От ненависти до любви. Что может быть важнее славы?

– Так, девочка, – закончив телефонный разговор, парень снова обратился ко мне, – сейчас рассаживаемся по машинам, разъезжаемся и забываем о том, что только что произошло. – приказным тоном отдал распоряжение брюнет. – Все ясно? – добавил он.

Какой же у него пронзительный взгляд. Он как-будто гипнотизирует.

О чем это я?.. он сказал «разъезжаемся» или мне показалось?

И что же ему мешало сказать это сразу?! Вот козел! Я бы с великим удовольствием сказала ему сейчас пару «ласковых» слов за его нахальное поведение и еще более нахальный и высокомерный тон, но понимаю, что это будет моей очень большой ошибкой, о которой я буду долго и сильно жалеть. Тем более, что он только что сказал именно ту фразу, о которой пару минут назад я могла только мечтать.

Думаю, разумнее всего сейчас будет гордо кивнуть и уехать.

Я так и сделала. Теперь мои мысли только о том, что этот день просто ужасен. И это все из-за одного единственного подонка, который слишком много возомнил о себе. Никогда не переносила таких парней.

«Разъезжаемся и забываем о том, что произошло» – вспомнила я его слова.

Да с радостью забуду!

Блин, вот только что мне теперь Ирке сказать? Она же меня убьет.

Я сейчас еду к ресторану «Радуга», где должна отдать подруге машину, но что-то мне подсказывает, что лучше бы ей позвонить прямо сейчас и все рассказать. Возможно, к тому моменту, как я подъеду к ней, она уже хоть немного успокоится и не станет меня убивать.

Я набрала номер подруги. Мое сердце бешено колотится в ожидании.

– Ало. – в телефоне раздался голос подруги.

– Ирка, – я судорожно сглотнула. – Ирочка… Ирусик…

– Кристина, ты? Ты меня пугаешь. – настороженно сказала подруга. Хотя мне показалось, что в этот момент она улыбалась.

– Ирка… – я перебираю слова в голове, думая, как правильнее начать, что бы не шокировать её с самого первого слова.

– Да слышала я это уже! Что-то случилось?

– Случилось. Очень случилось. Очень-очень…

– Госпо-одь! – устало протянула Ирка. – Ты что, пьяная? Или ты думаешь, что с первого раза я уже разучилась понимать?

Я глубоко вдохнула и быстро на одном дыхании протараторила:

– Ира, прости. Я ехала-ехала на твоей бывшей целой машине, и вдруг какой-то псих врезался в меня. Но ты не беспокойся, ему тоже хорошо досталось. Я сделаю все, что хочешь! Я сама отвезу твою машину в ремонт, сама оплачу, я…

– Ты что? – напряженный голос подруги оборвал меня. – Ты попала в аварию? Да Бог с ней, с этой машиной! Ты не пострадала?

Я знала, что она любит меня больше свой машины! Знала! Ну-у… По крайней мере, где-то глубоко в душе надеялась на это.

– Нет. Со мной все в порядке. Так ты не злишься?

Уже второй раз за день я задаю этот вопрос. Вот только мнение подруги меня действительно интересует.

– Я злюсь! Я очень злюсь на то, что ты так безответственно относишься к своему здоровью.

Еще минут 15 она отчитывала меня за это. И только в конце вспомнила:

– А машина как? Сильно пострадала?

Я описала Ирке её машину. В целом, там нет ничего страшного – немного капот помят и левая фара разбита.

Подруга еще раз сказала, какая я глупая, и на этом мы закончили наш разговор.

К вечеру я наконец подъехала к «Радуге», где встретилась с Иркой. На удивление, она была абсолютно спокойной. Как я узнала позже, у нее недавно появился новый друг (очередной), который как раз работает с машинами. У него есть свой автосалон, куда он и сказал Ирке пригнать свою тачку.

Про свою новую работу я подруге не стала рассказывать. Хватит с нее на сегодня шоковых ударов.

Мы с ней недолго пообщались и разошлись по домам.

Я живу не далеко, поэтому решила идти пешком. Уже темнеет, но мне захотелось подольше походить. День был напряженный и тяжелый. Я стараюсь ни о чем не думать и просто расслабиться. Я смотрю то на небо, то куда-то вдаль. Иногда мне в голову приходит образ того парня, который сегодня врезался в меня: его глубокий, пронзительный взгляд, уверенность в голосе, в движениях. Что-то в нем есть необычное и притягательное (ну не может обычный парень, которого я встречала всего один раз, настолько залезть в мое подсознание и до сих пор там находиться). Может, во всем виновата его ухмылка? Настолько непринужденная и обаятельная, что, вспоминая о ней, опять мурашки по коже забегали.

Я невольно улыбнулась.

С другой стороны, абсолютно все это и раздражает в нем. Я всегда ненавидела настолько самоуверенных и наглых парней. А этот козел мало того, что врезался в меня, так еще и виноватой пытался сделать. Сволочь. И разговаривал так, будто он Король Вселенной. Откуда только взялись эти властные нотки в его голосе? Возомнил себе! Вот урод!

Мне вдруг пришла мысль, что за ним должно быть бегает немалое количество девчонок. За такими всегда бегают. Девочки любят плохих парней. Но уж точно не я.

Я горько усмехнулась.

Я попыталась отвлечься от этих мыслей. От них только голова кругом. Но, как назло, на смену им пришли другие. Да-да… это именно Иркина машина. Как же мне не удобно перед подругой.

Своей машины у меня пока нет. Да и прав тоже. Поэтому, если мне срочно нужно куда-то поехать, то Ирка дает мне свою машину, не забыв перед этим отругать меня, потому что это довольно рискованно.

Часть 4

За последние пять лет Ира мне стала очень родной. После смерти моих родителей она пыталась во всем мне их заменить. Или хотя бы компенсировать их отсутствие собой. Хотя она и не на много старше меня – ей 21 год – но она постоянно заботится обо мне, и, как бы я не утверждала, что не нужна мне такая опека, она все-равно делает все по-своему. Говорит, что это нормально, когда подруги во всем поддерживают друг друга и никогда не оставляют, особенно, в тяжелые моменты жизни.

Еще одна невольная улыбка появилась на моем лице.

Мои глаза вдруг покраснели. Или это от любви к Ирке, или от того, что я очень соскучилась по родителям.

Моя мама была для меня всем. Это был тот редкий случай, когда мать и дочь – одновременно и лучшие подруги, и сестры. Пять лет назад мама и папа погибли в автокатастрофе. Когда я впервые услышала об этом, то не хотела верить своим ушам. В день похорон я была сама не своя. Я все еще отказывалась верить в то, что это были именно мои родители. Я поняла, что их на самом деле нет только тогда, когда увидела их лежащими там… в гробу. Я уже не могла отрицать, что это они. Помню, как слезы начали душить меня. Затем я обессиленно упала в объятия родителей. Во время церемонии я молчала. Душа будто покинула меня. Я не чувствовала себя живой и молча наблюдала за происходящим. Но когда гроб стали погружать в яму, меня снова будто переклинило. Я тут же бросилась к нему. Я себя уже не контролировала. Все, к чему я стремилась, это к гробу… к родителям. Потом меня крепко обхватил руками какой-то большой мужчина. Я пыталась вырваться, но бесполезно. Я помню, как во мне рвалось все на части от боли, когда я видела, как одна за другой лопаты с землей летели к яме. Чем выше земля поднималась к краям ямы, тем сильнее слезы начинали меня душить. Я хотела кричать, но вместо криков шли совершенно беззвучные звуки. Беззвучные, но переполненные болью.

Мне было очень трудно пережить тот период. Спасибо Ирке, что она оказалась рядом.

От воспоминаний меня отвлек звонок мобильного телефона.

О Боже! Неужели уже так темно! Я и не заметила, как быстро прошло время. А еще, я только сейчас заметила, что мое лицо мокрое, глаза ужасно болят, а горло сжимает все та же знакомая боль…

Я приложила телефон к уху и услышала голос тети:

– Дорогая, ты где? Уже ведь так темно.

– Все нормально. Я уже у дома. Скоро буду.