Последнее послание

Ее защищенные перчатками руки ощупали внутренность ларчика и коснулись чего-то имеющего форму рукоятки. Она вынула предмет.

– Вот откуда кровь, – проронил брат Логан, вытянув вперед свою длинную шею и обхватив голову руками.

С конца рукоятки, которую держала в руке Грейс, свисали полоски кожи, заканчивавшиеся металлическими шариками, усеянными шипами.

– Зачем вы это делаете? – спросила она.

– Некоторые запретные мысли засыпают лишь в опьянении боли, инспектор…

– Какие мысли?

– Те, в которых не пристало признаваться особе женского пола. Послушайте, да, я завидовал Антону, да, ненавидел его за талант, да, я использовал это орудие, но лишь против себя, чтобы наказать себя за свою посредственность.

Грейс секунду постояла молча, одновременно разочарованная своей неудачей и охваченная жалостью к этому человеку. Потом положила плеть на стол.

– Оставайтесь здесь. Я знаю наизусть местоположение каждого предмета. Если вы тронете что бы то ни было, это будет расценено как преднамеренная попытка помешать следствию.

Она собиралась покинуть келью, но вдруг обернулась.

– Ответьте мне на последний вопрос: сколько ряс имеет каждый монах?

Брат Логан, казалось, был сбит с толку.

– Э-э-э… у каждого из нас их по три, а что?

Грейс пожала плечами, закрыла за собой дверь и, сделав несколько шагов, без предупреждения вошла в келью брата Колина.

Монах молился, стоя на коленях перед витражом в окне. Он резко обернулся и уставился на нее маленькими глазами, блестящими от страха и вызова. Она заперла за собой дверь, назвала свое имя и должность и прислонилась к двери, скрестив руки на груди. Не говоря ни слова, она велела молодому человеку подняться и сесть на стул. Он шмыгнул носом, поскреб затылок и, сутулясь, сел, бормоча:

– Я знал, что слу… чилось что-то нехорошее… Я знал.

– Откуда вы это знали?

– А? Нет, я чувствовал, вот так.

– И когда у вас появилось это предчувствие? Вы знали, что Антону угрожает опасность?

– Нет, нет… я этого не говорил. У меня было ощущение. Я… я иногда заранее угадываю события.

Грейс плотнее прижалась спиной к двери.

– Вы хорошо знали жильца монастыря Антона?

Монах покачал головой.

– Что вы о нем знали?

– Он разговаривал в основном с… с бра… братом Арчибальдом и аббатом. Я был для него недостаточно умным.

– Стало быть, Арчибальд и аббат были дружны с Антоном?

– Во всяком случае, оба они по много часов проводили в келье жи… жиль… жильца, и я себя спрашиваю, что они там делали, – ответил он, воздев глаза к небу, словно ища одобрения Бога.

– А вы ощущали себя изгоем, не принятым в их общество?

Монах хохотнул, но ничего не ответил.

– Вы чувствовали, что после появления Антона ваши братья стали вас меньше уважать?

– Я отлично понимаю, что вы пытаетесь заставить меня сказать. Я не так глуп, каким кажусь, даже несмотря на то, что за… икаюсь. Так вот вам правда: я никого не убивал, н… но не собираюсь оплакивать смерть это… этого человека.

Грейс оттолкнулась от стены и направлась к шкафу, который открыла под настороженным взглядом своего собеседника.

– Брат Колин, у вас единственного из всех монахов в шкафу только одна сменная ряса. У всех остальных их по две. Не могли бы вы мне объяснить, где находится третья?

– Вы… что, мне мать или кто?

– Нет, не мать. Намного хуже, – ответила она.

Монах с вызывающим видом вскинул голову.

– О… она… в… в… в сти… стирке.

Грейс напряглась, заметив усиление его заикания.

– В стирке? Однако сегодня четверг, а согласно строгому распорядку жизни монастыря, днем стирки является вторник… Может быть, вам срочно понадобилось уничтожить какое-то пятно?

Монах лихорадочно почесал затылок. Его ноги дрожали.

– Вы можете дать объяснение этому факту? – настаивала Грейс голосом, внезапно ставшим холодным, почти презрительным, которым она обращалась к подозреваемым.

– Я… я…

Брат Колин не закончил фразу. Он вскочил на ноги, швырнул в Грейс стул и выпрыгнул из окна своей кельи в оглушительном звоне разбивающегося витража.

8

Через разбитое стекло в комнату ворвался ветер, хлестнувший Грейс по лицу и вздыбивший в вихре страницы открытой на столе Библии. В спешке монах не успел прицелиться, и Грейс увернулась от стула. Она вскочила на стол и за стеной возобновившегося ливня угадала силуэт человека, бегущего к морю.

Она тоже выпрыгнула из окна, находившегося в метре над землей. Из-за недостатка тренировки приземление получилось не слишком удачным. Она поскользнулась на размокшей почве и уткнулась лицом в грязь, почувствовав во рту вкус земли, но тут же вскочила на ноги и бросилась в погоню, выхватывая на бегу оружие.

– Стой! – приказала она.

Но монах убежал уже слишком далеко, а голос молодой женщины заглушался шумом дождя. Ее охватила паника: внизу поросшего травой склона она различила белесое острие верхушки скалы. И брат Колин бежал прямо к нему.

Она сделала предупредительный выстрел в воздух. Монах обернулся, его ряса хлопала на ветру. Он снова побежал, держась за ногу и прихрамывая – вероятно, при прыжке порезался осколком стекла.

Вид приближающейся скалы усилил страх Грейс, и она прибавила скорости, крича так, что едва не разрывались легкие: