Именно так

–Они решили нас оставить, неужели догадались.

–На самом деле, Монику пришлось выгонять, – весело сказала Джейси и рассмеялась.

Я потянул ее к себе, но Джейси заставила меня встать. Она, молча, смотрела, как я ем. Застелив свежее белье, Джейси потащила меня на кровать, и все пыталась стянуть с меня всю одежду, пришлось ее остановить.

–Джейси, я не хочу, чтобы ты потом пожалела об этом.

–Не пожалею.

А я все не мог выбросить из головы Нэт, и зачем вообще мне Джейси? Когда она поймет, что я фальшивил, а девушки всегда это понимают, она меня возненавидит.

–Это из-за нее, да?

–Да.

Я услышал, как дверь с грохотом закрылась, и до меня дошло, как мой ответ прозвучал для нее. Джейси видимо подумала, что я люблю Натали, я же боялся, что мои действия по отношению к Джейси продиктованы желанием доказать себе, что я способен хоть кого-то защитить. Я просидел так минут пять-десять: «Черт!». Я выбежал из квартиры, быстро спустился вниз, огляделся по сторонам, и побежал, сам не зная куда, просто бежал и не смотрел по сторонам. Не знаю, сколько я так бегал, просто в один момент, обессилено рухнул и просидел на холодной земле долго. Долго, не мог ни о чем думать, только…. Разве я настолько глуп, что не понимаю себя? Разве мне было свойственно это копание в себе и осуждение чувств? Разве то, что я делаю ни о чем не говорит? Перед глазами пронесся день, когда я пошел на встречу с ее бабушкой. Я попросил ее быть рядом со своей внучкой, одних намеков было достаточно, но, я не совсем понимал, почему она ничего не предпринимала: ««Все было не так, сынок. Изначально, это было лишь в целях воспитания, и синяков никаких не было. Это было лишь средством напугать, но не причинять боль. Я сама так воспитывала свою дочь. Но грань между тиранией и методами воспитания я знала, и думала, моя дочь знает…». Ее бабушка замолчала, она все это говорила, оправдывая себя, но я не мог ее винить, лишь боялся за Джейси еще больше, раз у них такие методы воспитания, видимо, это было написано в моих глазах, она испугалась: «Нет! Я не причиню вреда Джейси.»» Я прикоснулся щекой к холодной земле. Можно запутаться в чувствах. Можно говорить о вещах, в которых ничего не смыслишь. Нельзя лишь знать все привычки человека и искренне наслаждаться ее улыбкой и голосом. Нельзя желать видеть ее каждое утро спящей рядом с собой. Нельзя не находить покоя лишь от мыслей, что ей могут причинить боль, даже если это могу быть я. Нельзя хотеть защитить ее от всего, даже если от себя. Нельзя не останавливаться в поисках путей дающие ей свободу выбора, так, это ли не любовь? Действия на пути к ее свободной жизни без страха? Мои непрекращающиеся попытки, дающие даже малую вероятность того, что Джейси сможет жить без тирании, действовали на меня как обезболивающее. Я не знал, как я дошел домой, распахнул дверь и увидел ее:

–Джейси! Где ты была?!– закричал я, – ты меня напугала! Зачем ты ушла?!

Я погладил ее волосы, обнял, крепче прижимая к себе, не хотел выпускать из своих объятий. Она легонько отстранилась, чтобы взглянуть на меня:

–Хотела купить кофе.

–Что?! Ты вышла купить кофе?!

–Да. Мак говорил мне, что оно действует на тебя успокаивающе, а дома оно закончилось.

Я растерянно посмотрел на нее, Джейси хотела отстраниться от меня, но с каждым ее усилием, я лишь крепче прижимал ее, хотел, чтобы каждый миллиметр ее тела соприкасался с моим: «Ты…», – прошептал я, хотелось поцеловать ее, Джейси сопротивлялась, но короткая борьба закончилась моей победой, и я ощутил ясность, ясность мыслей. В голове ничего не проносилось, только одна мысль и одно чувство во мне. Чувство, что все встало на свои места, вот оно, то к чему я шел, то, чего я желал, в моих руках, в моих объятьях. Я понимал, что не обнимаю Джейси, а заключаю ее в себя, в моей жизни был человек, который стоит рядом со мной, не выше, не ниже, именно рядом.

Семь

-Янис, тебе нужно отдохнуть. Мы найдем отца Джейси и уговорим ее маму пройти лечение. Поспи.

–У ее матери неконтролируемые вспышки гнева. Она избивает Джейси. Что тебе еще сказать, чтобы ты понял, что спать я не могу?

Я уже не злился, не мог. Все, что я чувствовал это никчемность, не могу защитить своего человека. Я не могу дать ей покой и защищенность, не могу дать ей уверенность ни в чем. Прошел уже месяц, ее мама не объявлялась, точнее Джейси молчала, ее подруги тоже. Поиски отца Джейси, я начал только вчера, но, боюсь, мои догадки подтвердятся. Ее родители, какое-то время жили вместе, Джейси носила фамилию папы, когда ей было всего три месяца, он ушел от них, а ее мама поменяла имя дочери на свое. Джейси рассказывала, что мама оставила ее бабушке, когда она была еще совсем малышкой. Я услышал, как дверь моей комнаты открылась.

–Отстань, Мак.

–Янис…

Это была Джейси, я обернулся, она пристально посмотрела на меня, я резко закрыл ноутбук, и подошел к ней.

–Все в порядке, Джейси?

Она взяла меня за подбородок, взглянула в глаза, и обняла, засунув руки под мою футболку:

–Ты выглядишь очень уставшим, хватит так много работать, давай поспим.

Я снял с нее рубашку, расстегнул ремень, стянул джинсы и поцеловал в живот, она взъерошила мои волосы. Сняла с меня футболку и потянула на кровать. Я обнимал ее так крепко, как мог, и целовал шею. В ту ночь, она уснула в моих объятьях, а я боялся выпустить ее руки, талию, шею, боялся, она оттолкнет меня, хоть и неосознанно, но этого не произошло. Джейси жила с бабушкой, спустя неделю поисков, я нашел ее отца, точнее место, где его похоронили. Он умер давно, поэтому данных как именно он жил, отчего умер, не сохранилось, или же я, просто не захотел найти, говорить об этом Джейси не стал, Мака попросил молчать. Если Джейси захочет сама узнать об отце, то расскажу.

–Янис, это Моника, включи уже свой мобильник, – недовольно сказал Мак, протягивая мне свой.

–Янис, я хочу с тобой, встретится.

–Здравствуйте.

–Я мама Джейси.

–Вы уже встретились с ней?

–Нет.

–Когда и где?

–Если ты не против, я приеду сейчас?

–Хорошо.

–Мак, сейчас приедет мама Джейси, – я сказал это медленно, четко, резко отделяя слова, друг от друга.

–Что?

–Не знаю.

–Она приедет? Мама Джейси приедет?

–Да.

Маленькая, но кажущаяся высокой, критично стройная, глаза горят, голос низкий, она стремительным шагом вошла в гостиную и вопросительно взглянула сначала на Мака, а потом слегка усмехнувшись, легко мотнула головой и посмотрела в мою сторону:

–Янис.

–Присаживайтесь, – сказал я, кивнув на диван.

Я стоял, облокотившись о кухонный стол и скрестив руки. Она молчала, и это становилось невыносимо: «Спасибо…», – медленно сказала она. Я горько усмехнулся, хотел сказать ей, хотел многое сказать, хотел кричать. Много раз представлял наш разговор, но не смог ничего сказать, я молчал и мотал головой. Я был зол, я чувствовал, что трясусь, руки сжимал все сильнее.

–Не хотите чая или кофе? – Мак.

–Нет, спасибо.

–Янис…– Мак, смотрел на меня.

Я же не мог ни на кого смотреть, перед глазами всплывали синяки Джейси, ее слезы, ее руки, ее тело. Я повернулся к кухонному столу и силой ударил по нему, он затрясся. В комнате стало еще тише. Я слушал женщину, которая пыталась оправдывать себя, не веря в то, что не виновна. Я не осмелился ее винить. Я боялся, что если начну говорить, то не сдержусь, а это женщина – мама Джейси, какой бы она ни была матерью, ее мама. Мама. Она уверяла меня, что пройдет полноценное обследование, далее и курс лечения, благодарила, заверила, что Джейси будет жить с бабушкой. Она говорила медленно, будто тщательно подбирая слова, но голос ее выдавал, она была готова расплакаться: «А если я не вылечусь, а моя мама умрет, обещай, что не оставишь Джейси, – ее голос дрожал, – на счет денег не волнуйся, я все оставила дочери…». Я усмехнулся, я был зол, но молчал. Мак все это время следил за мной, видимо тоже боялся. Эта женщина легко поднялась с дивана и направилась к выходу, закрыла за собой дверь, но я отчетливо слышал, как она быстро, чуть ли не истерично цокая каблуками, спускается вниз, через несколько минут я побежал за ней, Мак за мной, он пытался остановить меня, уже на улице я схватил Кэру Камминг за руку и посмотрел в глаза:

–Все будет в порядке.

–Спасибо… спасибо Янис… спасибо, – и эта женщина расплакалась.