Карьерные горки. Чернобыль. Жизнь напролом. Мемуары в рассказах

Присутствующие товарищи по партии выглядели обескураженными, они явно не были готовы к такому повороту событий. После перерыва речи об исключении меня из партии больше не было, но в связи с предосудительным настроем собравшихся, пришлось-таки написать заявление об увольнении по собственному желанию. На моё место политрука прислали другого человека – полковника, легенду украинского КГБ. По этическим причинам не стану называть его фамилии. Прибыв на новую работу, вместо того, чтобы принимать дела, он начал собирать на меня компрометирующий материал у артистов ансамбля, о чём мне доброжелательно сообщили некоторые из них. Все попытки выяснить у полковника, в связи с чем он так делает, натолкнулись на стену пренебрежительного молчания. Что ж, дела я формально сдал, махнул ансамблю на прощание и отправился домой без работы. А ансамбль с новым политруком вылетел на трёхмесячные гастроли в Латинскую Америку. Навстречу скандальному происшествию!

В Латинской Америке импресарио расплатился с ансамблем в долларах наперёд за весь период гастролей. Однако доллары нужно было поменять на местные песо. Во время обмена в специальных пунктах артистам подсказали, что доллары выгодно менять не по официальному курсу, а у людей, околачивающихся поблизости. Действительно, возле обменника тёрлись несколько мужичков, предлагающих обмен гораздо выше официального. Идеологическая тройка, парторг, профорг и комсорг, посовещались и договорились с «менялами», что они им принесут много денег, а те взамен пообещали курс ещё выше. Вечером весь коллектив, за исключением недоверчивого худрука, сложил деньги, полученные за три месяца гастролей в один мешок, и идеологическая тройка отправилась на выгодный обмен. В условленном месте их ждали люди с другим мешком. Обмен состоялся, а по возвращению в гостиницу выяснилось, что в принесённом мешке находится «кукла». Аккуратно запечатанные пачки нарезанной бумаги, прикрытые сверху и снизу настоящими купюрами. Невозможно описать словами ту истерику, которая поднялась среди коллектива, при осознании, что они остались без денег вообще! Гостиницы проплачены, а денег на еду – нет! Об этой ситуации было доложено в посольство СССР. Из посольства полетела шифровка в Москву, а из Москвы запросили отчёт о действиях политрука ансамбля. Ужас ситуации был в том, что политрук – опытный полковник КГБ – одобрил обмен у «менял» и положил в мешок и свои деньги! Он оказался совершенно не компетентен и полностью провалил миссию. Москва телеграфировала в Киев с требованием объяснить, какого мудака они поставили политруком, и чем их не устраивал предыдущий? В общем, скандал стоял между двумя столицами нешуточный. Из Москвы срочно полетела депеша в Латинскую Америку, отзывающая ансамбль из гастролей на якобы «важный идеологический концерт», приуроченный к годовщине чего-то. А по возвращению устроили разбор полётов.

Моему преемнику грозила Колыма. Только за прошлые заслуги перед КГБ ему удалось отделаться исключением из партии и обычной высылкой на пенсию. А я впервые в своей жизни сходил в церковь и поставил Богу свечку со словами благодарности. Не сомневаюсь, что тоже попался бы на удочку с «куклой». Как вовремя меня выгнали с работы!

Безработный мойщик трупов

Пока ансамбль Вирского «отжигал» в Латинской Америке, я занимался поисками новой работы. За время своей трудовой деятельности я обзавёлся влиятельными связями и был уверен, что легко найду новое место, достойное столь ценного работника. К моему удивлению, всё оказалось не так-то просто. Куда бы я не приходил со своей анкетой (сейчас это модно называется «резюме»), меня сначала принимали с распростёртыми объятиями. Сразу же находилась свободная привлекательная вакансия, и я сдавал документы в отдел кадров. А через два-три дня, пряча глаза в пол, мне сообщали, что, к сожалению, вакансия занята или её вообще не было. Документы возвращали, и я снова отправлялся на поиски.

Мои связи перестали работать. Меня откровенно избегали вчерашние доброжелательные «старшие товарищи», а подполковник, шкуру которого я спас в греческой поездке, вообще сделал вид, что со мной не знаком. Месяц шёл за месяцем, я сходил с ума от безысходности и отсутствия заработка, но ничего не мог поделать – словно в заколдованный круг попал.

В один прекрасный день я прогуливался по Крещатику, обдумывая сложившееся положение, и мысли в голове крутились одна мрачнее другой. Как вдруг меня окликнули:

– Сергей, здравствуй!

Я оглянулся и от удивления не поверил своим глазам. Ко мне шагал секретарь парткома КГБ УССР собственной персоной. Мы с ним были знакомы ещё со времён концерта для КГБ.

– Здравствуйте. – Я пожал протянутую руку. – Очень неожиданно, что такой человек в одиночестве прогуливается по Крещатику. Или я чего-то не понимаю, или мне это снится?

– Не снится. Пойдём, в кафе посидим, за жизнь поговорим.

Расположились мы в кафе и заказали грамм по пятьдесят коньяка. Выпили за здоровье, обменялись дежурными фразами о погоде и здоровье близких. Я, хоть виду и не подавал, но лихорадочно соображал, что же произошло, раз человек такого уровня организовал мне «случайную» встречу на Крещатике, подальше от посторонних глаз и ушей.

– Слыхал я, – наконец секретарь парткома сменил тему, – что у тебя проблемы с поиском работы?

– Неужто до конторы слухи докатились? – Я деланно округлил глаза.

– Хочу прояснить ситуацию, – продолжил мой собеседник, не обращая внимания на сарказм. – Есть такое понятие – секретное постановление ЦК Компартии. Его принимают, когда официально человеку предъявить нечего, но при этом он объявляется врагом. Так вот, – он выдержал паузу, – по тебе такое постановление есть.

– Ух ты! – Я не удержался от удивлённого возгласа. – Это в связи с чем мою скромную персону врагом объявили?

– Точно мне неизвестно, но, говорят, что это ещё из-за твоей деятельности на киностудии. Ты по одному из фильмов предоставил очень убедительную аналитическую записку на наличие в нём антисоветского содержания. А фильм был одобрен местным ЦК. Якобы, из-за твоей записки очень сильно досталось работникам ЦК по идеологии от самого Щербицкого. А они такого не прощают. Правда, некоторое время им не до тебя было. А недавно имя твоё на слуху оказалось в связи с неприятной историей. Уж больно ты бываешь резок, Сергей.

– Вот оно что! – Я вздохнул. – Теперь всё ясно. Что посоветуете делать?

– Советую залечь по-тихому лет на пять. Главное – не начинай скандалить, можешь ситуацию сильно усугубить. – Собеседник выдержал паузу и внимательно посмотрел мне в глаза. – Надеюсь, ты правильно понял наш разговор…

Конечно, я всё понял. Словно пелена спала с глаз. Не знаю, что подвигло этого человека на встречу со мной, но я был ему искренне благодарен за предупреждение и внесение ясности. Мы ещё поговорили какое-то время ни о чём, потом распрощались, и я в шоковом состоянии побрёл домой.

Прошло какое-то время. Я приехал во Дворец «Украина» встречать жену после вечернего концерта. Ещё во время работы политруком в ансамбле Вирского у меня сложились хорошие отношения с руководителем известного хора имени Григория Верёвки, Анатолием Авдиевским, и я перевёл жену в его коллектив после её возвращения со злополучных гастролей по Латинской Америке. Итак, я мерял шагами коридоры «Украины» в ожидании жены, как вдруг заметил идущего навстречу старого хорошего знакомого, бывшего Секретарь ЦК Комсомола, Сергея Бабича. Мы с ним познакомились ещё в комсомольскую бытность при интересных обстоятельствах – я спас от нападения одну его близкую приятельницу. За годы, что мы не виделись, Сергей сильно упрочил своё положение. Перед Олимпиадой его назначили Председателем спорткомитета Украины, и он достойно представил республику на этом спортивном мероприятии.

– Сергей! Привет! – Бабич радушно улыбнулся и протянул руку для пожатия.

– Да иди ты в задницу со своим приветствием! – злобно огрызнулся я.

Это была классическая сцена – встреча «толстого и тонкого». Довольный жизнью, преуспевающий Сергей Бабич, и я, хмурый, низвергнутый в отчаяние «безработный мойщик трупов».

– Что случилось, Сергей? – Бабич внимательно посмотрел на меня. – Какая муха тебя укусила?

– Да вот, посмотри, до чего я докатился, служа верой и правдой партии и КГБ! Который месяц сижу без работы – ни одна падла меня не берёт! – в сердцах пожаловался я.

– Нужна работа? Не проблема! Приходи ко мне, я тебя устрою.

– Не думаю, что это в твоих силах.

– Поверь, в моих силах гораздо больше, чем такая мелочь. Я сделаю тебя директором водно-спортивной базы.

– Послушай, Сергей, – устало сказал я. – Мне это уже знакомо. Сегодня ты мне говоришь – сделаю директором, а завтра будешь прятать глаза от смущения, пытаясь объяснить, что место занято.

По виду Бабича я понял, что этими словами сильно задел его самолюбие. Он слегка побагровел, сжал губы, а потом сказал, как отрезал:

– Завтра утром жду тебя в своём кабинете!

На следующее утро со всеми документами я сидел в приёмной Бабича. Через закрытую дверь слышно было, как он кому-то устраивает разнос по телефону. Как только разнос закончился, миловидная секретарша впустила меня внутрь.

– А, Сергей, здравствуй! – Бабич был настроен по-деловому.

Снял трубку и вызвал к себе начальника отдела кадров.

– Оформляем Цыганкова Сергея директором водно-спортивной базы «Буревестник».

– Хорошо, – сказал начальник отдела кадров, – я возьму его документы в отдел. Там и оформим.

– Э-э, нет! – ответил Бабич, увидев мою невесёлую ухмылку. – Неси печать и всё, что необходимо, сюда! Оформлять будешь у меня в кабинете!

Через два часа я был официально оформлен и проведен по всем документам директором базы. Меня переполняла благодарность к Сергею – поверить не мог, что мои злоключения в качестве безработного закончились.

– Ну что? Я же говорил, что будешь у меня работать! – улыбался Бабич. – Завтра принимай хозяйство!

А через два дня на моём новом рабочем месте раздался телефонный звонок.

– Срочно приезжай ко мне! – коротко бросил Бабич в трубу, и я помчался к нему с тяжёлым сердцем и уверенностью, что моя трудовая деятельность закончилась.

– Ну здорово, Сергей! Кому ж ты так нагадил в ЦК? – сразу огорошил меня вопросом Бабич. – Меня там сегодня так трамбовали за твоё назначение! Только что мордой о стол не били! Еле устоял!

– Так что теперь? – тихо спросил я. – Освобождать место?

– Зачем сразу освобождать? Я им тоже давно не мальчик. Зашёл в один высокий кабинет, пожаловался. И мне велели посылать всех недовольных на х…р! Что я и сделал! Всё, с сегодняшнего дня твой вопрос закрыт, работай смело!

Спортивная база

Итак, благодаря упорству Сергея Бабича замкнутый круг был разорван, и я стал директором водно-спортивной базы всеукраинского общества «Буревестник», расположенной на Трухановом острове. База была убогая, в запущенном состоянии, дорога к ней вела одна, да и та вся в выбоинах и колдобинах. Хорошо, что продав после развода «Волгу», я купил «Ниву» – на автомобиле другой марки вряд ли бы смог добираться на работу. Тем не менее, директорский кабинет в наличии имелся, хотя и скромный. Но не в моей ситуации перебирать харчами.

С первых же рабочих дней мне пришлось действовать примитивными средневековыми методами, чтобы завоевать авторитет начальника. Не успел я отработать неделю, как с единственного катера на подводных крыльях был украден двигатель. Охранник, дежуривший в эту ночь, послал меня подальше вместе с двигателем:

– Слышь, отвали! Раскомандовался! Я – бывший директор школы на пенсии. Могу и уйти отсюда. А по ночам воров отлавливать не собираюсь!

Тогда я внимательнее присмотрелся к составу охранников – один бывший директор школы, а остальные – «синяки» все в наколках, бывшие зэки. С директорами школ у меня был маленький опыт общения, да и то ученический, а вот с зэками я умел разговаривать и налаживать отношения – пригодилось сотрудничество с МВД и работа грузчиком в Сургуте. Кто-то из тренеров-байдарочников высказал предположение, что двигатель могли украсть с соседней базы СКА. Тогда я собрал «синяков» -охранников и поставил жёсткое условие: