– Отец Митьки. – Выдохнула я и улеглась на стол головой. Так выдохлась за эти два дня. Никаких нервов не осталось.
– Кто-о? – Вдруг вопросила мама прорезавшимся голосом.
– Димкин отец. – Невнятно пробурчала я, все еще плавая в своих мыслях.
– А он есть? – Все еще не верила мама. – Вот прямо на самом деле?
– Есть. – Согласилась я. – Только про Митьку ничего не знает.
Мама немного помолчала. Потом отобрала у меня кружку и хлебнула хорошую порцию остывшего чая.
– То есть, у моего внука есть отец, но про сына он не знает. – Вынесла мама вердикт.
– Да. – Согласилась я.
– Он тебя бил? Угрожал? Принуждал к чему-либо? – Родительница строго на меня смотрела.
– Нет. Что ты! Он хороший. – Я остервенело помотала головой.
Мама еще немного помолчала.
– Тогда, почему ты ему не расскажешь про сына? – Вдруг возмущенно спросила она.
– Потому что он сейчас богат и известен. Зачем ему такие проблемы? – Развела я руками.
Женщина, меня родившая, скривилась.
– Я думала, что ты умнее. Предоставь этому мужчине решать, что для него лучше. – Посоветовала она.
– Как ты? – Не согласилась я.
Мама вздохнула.
– Как я не надо. Но твой отец всегда знал, что у него есть дочь. Его выбор, что ему она была не особо нужна. – Пожала мама плечами. – И жена не нужна. Но знать о сыне отец Митьки обязан. – Мама печально улыбнулась и вышла из кухни.
А я еще несколько минут сидела и переваривала ее слова. Решила, что одна не справлюсь, поэтому с утра поеду в Усадьбу. Мне срочно нужно пообщаться с Маринкой без лишних глаз и ушей.
Ночь снова прошла в раздумьях. Я вновь не выспалась. Наверное, снова придется садиться на соответствующие препараты, чтобы просто поспать. А так не хочется…
На улице было еще темно, когда я решительно встала с кровати. Раз не могу уснуть, значит в четыре утра буду… рисовать. Я, конечно, скульптор, но рисовать-то нас учили в первую очередь. Художку никто не отменял. Пропорции, оттенки, нюансы наш курс знал на зубок.
Давным-давно оштукатуренная стена в моей комнате ждала непосредственного вмешательства в свое унылое белое существование. На ней и буду рисовать. Порылась в своем «художественном» чемодане, где нашлись и кисти, и краски, и даже мои наброски на некоторые темы. Наброски я отложила в сторону, так как понимала, что мне нужны не они. Необходимо нечто абстрактное. Нечто, идущее из глубины души.
Плюнув, на необходимость создания эскиза, или даже хоть какого-то плана, я принялась за дело. Серые, голубы, бежевые цвета… Немного темного. Нет, даже темно-фиолетового. И золотистый – цвет надежды. Серебристый – воинственный. Много теплого песочного и нейтрального белого.
Кисти отложила лишь когда на улице совсем рассвело. Ну что ж, не картина конечно, но контуры я расписала. Чтобы доделать уйдет еще немало времени, но когда это меня останавливало?
Выйдя из своей спальни, заглянула к Митьке. Тот все еще сладко сопел, накрывшись одеялом с головой. Не буду будить, вчера ему тоже эмоций досталось.
Стараясь не шуметь, прошла на кухню и, к своему удивлению, застала там маму, прятавшуюся за шторой.
– Мам, что случилось? – Переполошилась сразу же.
– Там отец… у подъезда. – Выдохнула она и покосилась в сторону окна.
Я выглянула на улицу. Точно. Стоит. Ясно, сегодня поездка в Усадьбу отменяется. Маму одну в таком состоянии не оставить, а к Маринке в дом она не поедет.
– В квартиру он не зайдет. – Я постаралась как можно небрежнее пожать плечами.
– Но мы же не можем сидеть здесь вечно! – С надрывом выпалила она. – Нам когда-то придется выйти из дома. Мне нужно на работу. Тебе тоже. Митьку в садик…
– Не переживай. – Я улыбнулась. – Этот вопрос я сегодня за день решу. – Пообещала. – Если ты хочешь, то отца вообще никогда больше не увидишь.
Мама неуверенно улыбнулась в ответ.
– Это вряд ли. Я буду подавать на развод, а он мне этого никогда не простит. Извини, что втянула тебя и Митьку во все это.
– Мам, не говори глупостей. Я рада, что ты с нами. Митька вообще счастлив, как никогда. Он тебя очень любит и рад, что бабушка теперь всегда под рукой. – Рассмеялась я. – А уж твои завтраки он просто обожает.
– Кстати, про завтраки. Я у тебя муки не нашла. – Мама виновато на меня посмотрела.
Завтрак удался на славу. Умытый Митька радостно вертелся за столом, рассказывая про какую-то поделку, что делал недавно в детском саду. Я пыталась поддержать разговор, чтобы мама больше не испытывала неловкости.
А потом я ушла в свою комнату и взялась за телефон. Сообщения читать не стала, так как подозревала, от кого они. Нашла номер Маринки и позвонила.
– Ну слава богу! – Вскричала подруга так, что мне даже пришлось трубку от уха отнять, чтобы не оглохнуть. – Я уж думала, что у вас там совсем все плохо, раз ты не звонишь.
– Глеб рассказал? – Тут же смекнула я.
– Конечно, рассказал. – Маринка возмущенно засопела в трубку. – Я думала, что ты мне вчера вечером позвонишь, а ты заставила меня всю ночь нервами мучиться. Ну, что у вас там с мамой произошло?
– Мама ушла от отца. Можно, она поживет здесь…?
– Я тебя сейчас стукну. – Подруга обиделась совсем. – Это твоя квартира. Там может жить любой человек, которого ты пригласишь. Что за вопросы?
Я удрученно свесила голову.
– Марин, только не говори, что ты на меня квартиру переписала. – Зажмурилась я. – Я же просила тебя этого не делать. Я накоплю на первый взнос, и мы возьмем…
– Дин, какой первый взнос? Да я тебе стольким обязана, что никакой квартирой не откупиться! Если бы не ты…
– Могу сказать про тебя тоже самое. Ты же мне и так с сыном помогала, ночей не спала. – Попыталась встрять я.
– Ничего не знаю. Документы уже оформлены. – Хихикнула подруга. – Тем более, у тебя там личная жизнь намечается, так что нечего тебе еще и на квартирный вопрос отвлекаться.
– Да нет у меня никакой личной жизни! – Насупилась я.
– Это ненадолго. Рассказывай давай, что там со Славиком. Не думаю, что он тебя на целые сутки без своего пристального внимания оставил. – Маринка что-то шепотом прошипела в сторону. По ответному шипению поняла, что разговаривала она с Иваном.