Имя, ставшее эпохой. Нурсултан Назарбаев: новое прочтение биографии

Второй вопрос касался переданного Российским информационным агентством обращения Ельцина, Силаева и Хасбулатова к гражданам России, в котором события минувшей ночи охарактеризованы как «правый реакционный антиконституционный переворот». В этом же обращении, напомнил журналист, прозвучал призыв к всеобщей бессрочной забастовке. Какими могут быть конкретные действия комитета в этой связи?

Янаев ответил: призыв к всеобщей бессрочной забастовке – это безответственный призыв, и ГКЧП, видимо, не может позволить себе такого. Когда страна находится в хаосе, нельзя играть в политические игры, потому что в конечном счете эти игры оборачиваются против многострадального народа. Если небезразлична судьба Отечества, судьба России, нужно найти действительно политические формы взаимодействия.

Вдоволь наслушавшись и насмотревшись по телевизору картинок о непримиримых позициях ГКЧП и российского руководства (трясущиеся руки Янаева и Ельцин на танке перед «Белым домом»!), Назарбаев понял, что главная интрига будет разворачиваться там. Страна увидела: руководство России не подчинилось ГКЧП.

Москвичи преграждают дорогу военной технике во время путча ГКЧП

Вечером 19 августа Назарбаев выступил с радиообращением к народу. Призвал проявлять спокойствие, соблюдать сдержанность и осторожность. Предупредил, что эмоциональное, неправильно воспринятое действие любого может высечь искру социального взрыва. Заверил: в Казахстане чрезвычайное положение вводиться не будет.

Политическая интуиция, много раз выручавшая в критических ситуациях, снова не подвела его. Чутье подсказывало: у ГКЧП вряд ли что получится. Возникала крамольная мысль – а не провокация ли все это? Тогда он еще не знал, что уже утром 19-го ряды ГКЧП покинул глава горбачевского аппарата Валерий Болдин – залег в больницу. Днем его примеру последовал премьер-министр Валентин Павлов. Всячески уклонялся от участия в ГКЧП Председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов.

Вечером сдрейфил зампредседателя Совета обороны СССР Олег Бакланов. Позднее при обыске, проведенном в его кабинете, был обнаружен оригинал неотправленного заявления на имя Янаева: «В связи с неспособностью ГКЧП стабилизировать ситуацию в стране считаю дальнейшее участие в его работе невозможным». Обеспокоенный ненадежностью состава ГКЧП, председатель КГБ Владимир Крючков отдал приказ установить контроль над телефонными разговорами Янаева и Лукьянова.

20 августа Назарбаеву снова позвонил Ельцин. Голос российского президента был тревожный. Он сообщил, что, по имеющимся у него данным, гэкачеписты намерены взять «Белый дом» штурмом. Просил сделать все возможное, чтобы этого не допустить.

Назарбаев связывался по телефону с Крючковым, Янаевым, Язовым. Крючков ответил: штурма не будет. Янаев тоже отрицал наличие такого плана. Язов, с которым Назарбаев был в дружеских отношениях с того времени, когда тот командовал Среднеазиатским военным округом и жил в Алма-Ате в одном доме с Назарбаевым, согласился вывести танки из Москвы.

В полдень он получил из ЦК КПСС шифртелеграмму, адресованную первым секретарям ЦК республиканских компартий, которые по должности входили в состав Политбюро и в большинстве одновременно являлись президентами. Им предлагалось ознакомиться с проектом заявления Политбюро и внести в текст свои замечания.

Прочитав полученный документ, Назарбаев дал резко отрицательный отзыв. По мнению казахстанского руководителя, проект заявления Политбюро «не отражает существующую обстановку, отсутствует ссылка на суверенитет республик, продолжение экономической реформы и переход на рыночную экономику. Должно быть сказано о недопущении кровопролития и использования войск, чем бы это ни оправдывалось».

Это было единственное смело выраженное мнение против заявления, которое должно было поддержать ГКЧП. Одобрили его, правда с незначительными поправками, руководители Украины и Азербайджана Гуренко и Муталибов. Полностью согласился президент Узбекистана Каримов.

В 17.00 по московскому времени Назарбаев выступил по республиканскому телевидению с заявлением:

– …Созданный тремя лицами комитет без участия Верховного Совета СССР и республик порождает заведомо незаконные документы, которые, кроме всего прочего, попирают республиканскую Декларацию о государственном суверенитете, игнорируют избранный курс на рыночную экономику.

Какой же выход мы можем предложить народу? Уверен, он может быть только на конституционной основе. Если мы и дальше пойдем по кривой дорожке беззакония – народ нам этого не простит. Прежде всего в эти трудные для страны дни мы хотим услышать мнение самого Михаила Сергеевича Горбачева, который лично должен подтвердить невозможность осуществлять возложенные на него обязанности.

Второе. Предлагаю немедленно рассмотреть политическую ситуацию на заседании Верховного Совета СССР, в десятидневный срок созвать чрезвычайный съезд народных депутатов СССР, на котором определить конкретную дату всенародных выборов президента СССР, причем в минимально короткие сроки.

Еще одна важнейшая проблема, не требующая отлагательства, – это подписание Союзного договора, одобренного парламентами республик. Любые изменения текста этого утвержденного документа могут быть внесены только с согласия высших органов власти этих республик. Такова в общих чертах позиция, которую разделяют Президиум Верховного Совета, правительство и народ Казахстана.

Я обращаюсь к парламентам и народам всех республик с просьбой поддержать высказанные мной предложения.

21 августа Горбачев, словно услышав произнесенные накануне слова казахстанского лидера, потребовавшего предоставить трибуну союзному президенту, чтобы тот лично подтвердил, действительно ли он не может осуществлять возложенные на него обязанности, связался по аппарату ВЧ с Назарбаевым. Михаил Сергеевич назвал произошедшее «правым военным переворотом», поблагодарил Нурсултана Абишевича за верность законно избранным органам государственной власти СССР и сообщил, что у него в приемной находятся прилетевшие к нему члены ГКЧП.

Это был второй случай за короткий промежуток времени, когда Назарбаев не предал генсека. Первый случай произошел на апрельском Пленуме ЦК КПСС – тогда Назарбаев выступил против отставки Горбачева, на чем настаивала консервативная часть членов ЦК. Двойная игра была не в его правилах – честных и открытых.

Побеседовав по телефону с Горбачевым, он помчался на телевидение – надо было оповестить казахстанцев о том, что Горбачев жив и здоров, а затея с ГКЧП провалилась. Взволнованно сообщив эту весть, поблагодарил свой народ за проявленные в смутные дни благоразумие и выдержку. И тут случилось происшествие, похожее на лишь однажды имевшее место в советской истории – со Сталиным.

Закончив выступление в прямом эфире, Назарбаев покинул телестудию и направился к выходу. На пороге его догнали взволнованные телевизионщики и, виновато глядя на него, упавшими голосами сказали, что запись не получилась. Появление Назарбаева в телецентре было настолько неожиданным, что они от растерянности и волнения не включили камеру.

Точно такое же происшествие случилось в 1941 году и со Сталиным. И почти при таких же судьбоносных обстоятельствах. Речь идет об исторических кадрах кинохроники, снятых во время проведения военного парада на Красной площади 7 ноября. Кульминацией торжества была короткая речь Сталина. Мало кто тогда обратил внимание на то, что во время ее произношения изо рта вождя не было видно пара. У всех он вырывался на легком морозце, а у Сталина нет.

Ночью при монтаже выяснилось: выступление не записалось! Стали думать, что предпринять. Председатель Госкино Большаков решился позвонить Сталину и доложить правду. Вопреки ожиданиям, тот спокойно выслушал доклад Большакова и спросил, что он предлагает. Выход был один – записать выступление еще раз. Сталин согласился.

Записывали в Грановитой палате. Ночью за считаные часы соорудили выгородку – угол Мавзолея, чтобы выглядело, как на Красной площади. Сталин в простой солдатской шинели, что и в первый раз, подошел к микрофону с листом бумаги. Прозвучали первые фразы.

И вдруг режиссер, к своему ужасу, увидел: оператор знаками показывал – запись не идет! А Сталин уже уходил. Режиссер кинулся вдогонку:

– Извините, товарищ Сталин! – не узнавая своего голоса, сказал он. – В кино есть закон: обязательно делать дубль. Вам придется зачитать еще раз…

Сталин повернулся и послушно направился к микрофону. На этот раз запись была хорошей.

Спустя полвека почти такой же случай произошел и с Назарбаевым. Ему тоже пришлось повторить свою речь. Она стала, можно сказать, исторической реликвией.

Когда он вернулся в свой кабинет, там уже стояло шампанское. Конечно же, на радостях чокнулись бокалами.

Обстановка же оставалась по-прежнему сложной, противоречивой, и Назарбаев призывал свою команду не впадать в эйфорию. Предостерегал: «Рано еще раздавать ордена!» Однако голоса здравомыслящих тонули в общем гуле одобрения действий Ельцина.

Опьяненный победой, российский президент между тем делал необъяснимые заявления. В Алма-Ате с тревогой восприняли его слова о том, что Россия оставляет за собой право предъявлять территориальные претензии к соседним республикам. В их числе назывался и Казахстан.

В тот же день Назарбаев направил личное обращение Янаеву и Ельцину.

«В течение последних суток, – говорилось в обращении, – я не прекращаю попыток найти приемлемый для обеих сторон компромисс в создавшейся тяжелой ситуации. Однако противостояние достигло, на мой взгляд, крайнего предела. На улицах Москвы пролилась кровь. Развитие событий дает основание полагать, что конфликт неизбежно будет разрастаться и повлечет за собой новые человеческие жертвы.

В этой связи предлагаю незамедлительно приостановить любые действия, ведущие к эскалации вооруженного противостояния и несущие угрозу здоровью и жизни людей.

В целях цивилизационного конституционного решения противоречий полагаю необходимым немедленно вывести войска за пределы г. Москвы и одновременно прекратить митинги и манифестации населения. Все решения по выходу из создавшегося политического кризиса могут быть приняты только высшим законодательным органом страны – сессией Верховного Совета СССР.

Еще раз подтверждаю свою позицию, изложенную в официальном заявлении от 20 августа с. г., в котором, в целях урегулирования положения в стране, я предложил в десятидневный срок созвать чрезвычайный Съезд народных депутатов СССР и установить конкретную дату всенародных выборов Президента СССР».

После ГКЧП

Ельцин упивался победой над ГКЧП, прекрасно понимая, что в первую очередь это победа над его главным противником – Горбачевым. Теперь российский президент в ореоле спасителя союзного президента из «заточения» в Форосе мог воспользоваться правом на выдвижение своих людей на освободившиеся ключевые должности в союзных структурах власти. И он не преминул воспользоваться этим неожиданно свалившимся обстоятельством.

О том, с каким неприкрытым вожделением ждали сторонники Ельцина новых должностей, можно судить по стенограмме чрезвычайной сессии Верховного Совета РСФСР. Кстати, российские парламентарии съехались, а вот Лукьянову не удалось столь оперативно созвать союзный парламент, чтобы узаконить действия ГКЧП. Он собрался только 26 августа, спустя пять дней после российского.

Вечернее заседание чрезвычайной сессии российского парламента, открывшейся 21 августа, началось со следующего сообщения Ельцина:

«На сегодняшний час задержаны и находятся в соответствующих определенных местах бывший министр обороны Язов (аплодисменты), бывший председатель Комитета госбезопасности Крючков (аплодисменты). В связи с тем, что председатель Кабинета министров Павлов находится в больнице, к нему приставлена соответствующая охрана (аплодисменты.). Взят под стражу Янаев (аплодисменты). Взят под стражу генеральный директор завода имени Калинина Тизяков (аплодисменты). И сейчас группа поехала домой к министру внутренних дел, бывшему министру Пуго (аплодисменты).

И тут со своего места вскочил глава российского правительства Иван Силаев.

Слово стенограмме: «Силаев. Я хочу сказать о том, чего пока не знают многие члены Верховного Совета о Лукьянове. По существу, он был главным идеологом всего происшедшего (аплодисменты.) Он был главным идеологом этой хунты (аплодисменты)».

Спрашивается, кто тянул его за язык? Так хотелось выслужиться перед новыми хозяевами, что не мог удержаться? Выслуживаться, впрочем, было за что. В ночь на 21 августа Силаев решил покинуть «Белый дом», так как был уверен, что штурм неминуем, и всем, кто находится внутри, живыми не остаться. Он попрощался с Ельциным и отбыл восвояси. Однако его уход из «Белого дома» не остался незамеченным для КГБ. Через несколько лет Крючков, вспоминая этот эпизод, иронично воскликнул:

– Эх, горе-политик! Лучше бы этот герой поведал, где он провел время в ночь на 21 августа…

Верховный Совет РСФСР наделил Ельцина правом отстранять от должности руководителей исполнительной власти во всех субъектах России, кроме республик. Этим же постановлением вместо исполкома и его председателя вводилась должность главы администрации, назначаемого президентом РСФСР.

22 августа по решению мэра Москвы Гавриила Попова, одобренному Горбачевым, были опечатаны помещения МГК и райкомов КПСС. Вечером по телевидению показали кадры выдворения члена Политбюро ЦК КПСС, первого секретаря МГК КПСС Юрия Прокофьева из горкомовского кабинета: перекошенное от испуга лицо, улюлюкающая толпа…

В своей квартире покончил самоубийством член ГКЧП министр внутренних дел СССР Борис Пуго. Он выстрелил себе в рот, и рядом в ужасном состоянии лежала его жена, вся окровавленная. Вскоре она скончалась.

На Лубянке снесли памятник Дзержинскому. Бакатин назвал это актом вандализма, никак не свидетельствующим о нашей политической культуре. Наверное, толпу подзуживал слух о том, что внутри памятника хранилось золото партии.