Правильно формулируй желания

– Милорд, в Агароне нет боевых магов. Есть такие как Эрсэн, есть природные маги и прочая чепуха. Но боевой маг один, и того трудно сыскать. Сбежал от соблазна подальше.

– От соблазна чего?

– Прибить всех к чертовой бабушке, – хмыкнул Иртини.

– Ох, как я его понимаю, – наигранно вздохнул Ялагр.

– Не представляете, Милорд, как я его понимаю. Все эти магистратные игрища порядком надоели нам, простому люду. Я сам промучился в их школе всё своё потерянное детство. И вот что хочу сказать. Всех на костёр, я первый подтащу факел.

Иртини остановился ровно напротив своего упомянутого ранее портрета. Оригинал оказался даже краше. Впервые Родион завидовал самому себе. Это же надо, чтобы одному человеку досталось богатство, красота и власть.

– Родик, – тихо проблеял Дедуля, сорванным где-то в кладбищенской ночи голосом. – Ты точно живой?

Дедуля подкрался к беседующим мужчинам незаметно. Его толкали в спину два оболтуса самого потрепанного и разбойного вида.

– Роди, на кладбище мы ничего не достали, – бравурно доложил Яни.

– Кладбище, – вспомнил Аксил, задрожал и рухнул в обморок.

Ти привычным движением поднял деда за шкирку и встряхнул, будто мешок с костями.

– Всё уже украдено до нас. Скукотища и покойники в пустых склепах.

– Покойники, – снова рухнул Аксил.

Ти поднял родственника за ремень и так держал, страхуя от очередного падения. Барон Иртини с самым живым интересом слушал разговор.

– Склепы, – сучил ногами Дедуля.

– Но один упырь попался говорящий. Мы с трудом его понимали, шепелявил, полчелюсти нет, язык с боку висит. Чего говорит, никак не разобрать. Мы и без того, ты знаешь, в языках не сильны, а тут еще такие дефекты дикции.

– Упыыырь, – свистел сквозь обморок некромант.

Родион молча слушал душевное повествование. Картины кладбищенской жизни мелькали перед его глазами, как книжные рисунки. Аксил лежит без чувств поверх могильной плиты, а Ти и Яни допрашивают словоохотливого мертвяка.

– Тут ещё эти собаки дедулины привязались. Те, что поднятые трупешники волков. Пробный дедулин заход. Всех покойников покусали. Всё норовили ногу или череп отгрызть. Слушаются только его, на нас никакой реакции. А Дедуля в обмороках изволили отдыхать каждую могилу.

– Могилу, – хрипел и дёргался дед.

– В общем, с упырем мы пробились до утра. Ничего не поняли, но есть дельная мысль. Думается нам, что магические кристаллы получают путём дробления одного большого камня. В смысле, чтобы получить мелкие кристаллы, нужно раздробить один крупный.

– Да ладно? – присвистнул на подобную очевидность старший брат.

– Ага, выходит, что мы можем копье раздробить и получить по кристаллу, – сделал открытие Ти.

– А где возьмём второе копье?

Близнецы, не имевшие ранее такой привычки, задумались. Ти, держа подмышкой деда, подошёл в задумчивости к портрету и пририсовал грязным пальцем барону усы и синяк под глазом. Только потом увидел самого барона, сопоставил факты и молча стёр художество ещё более грязным рукавом.

– Надо грабить Храм, – сделал вывод Яни.

– А можно я с вами? – просительно взмолился барон Иртини.

– Ох, да сколько угодно, голубчик, – пропел Родион. – Если жизнь не мила, а рутина будней постылой рукой сжимает горло, присоединяйтесь. Обещаю, скучно не будет. Добро пожаловать в мой мир.

– У вас и некромант собственный?

– Очень опасный маг, барон, очень опасный, – подтвердил Родион и проводил взглядом удаляющихся близнецов с авоськой деда в руках. – Поднять мертвяка он может, но ненадолго. Тот живо упокоится снова от его истошного вопля. И дело даже не в том, как поднять нежить, а в том, как поднять некроманта

– Зачем поднимать некроманта?

– Хотя бы из соображений гуманности, – пояснил Родион и шагнул в свою гостиную.

Иртини не отставал ни на шаг, заинтригованный происходящим настолько, что терял чувство такта и гостеприимства.

Отлон Самолюбивый уже дожидался Принца и докладывал первые новости.

– Посла… тьфу… языческого, чтоб ему кость поперёк горла, в доме нет. Да пусть бы он провалился сквозь землю святую в чертоги бесов. Окна в проклятом доме занавешены, будто для чар злодейских, будто для блуда мерзостного, будто… Ага… Бумаги принял ручонками грязными загребущими человек неприятный, алчным взором окинувший, сквозь гнилые зубёнки говорящий. В ответ не дал даже медяка завалящего, ибо низок душонкой скупой и пакостной. В дом не пустил, ибо оттуда могильной мерзостью бесовской несёт. Я б и сам не зашёл. Магистратов-чернокнижников вокруг не мелькало, тихо, будто в склепе.

– Отлон, дорогуша, как так? Посла нет в посольской миссии. Странно это, не находишь?

– Нахожу, Поганец ты языческий. Да где же мне искать его, если он может помер, туда ему и дорога?

– Сходи в ряды торговые. Ригоронских торговцев поспрашивай. Когда посла Рисмага Дэвони видели последний раз? Скажи, денег ему должен, а сыскать не можешь.

– Все сделаю, Варвар проклятущий… тьфу… Средь тьмы мне, значит, дорога мученическая, за какие такие прегрешения не свои, а видать чужие… ибо чист я пред тобой, единый…

Отсутствие Рисмага он ожидал и с этого планировал начать поиски. Посол жив, но прячется от кого-то, кто имеет отношение к пропаже Ридалага. И нужно выйти на след Дэвони. Хуже, если тот прячется в своём замке, что в нескольких днях пути от Гаарда. Дэвони изрядные мошенники. Здесь они бароны, а в Ригороне князья. И при обоих дворах в почёте.

– Милорд, вы терпите подобное обращение? – недоумевал барон.

– Что не так с обращением? – вышел из задумчивости Ригоронец.

– Вы Принц первой крови Ригорона, Ваш отец Император. А вас… поганцем и варваром?

– Ах, это, – отмахнулся Родион. – Не обращайте внимания, потрясённый вы мой. Я на самом деле язычник и варвар. Без прикрас. Язычник потомственный, идейный и закостенелый. Варвар дикий, беспринципный и безжалостный. Приятно познакомиться. Чаю с ядом хотите?

– Почему с ядом? – опешил барон.

– У меня в пути мята закончилась. А здесь не мята, а чистейший яд. Тибель, душенька, принесите нам потравиться. Целый чайник. Лучше два. И вина.

– Ваша Забывчивость, вино вы вылакали последнюю бутылку при виде Агарона.

– Поди вон, бестактное мурло. Половину выхлебал ты. Итак, барон, насчёт варварского налёта на местный Храм первородных. Выходит так, что мне придётся сделать это, хотя я с искренним уважением и сочувствием отношусь к местному Светоликому.

– Почему с сочувствием? – почти обиженно пробормотал Иртини.

– Терпеть подобную магическую чехарду каждый день и при этом оставаться самым беззащитным среди магистратной братии, это поистине подвиг. Но выхода у меня нет. Вы в курсе, что я прибыл для поисков некоего Лагрида Дэвони?