Жулики. Книга 7

– Что бить все же стали?

– Хуже. Обниматься медведи кинулись. Каб не "Завеса" так точно все бы кости переломали.

– А чего это они кинулись обниматься-то? Пообещал что нибудь пади?

– Ну, не без этого, обещал кузницу семейную открыть. Так сказать семейный бизнес.

– Можно подумать, что у Силиверстовича их старшой зарабатывает плохо.

– Не понять тебе, Мишка, как ни тужься, сидя на сундуках допотопных, что значит для трудового кузнеца собственная наковальня. Сие только мы потомственные кузнецы можем постичь.

– Чего-о-о-о? С каких это пор "мы потомственные кузнецы" стали? Примазываешься к чужой славе, Серега. Не хорошо это. Грех.

– Силиверстович, подтверди про потомственных кузнецов. Кем мой прадед был Силиверстор Никодимыч?

– И верно кузнецом он был, Миш. Тут этот балабол прав, как ни крути. Да и мой дед Никодим, тоже вроде лошадей подковывал. А раньше ведь подолгу тянулись династии. Ремесло кому, если не своим детям в первую очередь передавать? Это я уж отошел от кузни. Подался в город на фабрику швейную, а уж Серега и вовсе о ремесле этом только здесь и узнал. Кузнец. Не смеши людей, потомок "ископаемый".

– Во-о-о-т она, зараза-то. Стоит слово выпустить и понеслось,– поморщился недовольно Серега.

– Мне разрешается, я старый уже. А тебе нельзя потому как молоко на губах не обсохло,– засмеялся Силиверстович.

– Старый? Да ты на себя когда последний раз в зеркало глядел?

– Сегодня глядел, а что? Когда утром брился.

– Да тебе никто сорок уже не дает и, ни кто не верит, что ты мой дед родной. Я уже вру что дядька. А Леонидович? Восемьдесят лет ему что ли сейчас? Тоже сороковник не больше. Вы бы на пилюли-то особенно не налегали. Неровён час процесс омоложения организмами, как нормальное состояние воспримется, нянчайся потом с вами. Пеленки, то се. Я, дедуля, на горшок тебя сажать не стану, так и знай.

– Типун тебе на язык,– испуганно перекрестился Силиверстович.– А что в инструкции пишут по этому поводу?

– Читать надо самому внимательно, прежде чем незнакомый препарат горстями заглатывать. Как дети малые, ей Богу! Дорвались до коробочки с леденцами,– потешался Серега над встревоженными Силиверстовичем и Леонидовичем.

– Ладно, балабол, мы читали все что нужно и ничего там про пеленки и ночные горшки не сказано.

– Ты уверен, дедуль? Нет. Потому что читал ты не внимательно. А я очень дотошно прошелся.

– Да говори уже "дотошный" ты наш. Задолбал,– рассердился Силиверстович.

– Так вот… там сказано, что препарат проходит испытательный период и до конца все его побочные действия на организм не изучены. Не изучены. Значит, все что угодно может произойти. Рога, например, вырастут или копыта с хвостом. А что,.. запросто. Будете на обуви экономить. Раз в полгода поставил новые подковы лошадиные и вперед.

– Сам ты "рога с копытами". Несешь, невесть что. Откуда им рогам-то взяться? Федор Леонидович, утихомирьте подлеца этого языкатого, интеллектом, у меня образования не хватает. Если не сумеете, тогда уж я подключусь со всем усердием, подручными средствами,– совсем расстроился Силиверстович.

– Ты, Сергей Алексеевич, не прав насчет того что не читали мы внимательно документацию по этому препарату. Я изучил самым внимательнейшим образом, до последней запятой. И даже вопросов возникших десятка два, высыпал администратору. Так вот, омолаживающий эффект изучен "допотопниками" очень даже тщательно. Они только этим и занимались по распоряжению Совета Старейшин. Эсэсовцы этим эффектом заинтересовались чрезвычайно. Целая группа была создана из ведущих ученых и подопытных они получили столько, сколько запросили. Что-то около тысячи человек было привлечено добровольцев. Волонтеров, так сказать. В результате выяснилось следующее. Омоложение происходит без негативных последствий и не до состояния эмбрионального, каковым ты тут нас пытаешся застращять. Организм возвращается к моменту начала старения, а именно к сорокалетнему возрасту. Дальше принимать его можно, но только для снятия эффекта поглощения энергии "Завесой" этой вашей. Принимать же его без нее бессмысленно. Не будет усваиваться организмом. Вам вот до сорока лет нет надобности в нем, без "Завесы". Только резкая потеря энергии заставляет организм искать резервы и тогда усваивается эта пилюлина. Ну а старость – это вроде общего заболевания, при котором организм работает на износ. Без "Завесы", как в "Завесе". Вот так-то. Напрасно, напрасно, обвинил ты нас, Сергей Алексеевич, в не компетентности.

– Ну, что ж, прошу покорнейше извинить меня, милостивые государи, коли вы такие начитанные. Не пора ли подумать о завтрашней церемонии? Что оденете, как пойдете?– сменил тему Серега, заговорив о насущном для него.

– А чего тут думать? Первый раз что ли? Полотенце повяжем через плечо и вперед,– взглянул на внука искоса Силиверстович.– Эка невидаль.

– Дедуля, какое полотенце? Ты что с дуба рухнул? Тут свои тонкости. Фразеология про купца и товар. Это нужно соблюсти всенепременно. Иначе выставят и дальше порога не пустят. Как бы не пришлось нам с тобой на пару из "Оспы" стреляться.

Глава 2

– Ну, что ж, нужно так нужно. Мишань, зови Катюшу. Если уж она не знает местных обычаев, то тогда уж их и никто не знает,– вынужден был признать правоту внука Силиверстович.

– Давайте за ужином все и обсудим,– внес предложение Мишка.-

Обряд сватовства оказался действительно не простым. Силиверстович с Леонидовичем за голову хватались, когда им Катюша принялась объяснять порядок. Как войти, что сказать, да в какой руке что держать и кому что дарить и чем посыпать.

– Нагородили предки от излишка свободного времени,– ворчал Силиверстович, а Леонидович принялся конспектировать лекцию о сватовстве.

– А импровизация допускается?– поинтересовался он у разошедшейся Катюши.– А вот здесь я записал, что родители будущей невесты выходят и в пояс кланяются сватовьям, а ежели нет их. Тогда как?

– Братья выйдут заместо них или крестные мать с отцом, или посаженные отец с матерью,– объяснила Катюша.

– А лобзаться троекратно обязательно со сродичами? Или можно рукопожатием обойтись?

– Обязательно, Федор Леонидович. Православные чай.

– А вот вы сказали, что родители подносят ковш меду. Это сколько в граммах? И что все выпить надо обязательно или пригубить только разрешается человеку не пьющему?

– Выпить обязательно досуха, иначе обида смертельная и отворот – поворот сватам таким. А ковшик небольшой, литра на два. И мед будет не шибко хмельной. Вроде кваса на меду. Вы с утра ничего завтра не ешьте и не пейте, чтобы не опростоволоситься.

– Два литра,– ахнул Академик.– Ох, подведу я вас, ребята. Не справлюсь с таким количеством. Может вы, Катенька, шепнете Анечке, чтобы она пожалела старика и дозу эту ударную чуток, ну раза в три, убавила. А я уж зато все остальное все как надо проведу. Даже барыню спляшу, коль потребуется.

– Хорошо, я попробую, но не обещаю. Дело-то в том, что встречать сватов и мед разливать не Аннушкина обязанность. Братовья выйдут. А с ними ох как не просто будет договориться. Вы, Федор Леонидович, лучше вон с Мишаней договоритесь. Пусть он перстами щелкнет, когда нужно.

– А ведь и верно,– обрадовался Академик.– Петрович, покорнейше прошу. Два самоубийства не допусти у ворот. Каких два? Три. Я ведь эдакого позора тоже не переживу.

– Леонидович, все будет в лучшем виде. Вы какой напиток предпочитаете?

– Воду минеральную без газа предпочитаю. А в детстве ситро любил. Знаете, разливали на улице из колб таких стеклянных.

– Нет, Леонидович, мы такой расцвет Советской власти уже не застали, но ситро так ситро. И сколько осилите?

– Пол литра не более. Остальное уж перелейте кому-нибудь из братцев Аннушкиных, чтобы добро не пропадало.

– А мне пивка жигулевского, пожалуй, тоже пол литра, племяш. Не сочти за труд,– подмигнул Мишке Силиверстович.

– Ну а ты,"купец", что пить будешь?

– Я увиливать не собираюсь, как некоторые несознательные господа. Мед – значит мед. Его ведь Аннушка готовит, вот и узнаю как у нее с этим делом.

– Как скажешь, а то гляди. Могу на валерьянку заменить.

– Чего это на валерьянку? Я и не волнуюсь нисколько,– хмыкнул Серега.– Валерьянку. Сам пей валерьянку. Вон пацаны скоро подрастут и устроят тебе экстремальную жизнь. Готовься заранее.

– Не волнуешься, значит? А чай мой тогда чего вылакал? Подливать из самовара не успеваю. Третью кружку уже влил. Кроме своей.

– А это твоя разве? Тьфу ты. А я-то думаю чего это мне как то нехорошо стало, уже минут пять как. А это оказывается, ты мне свою кружку стремную подсунул. На, забирай, что за манера? А чая я всегда много пью, между прочим,– выкрутился Серега.