Цветы эмиграции

– А кто есть будет всё это? Кажется, немцы не любят жирную еду, – сомневалась Айгуль.

– Научим. Главное – разрешение получить.

Тяжело, ох и тяжело приходилось Айше на учёбе. За каждым словом лезла в словарь, потому что немецкий язык давался с трудом. Замотав длинные волосы на затылке, чтобы не лезли в глаза, она сидела до полуночи над «рабочим материалом» – названиями продуктов. В тетрадь столбиком выписывала названия сыров и колбас. Иногда засыпала с ручкой в руке. А толку-то от такой учёбы: пока писала – понимала, вставала с места – забывала. Вот и сегодня на уроке быстро записала слово «сыр» и стала внимательно слушать преподавателя. После лекции, когда началась практическая часть, опять ничего не помнила.

Иногда случались дни, которые состояли из одной практики. Ученики выбирали по желанию лист с рецептами: овощные супы, тушёное мясо или рыба, десерт на третье; в холодильном отсеке получали подготовленные заранее продукты и шли на кухню, в которой стояли огромные котлы и сковородки с автоматическими мойками. Разговаривать было некогда. Все усердно чистили, мыли, нарезали продукты. Айша боялась огромных по размеру котлов и сковородок, которые невозможно было сдвинуть с места. Преподаватели успевали следить за всеми и оказывались рядом, когда ученики путались в действиях. Кухня фырчала, шипела, пыхтела и требовала к себе ежеминутного внимания: вовремя помешать лук, мясо, налить воды, снять пену. Будущие повара старались не допускать ошибок, не получать минусов, которые увеличивали сроки обучения.

Всё. Еда приготовлена. Группа дружно сервировала стол и запоминала правила обслуживания клиентов, раскладывая бесчисленное количество ножей и вилок, расставляя высокие и низкие бокалы. Потом начиналась игра: часть поваров в качестве гостей церемонно садилась за стол и принималась за еду, которую недавно приготовили сами, стараясь не путаться в столовых приборах; другая часть группы выполняла роль официантов и обслуживала «клиентов», подносила заказанные блюда с левой стороны и с неё же убирала грязные тарелки, которые надо было помещать на вытянутой левой руке. Не менее важной была уборка кухни в конце рабочего дня. Каждый должен был помнить ещё одно правило: убирай за собой сам рабочее место. Под занавес преподаватели оглашали баллы, полученные за день, и объясняли ошибки, допущенные учениками.

Два дня в неделю в ресторан приходили пенсионеры, чистенькие и ухоженные, в красивой одежде. Набирали много всего из меню, ели долго и пили так же долго. Айша удивлялась, что в них вмещается столько еды. Потом разгоряченные вином, поправляли седые букли, трещали без умолку и хохотали на весь ресторан. Веселились: поели вкусно и заплатили половинку от полной цены. Ресторан поэтому и назывался социальным, не облагался налогом. Выгодным был для обеих сторон: и хозяевам, и клиентам.

Кроме того, обязательными были вечерние приёмы, которые устраивали для себя работники различных городских организаций во главе с бургомистром. Готовились два дня. Работали в обычном порядке: заглядывали в лист с рецептами и делали так, как было написано. Потом начиналось пиршество для студентов. Они рассаживалась за столом, а преподаватели обслуживали учеников сами, подчёркивая важность предстоящего мероприятия. Ученики наедались так, что больше даже смотреть не хотелось в сторону тарелок с изысканными блюдами. На второй день готовили то же, что и вчера, только для важных гостей. На этих приёмах всё проходило по-другому: гости ели мало, хоть меню было гораздо изысканнее, чем для пенсионеров. Деликатесов оставалось после приёма много, и студентам разрешали забирать еду домой. Айша однажды тоже принесла домой пакеты с едой. Разложила по тарелкам и с гордостью похвалилась:

– Разрешили взять с собой.

– Никогда не приноси домой объедки, – закричал на жену Шахин и со злостью стукнул кулаком по столу так, что тарелки подпрыгнули.

Абиль молча вышел из кухни. Айша вздохнула: сыну не помешал бы лишний кусочек, вытянулся, стал худой и прозрачный. Большие карие глаза, высокие скулы и ярко очерченный рот повторили материнские черты лица. Только глаза были отцовскими, и взгляд, умный и цепкий, подмечал всё вокруг. Дочь переняла отцовскую внешность: полные губы, мясистый нос, широкий лоб и улыбку, открытую и обезоруживающую. Полная, невысокого роста, она надевала длинные юбки, чтобы скрыть кривоватые короткие ноги. К внешности был приложен твёрдый характер, никогда не давала себя в обиду. Удивившись отцовской выходке, дочь пожала плечами, села за стол и стала с аппетитом ужинать.

– Какие разные дети по характеру и внешности, – удивилась Айша в очередной раз, наблюдая за ними.

Шли дни. Социальный ресторан готовился к новогодним праздникам. Студентов пригласили на фуршет 2 января. Айша оделась нарядно, это был первый праздник, который отмечали всей группой. Им разрешили прийти с супругами. Ей удалось уговорить мужа пойти вместе. Студентов пригласили к столу, а преподаватели начали обслуживать их, как самых дорогих гостей. Директор ресторана в нарядном платье ходила по залу с подносом, уставленным фужерами с вином. Обычно строгое лицо выражало радость, она улыбалась и поздравляла каждого:

– Айша, самого лучшего Нового года.

Айша поперхнулась от неожиданности, услышав, что директор обратилась к ней по имени, ласково и непринуждённо. Муж пробормотал ворчливым тоном:

– Что-то всё здесь наоборот.

И улыбнулся, представив, как он обслуживал бы своих подчиненных, когда был директором компании. А здесь так было принято: руководитель организации выказывал уважение к человеку, работающему с ним в одном коллективе.

К концу обучения Айша повеселела: понимала то, о чём говорили на уроках, не оглядывалась за подсказкой на других, повторяя бессмысленно их действия. У неё появилась подруга, турчанка, жила здесь давно. Она охотно рассказывала о себе и своей семье. Оказывается, много лет назад её отец уехал на заработки в Германию, был шахтёром, получил немецкое гражданство, взял в жёны девушку из Турции и пустил корни в новой стране. Он оказался предприимчивым человеком. Заработанные деньги не отвозил домой, как остальные земляки. Откладывал каждую монетку и вскоре приобрёл маленькую квартирку, начал сдавать её в аренду знакомым. Вскоре прикупил ещё несколько квартир, их тоже сдавал в аренду. В Турцию он вернулся, чтобы осуществить мечту детства. Он вырос в районе бедняков. Недалеко от их трущоб находился частный пляж: аккуратный, с золотым песочком, на шезлонгах отдыхали хозяева. Однажды охранник выволок мальчика с пляжа и побил, чтобы больше не лазил по чужой территории. Мальчик заплакал за оградой и крикнул обидчику:

– Когда у меня будет свой пляж, я тебя тоже не пущу туда.

– Я и не пойду туда, потому что у голодранца не будет своего пляжа.

Мальчик вырос, уехал в Германию на заработки и вернулся домой. Купил рядом с тем пляжем, откуда его выгнали, участок земли, построил небольшой отель. «Голодранец» хотел пригласить в гости своего обидчика не для мести, а из благодарности за пинок, который выкинул мальчика в другую жизнь. Своим детям он построил большой многоэтажный дом, раздал каждому по квартире, и сам жил с рядом во время приездов на родину.

– Когда отец женился, они с мамой поселились в этом районе. Мы все живём рядом и в Германии, и в Турции, куда ездим отдыхать летом или осенью. Мама много лет плакала после замужества, хотела назад в Турцию. И однажды, когда она получила документы, отец отвёз её туда на месяц. Веришь, она через две недели попросилась назад, – смеялась подруга.