Умирают только короли

Аяна не чувствовала голода от обиды и усталости, но услышала её слова. Ей нужны силы, чтобы бороться дальше, она должна есть. Алесцийка встала, цепь не позволила ей подойти к миске, она опустилась на колени, но, всё равно, не смогла приблизиться. Девушка легла на пол и ногой подвинула к себе плошку. Темноволосая наблюдала за ней с едва заметной усмешкой.

К миске не полагалась ложка, есть пришлось руками, каша холодная и пресная. Аяна съела быстро и в ярости зашвырнула миской в решётку, чтобы вышел грохот погромче. Невольницы испуганно зашептались, Темноволосая снисходительно хмыкнула.

Только сейчас Аяна заметила, что на ней остались одежды алесцийки, все верхние вещи от Герда сбились и порвались во время пленения. С головы сорвалась парусина, волосы растрепались и теперь светлыми паклями торчали повсюду. Они тем воспользовались, удерживали её голову, когда цепляли ошейник. Она потрогала его, железо прочное, толстый обод, который не снять.

На груди осталась верёвка с мешочком и перстнем. Герд не получил заслуженную награду, и благо, если ушёл невредимым, теперь и не узнать о том. В схватке мешочек с перстнем не нашли и не сорвали. Это единственная хорошая новость, фамильный перстень всё ещё при ней, она всё ещё может вернуться домой.

– Наслышана я об алесцийках, – рассмеялась девушка. – Признаться, ты меня не разочаровала. Почему не ушла на своей лодке одна? Почему решила прийти за нами?

Аяна не хотела отвечать, нет никакого желания объяснять такие простые вещи. Ужас не в том, что Герд и эта девица правы, а в том, что представься ей ещё раз такая возможность, она снова зашла бы в тот барак и постаралась уволочь силой хотя бы двух несчастных женщин.

– Моё имя Нианна, – представилась Темноволосая. – Как твоё?

Голос у неё низкий, глубокий, бархатный. Она также непохожа на своих соседок, как непохожа Аяна. Возможно, этому есть объяснение, но ей неинтересно. Не до новых знакомых и разговоров. Она хочет спать, две ночи подряд без сна давали о себе знать, ей нужен отдых пока не вернулись стражники.

– Хочешь, я попрошу, чтобы меня перевели к тебе? Не нужно будет тянуться за миской. Я буду будить тебя, когда придёт стража. Меня ты не тронешь, спасти как-никак хотела.

Аяна ничего не ответила, просто закрыла глаза. Не хочется думать о том, что будет завтра, и в чём она ошиблась. Она ни в чём не ошиблась, всё было сделано правильно. Просто её возвращение домой чуть откладывается, перстень при ней, она ещё может выкупить лодку. Как она это сделает, решит позже.

Аяна вздрогнула и проснулась. Уснула сидя, у самого её носа макушка тёмных волос и чьи-то руки касаются её груди. Левой. Нианна с улыбкой отпрянула, но бежать от алесцийки не стала.

– Проверила, есть ли у тебя грудь. Вдруг ты такая же, как я? – смеялась девушка.

Нианна охотно поднялась и покружилась, показывая себя во всей красе. Девушка высокая, с алесцийку ростом, стройная, красивая, почти идеальная.

– Все в этом теле божественно, – смеялась Нианна, – один недостаток, маленькая грудь. Она такая маленькая, что я бы отдала полжизни хотя бы за половину твоей груди.

Она всё же напросилась в её комнату, и за то время пока алесцийка спала, успела убедить всех, что так будет удобно. Лучше бы она убедила невольниц покинуть барак, когда двери были открыты, когда до пристани рукой подать, а на волнах уже качается лодка, готовая к отплытию. Аяна зло смотрела на эту егозу и не сумела скрыть своих чувств. Они столь явно отпечатались на её лице, что Нианна остановилась и сложила руки на груди.

– Не смотри на меня так. Бежать с тобой я не собиралась. Не хочу. Мне этого не нужно. Может кому-то из них и нужно, – кивнула она в сторону остальных девушек, – но не мне.

Аяна откинула голову на стену и глубоко вдохнула.

– Ну, допустим, – рассуждала Нианна, – ты посадила бы нас в лодку и там хватит провианта на всех. Что дальше? Отправилась бы в свою Алесцию? Мне там делать нечего. Ни Ригоронки, ни гралийки туда не поедут.

Навязалась на её голову. Может быть стукнуть её, чтобы отстала и попросилась вернуться в свою темницу?

– Или ты развезла бы их по домам? Ригоронок в Ригорон, гралиек в Гралицию? А что делать с теми, кого нужно отвести в Степь? Или с теми, кому в Гралиции добираться месяцами до родного дома через горы и леса? И как пройти море, если там мародёры промышляют, а у нас один воин на всю лодку. Попадёшься им, не буду даже говорить, что случиться. Вон, спроси ригоронок, каково попасться в их лапы.

Аяна сцепила зубы, чтобы не ответить ей ругательствами.

– А ты подумала о том, ждут ли их дома после того, что произошло? – наклонилась к алесцийке Нианна. – У многих случилось десятки мужчин, у некоторых сотни, они опорочены, несчастны и не чувствует себя достойными, чтобы вернуться домой. Их плохо примут. Они уже порочные женщины. Есть те, что берегутся для дорогих покупателей, но они скорее от тебя сбегут, в наложницах жизнь хотя бы сытная, они будут есть каждый день и не ведать тяжёлого труда, по крайней мере, пока молоды и красивы. А что можешь предложить ты, кроме своей Алесции?

Алесцийка открыла глаза и пристально посмотрела на девушку.

– Не смотри на меня так. Я отношусь к последним, – фыркнула Нианна. – Мне нравится моя жизнь, я не собираюсь ничего менять. Я всю сознательную жизнь проходила в шелковых одеждах и спала на белых простынях. И, в отличие от тебя, я знаю, что такое роскошная жизнь, восхищение и даже преклонение мужчин. В отличие от тебя, я их покоряю не мечом, а красотой и лаской в постели. Махать мечом не моя работа, а таких недалеких полу женщин – полу мужчин, как ты.

Алесцийка взлетела с места и ударила девушку в грудь. Та охнула и отпрянула. Аяна зверем бросилась на гралийку и к своему немалому удивлению встретила достойный отпор. Нианна сдерживала её руки от ударов, силищи в ней оказалось столько, что она остановила алесцийку, не уступила ей, крепостью своей сдерживала её напор. Аяна применила хитрый приём, и вот уже обе свалились на пол, оглушая комнаты звоном цепи.

Аяна ещё раз попыталась ударить, но девушка сильна настолько, что без труда сдерживает её попытки и уже готова сбросить с себя воинственную чужеземку. Они яростно боролись, но победить в ближнем бою непосильная задача. Аяна задела локтем грудь противницы и наконец догадалась в чём проблема.

– Ты – мужчина! – прохрипела она.

Нианна дерзко улыбнулась и сбросила с себя алесцийку.

– Говорить не разучилась, – пропела девушка. – Молчит всё утро, будто немая.

– Ты – мужчина! – возмутилась алесцийка.

– В этом мы с тобой и похожи, и непохожи, – отмахнулась та. – Я не мужчина, но могла бы им стать. Много лет назад меня лишили такой возможности.

– Что?

– Я была ребёнком, – улыбалась Нианна. – Но я ни о чём не жалею, и даже рада, что так случилось. Я – красивая женщина, мне нравится моё тело и моя жизнь. Это лучшее, что могло со мной произойти.

– Ты – евнух! – догадалась Аяна. – И это лучшее, что с тобой могло произойти?

Нианна притворно закатила глаза и рассмеялась.

– Не сомневайся. Кто я была до того? Беспризорным мальчишкой, что бегал по улицам портового города и клянчил хлеб. Я никогда не ел досыта, никогда не спал в кровати, мёрз зимой без сапог и делил еду с крысами. А ещё работал с братом в порту, грузил трюмы до боли в кишках, и всё за одну монету, на которую мы могли купить краюху хлеба на двоих. Останься всё, как есть, я бы сдох там.

– У тебя был брат? – заинтересовалась алесцийка.

– Старше года на два. Я давно о том не вспоминаю.