Оборванные струны

– Дело не в том.

– Он не идет? Давайте вместе посмотрим. – Девушка бросилась к плееру. – Вообще-то у нас очень качественный товар, никогда никаких претензий. Это же надо, чтобы именно вам попался брак… Давайте диск, посмотрим вместе, что с ним не так, и я мигом все улажу.

Посмотрим вместе. Только этого не хватало! Что она подумает, когда увидит это? Но готовность оценить ущерб, и суета, и озабоченность ее были такими естественными, что я даже на какой-то момент поверила: диск самый обыкновенный, а все вчерашнее – простое наваждение. И сунула руку в пакет, чтобы его достать и передать продавщице, но, к счастью, вовремя опомнилась.

– Нет, с диском все хорошо, – пошла я на попятный. – Просто я подумала… – И остановилась, не зная, что сказать. – Да, а теперь передумала, – заключила я свою несуразную речь и улыбнулась фальшиво.

– Знаете, – девушка перегнулась через прилавок, наклоняясь ко мне, – давно хотела попросить у вас автограф, но все не решалась.

– Автограф? – переспросила я, думая, что ослышалась.

– Если вас не затруднит. Я вас ужасно люблю! – Девушка покрутила в пальцах мой чек. – Пожалуйста! Меня Аня зовут.

Я послушно расписалась на чеке, абсолютно сбитая с толку.

– Спасибо большое! – Кажется, она была действительно счастлива. – Лучше бы, конечно, на диске с каким-нибудь из ваших фильмов, но и так хорошо, просто здорово! Я ваша давняя поклонница.

– Поклонница?

– Ну да! Когда я вас первый раз увидела у нас, в магазине, чуть с ума не сошла. Сначала подумала: может, это не вы, просто очень похожая женщина, но потом поняла: точно вы! И знаете что? В жизни вы еще красивее, чем на экране. Я все-все фильмы с вашим участием смотрела, все-все! Вы моя самая любимая актриса.

Я быстро попрощалась и вышла из магазина. Наверное, моя «поклонница» обиделась, но мне было все равно. Асфальт под ногами раскачивался, я боялась упасть и потому сосредоточилась на ходьбе, на одной только ходьбе: удержать равновесие, а большего и не надо. Удержать равновесие, не упасть, благополучно добраться до дому, а там будет видно. Дома есть способ все прояснить, очень надежный способ. Я ведь точно знаю, что не актриса, что никогда не снималась в кино, просто есть еще одна очень похожая женщина, просто… ну да, просто нужно благополучно добраться до дому и постараться удержаться на ногах.

Так я шла, и дошла бы, наверное, но возникли ступеньки, ведущие неизвестно куда. Подняла голову, чтобы узнать, – и врезалась взглядом в разверстую черную пасть перехода. Я туда никогда ни за что!..

Реальность – как мокрый лед в марте. Ускользает из-под ног. Я скольжу. Я скользила. Поскользнулась – и провалилась в бездонную черную яму.

…Разбитый стакан, под ногами мокро от талого снега – ах нет, я все перепутала! И лица склоненные – не те лица. Старушка-цветочница ласково шепчет: ничего страшного, вот она уже приходит в себя. Нет, не цветочница, торгует пирожками – куда же я дела свой пирожок? Не помню.

– Я помогу вам подняться. Опирайтесь на мою руку.

А это уже точно цветочница. А вот и продавец книг. Меня поднимают, ставят на ноги. Случайные люди. Пытаюсь идти, пытаюсь всем улыбнуться.

– Ух ты! Знаете, кто это? Да это же Ксения Зимина!

– Кто?

– Темнота! Она известная актриса!

Я иду улыбаясь. Улыбаясь, пытаюсь идти, но меня догоняют, удерживают:

– Простите, вы не могли бы дать мне автограф?

И опять, как вчера, я первым делом задернула шторы на окнах, хотя в этом не было никакой необходимости. Задернула шторы и включила компьютер. Голова все еще обморочно кружилась, лучше бы было хоть ненадолго прилечь. Но мною овладело такое нетерпение, что я едва дождалась, когда загрузится компьютер. Руки тряслись от волнения, а мой нудный антивирус все выставлял самодовольные надписи, и, казалось, конца его хвастовству не предвидится. Но вот Интернет подключился.

«Ксения Зимина. Актриса», – набрала я, и содрогнулась, и воззвала к покровителю потерянных душ, и обратилась к Богу: Боже мой, сделай так, чтобы этого файла не существовало, и рассмеялась над собой: ну разве можно с Богом говорить о файле?

Файл существовал. Мало того, у Ксении Зиминой, актрисы, имелся персональный сайт. Добро пожаловать в страну Безумия!

Рыжая ведьма расхохоталась мне в лицо, как только я вошла на этот проклятый сайт, рыжая ведьма с моими чертами. Да ведь это же ты, милочка, ты! – кричала эта наглая тварь, покатываясь от смеха. А справа были кадры из фильмов, где мы с ней сыграли свои главные роли, а под кадрами названия этих самых фильмов: «Встреча», «Чужая жизнь», «Оборотень» – всего десять. И конечно же «Эпилог». Кадр там был тот же, что и на обложке диска.

В рубрике «О Ксении» я прочитала свою биографию. Это и в самом деле была моя биография, все вехи совпадали… до двадцатилетнего возраста. Правда, ничего не было сказано о моей болезни, а ведь именно она определяла всю мою жизнь. Но вот с двадцати… Тут-то и начинался полный разлад. Сначала я ему глупо обрадовалась: это не я, со мной такого не происходило, со мной такого в принципе произойти не могло. «После окончания школы, – было написано в статье, – Ксения поступила в университет иностранных языков, блистательно училась, а потом вдруг ушла с четвертого курса, чем привела в полное недоумение и своих родителей, и преподавателей. Ксения Зимина почувствовала, что ее призвание – кинематограф…» Ах нет, не бросала я университет, а кино увлеклась меньше года назад, да и то лишь в качестве зрителя! Я не актриса, я никогда не снималась в кино!..

На сайте было полно фотографий: эта рыжая в моем облике в самых разнообразных ракурсах и в самой невозможной для меня обстановке. Вот она сидит на скамейке возле абсолютно неизвестного мне дома с банкой пива и сигаретой. Вот она, рыжая Ксения, в баре с бокалом вина и опять с сигаретой. Вот эта рыжая потаскуха прилюдно обнимается с каким-то мужчиной – лица его не видно, он к камере спиной. Хотя… Да ведь это же тот, которого она убила! А вот и собака. Черно-пегий спаниель. А вернее, спаниелиха. Нора. «Ксения со своей любимицей Норой», – сообщает надпись под фотографией.

У меня не было собаки! У меня никогда не было собаки! И уж Норой я бы точно собаку не назвала. Абсолютно неподходящее имя. И этого мужчину, с которым она сначала обнималась, а потом убила, не знаю. И спиртного я в рот не брала, а табачный дым вызывает отвращение и тошноту. И так я никогда не одевалась и не бывала во всех этих местах, и цвет волос… и позы…

Я бросилась к зеркалу. Нет, я точно не рыжая. А фигура, кстати, у меня лучше, тот топ мне пошел бы больше, чем ей, и бирюзовое платье, в котором она восседала в баре с бокалом, тоже.

Цвет волос не проблема. Волосы всегда можно покрасить и стрижку любую сделать. Никогда не красилась… Но почему бы не попробовать?

Я опустилась на пуф, не отрывая взгляда от зеркала, привычным уже движением закинула ногу на ногу, чуть развернулась боком, чуть растопырила пальцы правой руки, удерживая воображаемую сигарету, в левой у меня был бокал… Прищурилась, приподняла подбородок. А ведь я действительно в жизни красивее, чем на экране, права продавщица…

Продавщица, продавшая… Нет! Это не я. Не я на диске, не я на фотографиях, не я в кадрах фильмов. Я не убивала, и я не актриса, что бы ни утверждал Интернет, кто бы в чем меня ни пытался убедить. Посмотреть эту семиминутную короткометражку и доказать. Еще раз внимательно пересмотреть – и сделать окончательный вывод, что так не бывает.

И опять я не заметила, как наступила ночь. И опять предприняла бессмысленную попытку дозвониться мужу. Был свежезаваренный чай, какой я терпеть не могу, а день мой закончился так же, как вчерашний: в полном изнеможении я ускользнула от призрачной реальности в сон, надеясь, что новое утро хоть что-то изменит.

Я проснулась от смеха, от собственного смеха, и рассмеялась уже наяву: все очень просто, решение подсказал сон. В этом сне я принимала зачет у студентов – была никакой не актрисой, а самым обычным преподавателем. А рассмеялась потому, что один из них, Иван Скуратов – его прототип абсолютно реален, прекрасно помню этого олуха! – рассказал анекдот. При свете дня анекдот оказался совсем не смешным и каким-то туповатым, как и сам Иван, но суть не в этом. Я поняла, что нужно делать, где отыскать доказательства моей непричастности к преступной деятельности актрисы. Элементарно: найти диплом об окончании университета!

Вскочила с постели, раздернула шторы – все как вчера, только бодрость и энергия били через край даже не по-вчерашнему. Диплом с прочими документами у меня аккуратно хранится в секретере в коробке из-под конфет. Мысленно перекрестившись, открыла дверцу. Коробка была на месте. Уже почти совсем не волнуясь, откинула крышку.

Паспорт. Ну да, это я, Зимина Ксения Александровна, двадцати восьми лет, обычная скромная женщина, цвет волос, правда, не виден – фотография черно-белая. Страховое свидетельство – тоже мое… Следующий документ поверг меня в ужас. Это была сберкнижка со счетом в десять с половиной миллионов рублей. У меня никогда не было и не могло быть таких денег! По определению не могло! И сберкнижки никогда не было, только карточка.

Потрясенная, я подошла к окну, чтобы лучше рассмотреть. Это какая-то ошибка! Но имя мое…

И… Нет, все правильно: десять с половиной миллионов.

Я так разволновалась, что даже о дипломе на какое-то время забыла, да и вообще обо всем. Стояла со сберкнижкой в руке и все пыталась представить, сколько это – десять с половиной миллионов, что можно купить на десять с половиной миллионов? Представлялось смутно, фантазия просто отказывалась работать. Попыталась перевести сумму в доллары, затем в евро – но и это не помогло: я понятия не имею, как тратить такие деньги и что вообще они означают. Не привыкла, не знаю. Потому что их у меня ведь никогда не было и быть не могло…

У меня не могло, а у Ксении Зиминой, актрисы, наверняка могло. Я отбросила сберкнижку, как какую-то опасную ядовитую гадину, и ринулась к секретеру. Мне нужно найти диплом; если я его не найду…

Диплома в коробке не оказалось. И нигде не оказалось. И не было ни одного учебника, ни одного пособия, ни одной малюсенькой брошюрки по моей специальности, не было даже ни одного словаря. Я выгрузила из шкафа все книги, но, кроме художественной литературы, не нашла ничего.

Впрочем, никаких театрально-киношных книг и журналов тоже не обнаружила. Это почему-то меня окончательно доконало, хотя должно было бы обрадовать. Совершенно без сил я опустилась на пол посреди разоренной библиотеки. Что делать дальше, не представляла.

Но ведь я точно знаю, что не сошла с ума, и точно знаю, что не актриса. Я не убивала этого человека, я с ним незнакома.

Значит, нужно продолжать искать доказательства. Перерыть весь дом, но найти хоть что-нибудь. Если предположить, что кто-то проник ко мне в квартиру, украл диплом и все книги по специальности… Бред какой-то! Зачем кому-то ко мне проникать? Красть пособие по введению в английскую филологию, а взамен подбрасывать сберкнижку с десятью с половиной миллионами? Но все равно, если такое предположить, то он, этот кто-то, не смог бы уничтожить все следы моей личности (той или, на худой конец, иной). Он не мог предусмотреть всего. Какой-нибудь полупустой тюбик с засохшим гримом, случайно попавший на антресоль, или карточку с французскими местоимениями, залетевшую под ковер в спальне, он попросту пропустил бы.

Мой дом напоминает разгромленную крепость. Некий таинственный враг неизвестным науке способом проник в нее и взял штурмом. Потому что прежде чем приступить к поискам доказательств, я плотно зашторила окна, закрылась на все замки – хорошо укрепилась. Но враг все равно проник. Враг этот – мое безумие. Шкафы отодвинуты от стен, с кровати сброшена постель, диван и кресла представляют собой вообще уж жалкое зрелище: обивка местами распорота, местами грубо изрезана. Я сижу на куче тряпья, выброшенного из шифоньера, и отчаянно пытаюсь понять, кто же я такая. Никаких доказательств не нашлось. Совсем никаких. Ни тех ни других. Альбом с фотографиями мой таинственный похититель тоже унес с собой. Мне было бы легче, если бы я оказалась актрисой, если бы это было доказано.

Не доказано ничего.

Реальность не скользкая ледяная дорожка, реальность – зыбучий песок. Мой темно-серый строгий костюм, в котором я ходила в университет на работу, обнимает рукавами бирюзовое платье – то, с фотографии в баре, с моего персонального сайта. Лиловый топ зацепился бретелькой за пуговицу «больничного» халата. Белые шорты – я никогда не носила шорт, даже в детстве! – делят ложе с черными джинсами – в этих джинсах я была, когда покупала диск с «Эпилогом». Квартира разгромлена, у меня нет сил хоть что-то поправить. Я сижу на куче тряпья… Мне не найти ответа!

Позавчера я купила диск. А до этого все было так просто и ясно. Наступили каникулы, открылась бездна свободного времени, об этом времени я так давно мечтала! Где же прошла трещина, почему я ее не заметила? Не сразу же реальность раскололась и не сама по себе. Я помню, как проснулась утром, наполненная энергией и бодростью, раздернула шторы, сварила кофе… Но и вчера я ведь была точно такой же… и сегодня. Эти три утра ничем не отличаются друг от друга – абсолютно ничем. Не в этом ли дело? Может быть, все продолжается то, первое, утро? А разгром в квартире объясняется просто: кто-то, некий неведомый враг, влез и устроил бардак. Он искал ценные вещи, но не нашел – откуда же здесь взяться ценным вещам, доходы мои невелики? – и, разозлившись, устроил погром.

Я прилегла на куче тряпья, закрыла глаза. Все очень просто, хоть и доставит немало хлопот: убирайся теперь после этого незадачливого грабителя! Но ведь можно попросить о помощи. Позвонить Вике, ну и пусть она на меня за что-то обиделась, или мужу, ну и пусть мы в разводе. Позвонить, попросить… Я перевернулась на бок, не открывая глаз, нащупала на полу мобильник.