Свободная воля и законы природы

––

"Во всякой истине всегда есть нечто ложное, и сходство между истиной и ложью столь велико, что нет такого отличительного признака, на основании которого можно было бы судить наверняка и которому можно довериться." (Цицерон)[19]

Конкретный человек обладает некоторой суммой знаний. Часть этих знаний – истинные, а какие-то могут быть и ложными. Как определить, является ли некоторое конкретное знание истинным или ложным? Каков критерий истинности конкретного знания? Первое, что приходит в голову: проверить на опыте (или, как выражаются материалисты, "на практике"). Т.е. критерий истинности знания – его соответствие тому объекту, к которому относится это знание. Такое определение критерия истинности знания нельзя назвать ложным, но это тавтология. Этот критерий – просто пересказ определения понятия "Истина".

В свое время был выдвинут интересный тезис: любое истинное знание должно быть логически непротиворечивым; и наоборот, любая логически непротиворечивая теория является истинной (в том смысле, что при желании всегда можно найти в природе объект, соответствующий этой теории).

Этот тезис кажется мне весьма плодотворным, хотя и несколько спорным.

1-я часть тезиса формально выглядит безупречно, но фактически в сложных системах знания трудно избежать логических противоречий. Например, квантовая механика отрицает точную пространственную локализацию элементарных частиц в 3-х мерном декартовском пространстве, но оперирует в своих функциях с декартовскими координатами. Это явное логическое противоречие, но оно не мешает квантовой механике быть работоспособной и в своих границах вполне истинной теорией.

2-я часть тезиса, если понимать ее слишком буквально, вызывает некоторые сомнения: мало ли чего можно насочинять, даже строго придерживаясь правил логики. Но с другой стороны, кто его знает, может оно и так. Бывает, что даже для самых абстрактных и экзотических теорий со временем находятся подходящие объекты.

Во всяком случае, из этого тезиса следует (и с этим я совершенно согласен), что проблема не в истинности знания как такового, скажем, какой-то логически непротиворечивой теории, а в том, как найти подходящие объекты для применения этой теории. И даже если подходящий объект найден, и теория описывает этот объект во многих случаях вполне адекватно, обязательно можно вывести из теории такие следствия, которые совершенно не будут соответствовать объекту. Например, законы идеальных газов становятся несостоятельными при слишком больших давлениях и слишком низких температурах, когда реальные газы превращаются в жидкости.

Конечно, бывают и абсолютно ложные знания: кто-то железно уверен, что знаменитые писатели Лев Николаевич Толстой и Алексей Николаевич Толстой – родные братья, кто-то считает, что 5*6=26, и т.п. Но такие "знания" не выдерживают проверки, т.е. это не есть непротиворечивые знания.

Собственно, в жизни, как правило, ищут не объект для применения теории, а наоборот, рассматривая объект, т.е. некоторую воспроизводимую последовательность явлений, выделяя интересующие исследователя признаки, стороны этих явлений, пытаются найти подходящие знания, какую-нибудь уже разработанную теорию, известную закономерность, достаточно адекватно описывающую эту последовательность явлений (в плане интересующих исследователя признаков, т.к. в полном объеме, по всем наличным признакам, ни одна теория ни один реальный объект описать не сможет. Да и во всех подробностях реальные явления никогда не повторяются, а там, где нет повторяемости, нет и закономерности, значит, не может быть и достоверного, истинного знания).

Таким образом, проблема истинности знания может быть сформулирована так:

"Как можно по ограниченной совокупности признаков сделать достоверное заключение о подчиненности конкретного исследуемого объекта уже известному понятию (или группе взаимосвязанных понятий)?"

Этот вопрос уже обсуждался в п. 2.8.2. "Понятие". Для этого есть масса способов, и часто даже очень небольшое количество признаков позволяет сделать вполне достоверное умозаключение о подчиненности объектов понятиям, и предсказать эволюцию интересующих исследователя явлений.

Но тут есть очень существенное "Но": все эти способы срабатывают не всегда, даже если использовать не "ограниченную", а сколь угодно большую совокупность признаков. Даже если мы миллион раз наблюдали эволюцию какого-то конечного явления во времени, и всегда практически одинаково, то никогда нет гарантии, что в миллион первый раз у очень похожего явления эволюция не будет существенно другой (или даже совершенно другой). Какие-то казалось бы незначительные отличия могут быть проявлением могущественных дополнительных причин, которые сильно (или совершенно радикально) изменят эволюцию этого явления. Например, взять два одинаковых телевизора, один исправный, а другой нет. Даже телемастер не всегда может определить, в чем отличие между ними.

И Кант вынужден произнести роковые слова: всеобщий критерий истинности для всякого знания "не может быть дан". Тем самым он косвенно признает, что в его заочном споре с Лейбницем о "Принципе всеобщих различий" прав был Лейбниц (см. п.5.2.3.2.).

Прогресс знания уменьшает вероятность ошибок, но никогда не сделает ее равной нолю.

5.4.3.

––

Еще о познавательной деятельности рассудка. Можно ли говорить об истине по отношению к сверхчувственным объектам?

––

Любое представление и даже самое абстрактное понятие есть синтез некоторого множества реальных или воображаемых чувственных образов. Человеческий рассудок мыслит только посредством образов, реальных или воображаемых; любое новое для него явление пытается подвести под известные понятия, которые содержат те же чувственные признаки, что и новое явление; любое рассматриваемое явление сравнивает с другими явлениями. Кант говорит по этому поводу:

"Существуют ли другие восприятия, отличные от тех, которые вообще принадлежат к нашему возможному опыту, и возможна ли, следовательно, совершенно другая по содержанию область – этот вопрос рассудок решить не может: он имеет дело только с синтезом того, что дано".

Такой однобокий подход можно считать недостатком устройства рассудка, но это же придает рассудочной деятельности необычайную силу, т.к. возможности рассудка в конструировании воображаемых чувственных образов удивительно велики.

Понять новое явление, по-человечески значит разделить его на части (признаки, группы признаков), которые можно уподобить уже известным явлениям; а затем исследованные таким образом составляющие вновь синтезировать в целые представления (понятия), подходящие для описания нового явления.

Голая истина, не одетая в чувственные образы, реальные или воображаемые, человеку в принципе недоступна.

Человеческий рассудок зациклен на чувственных образах и органически неспособен выйти из этого круга. Даже когда речь идет об объектах по определению сверхчувственных: например, Боге или "вещах самих по себе", человек вынужден прибегать к чувственным представлениям. Бога обычно уподобляет человеку, "вещи сами по себе" – предметам в мире явлений. Либо подыскивает для "вещей самих по себе" фантастические чувственные образы, либо просто считает, что предмет в мире явлений абсолютно подобен (т.е. обладает теми же признаками), что и "вещь", которая порождает образ этого предмета в человеческом сознании (что совсем уж глупо: такое удвоение мира ничего не дает, с таким же успехом можно считать, что никаких "вещей самих по себе" вообще не существует, а законы природы есть законы, присущие самим явлениям, т.е. комплексам ощущений, т.е. в конечном счете нашему сознанию). Уже Парменид (540-470 г. до н.э.) и его ученик Зенон Элейский (490-430 г. до н.э.) (автор парадоксального рассуждения "Ахиллес и черепаха", и других) различали текучий мир явлений и "мир по своей сущности", который они считали неподвижным и неизменным. Кант сделал большой шаг вперед: расщепил парменидо-зеноновский "мир по своей сущности" на отдельные "вещи сами по себе", тоже неподвижные и неизменные. Это было огромное усовершенствование. Но при этом Кант заявил, что "вещи сами по себе" для человека абсолютно непознаваемы. По-моему это неверно. Если бы Кант основательно проштудировал теорию информации (которой, правда, в то время еще не существовало), и вообще был лучше подкован в математике, думаю, он не сделал бы такого опрометчивого утверждения. Любое отображение, будь то изоморфное или гомоморфное, всегда несет массу полезной информации. Если {B} есть отображение {A}, то имея {B}, мы можем многое узнать об {A}. Конечно не все, но многое. А мир явлений – это отображение мира "вещей самих по себе" (но отнюдь не зеркальное, в этом Кант прав).

Почему рассудок склонен образовывать представления о сверхчувственных объектах?

1.) Рассудок так уж устроен, что составив из частей что-то целое, он сразу же стремится представить это целое частью другого, более обширного целого.

2.) Наш мир явлений НЕСАМОДОСТАТОЧЕН, объяснить ВСЕ что происходит в нашем мире ТОЛЬКО на основании законов природы НЕВОЗМОЖНО.

Что такое истина в применении к сверхчувственным объектам? Например "вещам самим по себе"? Ведь мы имеем дело только с предметами в мире явлений.

Я думаю, в определенном смысле можно говорить о степени истинности и наших представлений о "вещах самих по себе". Критерием может быть опыт. То представление о "вещах самих по себе" ближе к истине, которое:

1.) Лучше позволяет организовать данные имеющегося опыта, т.е. предвидеть развитие событий в мире явлений.

2.) Успешнее позволяет расширять опыт, т.е. находить новые области явлений, подчиняющиеся законам природы.

5.5.

––

Какая философская система самая истинная?

––

Думаю, что никакая.

Если представить, что человеческий Разум это некий царь, то различные философские системы – это его гарем. Каждая женщина в этом гареме по-своему одевается, причесывается, душится, танцует, поет, и по-своему доставляет разуму утонченные наслаждения. Но это все дело второе, а главное для женщины это способность рожать. Т.е., говоря без метафор, сконструировать модель мира, пригодную для непосредственного использования в естественнонаучных исследованиях. Пока что такую модель – атомистику – родила только одна философская система – материализм. Именно эта модель дает материализму право на почет и уважение.

Вообще надо различать реальность, т.е. ощущения, мир явлений, от фантомов, создаваемых в воображении самим человеческим разумом. Такими фантомами являются и Бог, и абсолютная идея, и абсолютное Я, и "вещи сами по себе", и Мировая Воля, и материя. Существование ни одного из этих фантомов не может быть напрямую диагностировано. Однако косвенная диагностика возможна. Если порожденная некой философской системой модель мира успешно помогает естественнонаучным исследованиям, то тем самым получают косвенную поддержку и фантомы этой теории (например, материя).

Но тут есть большое НО. Любое порождение человеческого разума имеет ограниченный ресурс и во времени и в пространстве. Никакая модель мира, сколь бы удачной она ни была, не может служить вечно, и не может быть пригодной для любых исследований. Рано или поздно расширение познания упрется в границу, за которой привычная модель окажется непригодной, и тогда потребуется новая модель мира. Хотя атомистика далеко еще не исчерпала свой ресурс (может быть, ее хватит еще на 1000 лет), но на одном участке познания граница ее применимости уже обозначилась. Я имею в виду физику элементарных частиц, где, грубо говоря, при распаде частицы A может возникать частица B, а при распаде частицы B может возникать частица A. Ведь атомистика дает вполне определенное предписание: раздроби сложный объект на мелкие части, изучи эти части и их взаимодействие между собой – и ты познаешь этот сложный объект. А тут возникает неразрешимый для атомистики вопрос: что из чего состоит?

Лично я не являюсь фанатом никакой философской системы, и отдаю предпочтение кантовской философии только потому, что считаю именно ее способной на данном этапе родить новую физико-математическую модель мира, непосредственно пригодную для естественнонаучных исследований (что я и пытаюсь сделать в этом трактате).

Могут сказать: а зачем вообще сочинять новую модель мира, если старая атомистическая модель вполне удовлетворительна?

Во-первых, атомистическая модель уже не вполне удовлетворительна (например, в физике элементарных частиц).

А во-вторых, чтобы вовремя собирать урожай, сеять надо гораздо раньше.

5.6.

––

Смысл жизни и цель человечества

––

Вот выписка из моего письма от 01.09.2001 г.