добавлять, что даже и при наличии соответствующей воли у государства, – на пути этом немало препятствий, из коих особенно серьезны те, что вытекают из международной природы современного финансового капитала и связанных с ним могущественных интересов.

Но тут истории предстоит вплотную испытать содержание национал-социалистической идеократии. На что она способна и какова ее подлинная сущность?

Ибо одно дело – слова и лозунги политических людей. Другое дело – их субъективные замыслы и умыслы. И третье дело – их объективная историческая роль, их действительное место в событиях эпохи, в расстановке борющихся и мирящихся, наступающих и отступающих социально-политических сил.

ЛИЦОМ К ПЛУТОКРАТИИ. ДВОЙНАЯ ИГРА

С момента своего возникновения национал-социалистическая партия боевым центром своего политического действия избрала борьбу с «марксистским фронтом»: с коммунистами и социал-демократами. И в этом своем качестве она явилась естественной попутчицей фронта плутократического, магнатов тяжелой индустрии и крупного землевладения.

«Гитлер – оплот против большевизма». Это очень существенный, веский аргумент. Гитлера можно и нужно поддерживать, вопреки всей его антикапиталистической агитации, а может быть даже и благодаря ей, если она отнимает улицу у марксизма и поможет покончить с ненадежной Веймарской республикой. А с самим Гитлером можно поладить, а в случае чего потом – и справиться: «социализм дураков»– вещь не слишком опасная.

Такова – в упрощенной и оголенной формулировке – схема рассуждений плутократии на тему об отношении к национал-социализму.

Известны слова Мирабо о Робеспьере: «Этот человек очень опасен: он действительно верит в то, что говорит».

О Гитлере на социальных верхах устанавливается обратное мнение: этот человек не так опасен, как выглядит на митингах, напротив, это полезный человек: он отнюдь не верит всему тому, что говорит. Он первоклассный загонщик масс. И вывод ясен: от участия фашистов в правительстве землетрясения не случится.

Как реагирует на эти суждения Гитлер? – Не строя догадок о личных его расчетах и целях, нетрудно представить себе, как могут рассуждать «ортодоксальные», так сказать, «честные» национал-социалисты, склонные принимать антикапиталистическую установку своей партийной программы всерьез.