Мы здесь одни…

– Да, конечно, – закивала Алина, сделала маленький глоток и продолжила: – Знаешь, вот бывают такие периоды в жизни, когда не хочется жить.

– Допустим. Но что такого у тебя могло случиться, что ты всерьёз решилась на самоубийство?

– Решилась, но потом стало больно руке, я испугалась и побежала в ванную. Думала, что кровь остановится, и ты не заметишь.

– Твоя кровь везде. Пришёл – тебя нет. Разве я бы этого не заметил?

– Блин. Ну, я же на эмоциях вся была. Не могла обо всём сразу подумать.

– С этим понятно. Мы уже в другую сторону ушли. Так в чём причина была совершить самоубийство?

Алина всячески пыталась уклониться от ответа в течение нескольких минут. Иногда я переставал доставать, молчал, чтобы дать ей время осмыслить произошедшее и выпить ещё с надеждой, что станет смелее и расскажет. Позже начал замечать, что алкоголь подействовал куда сильнее, чем было до этого, и она заговорила сама:

– Дэм, прости ещё раз, пожалуйста. Ты переживал за меня, да?

– Да. По-настоящему переживал.

– Это так мило. Вроде ещё не знакомы, а ты уже волнуешься. Не то, что мой, – Алина вдруг замолчала, по щекам покатились слёзы. – Мой…

Так и не смогла договорить – громко заплакала и уткнулась головой в стол.

– Ну почему это всё со мной происходит? Кто мне скажет? – с трудом выдавила она из себя, убийственно разрыдалась и даже не подпускала к себе, когда я попытался просто сесть рядом, чтобы успокоить её.

Глава 8

Что я только ни пробовал, ничего не дало результата. Алина нервничала, просила уйти, но оставить её – большой риск, поэтому просто обождал в стороне.

Когда, наконец, она немного успокоилась, подозвала:

– Подойди, пожалуйста. Мне уже лучше.

Я расположился напротив, там, где сидел до этого. К моему удивлению, Алина попросила сесть рядом. Захватил с собой бокал и выполнил просьбу.

– Ты точно не расскажешь никому ничего? – заплаканные красные глаза, словно с мольбой, посмотрели на меня.

– Абсолютно, – сухо подтвердил я.

– Тогда я расскажу тебе, но прошу отнестись с пониманием, – она глубоко вздохнула и продолжила: – Буквально пару недель назад меня бросил молодой человек, ну, парень мой, уже бывший. И дело не столько во мне… Это он так решил из-за моего отца, потому что посчитал его ненормальным. Просто был случай, когда Артём находился в гостях у нас дома, но отец про это не знал. Он всегда запрещал кого-то приводить. И вот в тот день, когда отец неожиданно приехал домой, чуть ли не вышвырнул его из дома. С тех пор и расстались.

– Ситуация, конечно, не очень, – выдал я первое, что пришло в голову, и начал размышлять, как помягче объяснить ей, что не стоит из-за этого так убиваться. – Но я не считаю это поводом вот так запросто попрощаться с жизнью. Да, у всех такое бывало, что не получается быть с теми, с кем хочется. Это надо принять, как должное, и жить дальше. И я подобное переживал, расставался. Тяжело было, зато сейчас всё нормально.

– Но я же люблю его, до сих пор. И всё из-за отца. Если бы не он…

Лучше бы и не говорила. Я-то по наивности уже решил, что у нас взаимная симпатия, а на самом деле она записала меня во френдзону.

– По-моему, дело не в твоём отце, – тяжело вздохнул, сделал паузу. – Если бы тот парень действительно хотел быть с тобой, ему бы ничего не помешало. По крайней мере, я бы так поступил. Ну а он просто отступил, когда увидел барьер. Сдался, короче.

– Зачем ты так про него говоришь? – Алина снова расплакалась и прикрыла лицо руками. – Ты же не знаешь его…

Ох, и дура. Как хорошо, что не вырвалось это вслух. Жалеть её уже хотелось меньше – откровенную глупость всегда терпеть трудно.

– Зато я знаю, чем отличается нормальный мужик от… Ладно, не буду говорить. Сама поняла, надеюсь.

Она взяла бокал, залпом выпила остатки и сквозь слёзы призналась:

– Может, ты и прав, но пока я не могу с этим смириться. Мне кажется, отец специально меня сюда отправил, чтобы как-то отвлеклась от мыслей об Артёме.

Вполне возможно. Тогда я не понимаю, почему мой сказал не трогать её? По идее то, что наши родители сделали, у деловых людей называется «подложить». Да вообще странно, что за всё время жизни нас ни разу не познакомили.

– А мама что считает по этому поводу? – я аккуратно обнял Алину за плечи и заметил, что реакции никакой.

– У меня нет мамы, – вытерла слёзы и вздохнула. – Умерла при родах.

– Прости, не знал. Так бы не спрашивал.

– Ничего страшного. Ты же и правда не знал, – она вдруг положила голову на моё плечо, закрыла глаза. – Слушай, это наглость, наверное, но выпить у нас теперь точно ничего нет?

Как в неё столько влезает, если не никогда особо и не пила в больших количествах? Хотя это не удивительно. От шампанского всегда трезвеешь быстро, а у неё ещё и большие переживания, стресс, из-за чего порой алкоголь очень слабо берёт. Вообще, выпивку достать ещё можно, ведь у нас есть погреб, а там: вино, водка, виски, текила и ещё несколько видов других крепких спиртных напитков. Проблема в том, что оттуда лучше ничего не брать. К тому же всё на замке, но если сильно захотеть…

– А ты уверена, что хочешь ещё?

– Да, мне будет легче, я думаю. Знаю, что только сегодня, но всё равно хочется.

– Есть одно местечко, – я легонько потряс её за плечо. – Пойдём со мной. Вместе выберем.

Алина оживлённо подскочила.

– Ты не шутишь?

– Нет.

– Тогда идём. Я буду рядом, обещаю.

– Надеюсь, – встал со скамьи и подал ей руку.

Она поднялась, и в тот же миг её чуть-чуть качнуло в сторону.

– Ой, что-то меня повело.

– Бывает. Держись за руку и всё будет хорошо.

Мы не спеша направились к дому. За это время я придумал один действенный способ избавиться от замка – срезать болгаркой. Благо, ключи от гаража мне доверили, поэтому достать инструмент не составило проблемы.

Действие по устранению замка заняло не более пяти минут, после чего мы вошли в погреб. С выбором определились быстро: решили испробовать виски пятнадцатилетний выдержки. Для Алины это вообще новый напиток. Раньше ей не представлялось возможности попробовать его.

Бутылку доверил Алине, болгарку отнёс в гараж. Затем в кухне взяли специальные бокалы для виски и вернулись в беседку.

– С этим осторожно. Пей маленькими глотками, – проинформировал я, когда подвинул к ней наполовину полный бокал.