Переливы тёмно-фиолетовой души

– Ладно, я не буду больше доставать тебя расспросами. – Наконец, сдаётся она.

Ита обнимает меня, и у меня начинает хрустеть что-то в спине. Да, она очень сильная.

– Просто знай, что чтобы не случилось, я поддержу тебя в любом случае.

– Я не беременна.

– Уф, слава Богу! – Я чувствую её моральное облегчение и освобождение от её объятий. – В любом случае знай, мы всегда с тобой и никто и ничего не сможет нас разлучить.

– Я знаю.

– Мам! – кричит Ита, выбегая из комнаты.

Побежала успокаивать маму. Почему сразу нужно предполагать именно беременность, хоть пусть лучше думают так, чем догадываются об истинности моего поведения.

– Это было забавно.

– Что именно? Наша забота друг о друге? – Я встаю с ковра, готовая к нападению.

– Я имел в виду, как ты шлёпнулась.

Мне становится неловко, что я так сразу набросилась на него, думая о его злорадстве.

– Но и ваши припудренные нежности было не менее смешно наблюдать.

Чёрт!

– Вот же я дура!

– Согласен.

Я хмуро смотрю на его безмятежное и честное лицо.

– Я постоянно забываю, что ты может становиться невидимкой. А откуда ты знаешь, как зовут мою маму? – Вдруг вспоминаю я тему, на которой прервали.

– Ты слишком быстро забываешь про моё умение обманывать человеческий глаз.

– Ты следил за моей мамой? – мой тон снова звучит угрожающе.

Дейтевиан закатывает глаза, слишком часто он стал это делать.

– Повторю ещё раз, для особо недоверчивых, я не маньяк-извращенец! Я здесь достаточно долго, чтобы всё узнать.

Какой же он высокомерный. Дважды побывал у меня дома, и думает, что уже всё знает о моей семье и обо мне. Хотя может быть и так, жизнь моя не настолько интересна и богата событиями, чтобы долго над ней гадать.

Он молчит, смотрит на меня, и я замечаю, как начинаю утопать в сиренево-лиловой глубине.

– Нужно отнести посуду. – Говорю я и проскальзываю к столу, а затем поспешно покидаю комнату.

Уже почти час ночи, а я сижу рисую, хотя вставать завтра опять рано. Но, по крайней мере, я рада, что меня вновь тянет заняться делом, благодаря которому я становлюсь счастливее и немного увереннее в себе. И всё было бы великолепно, если бы позади меня не находилась подозрительная чёрная фигура.

– Ты собираешься всю ночь здесь просидеть? – спрашиваю я шёпотом, чтобы Ита не проснулась.

– Да.

– То есть ты хочешь, чтобы я совсем не спала? – Я оборачиваюсь и смотрю на парня, лежащего на моей кровати.

– Я тебе мешаю? – спокойно, и видимо не догадываясь, к чему я клоню, спрашивает меня Дейтевиан.

– Конечно! – Шёпот переходит в обычный тон.

Ита ворочается во сне. Я понижаю голос.

– Ты хоть бы сапоги снял ради приличия и гигиены.

Опять закатывает глаза и долго не сдаётся под напором моего грозного, как мне кажется, взгляда, но похоже моя злость вызывает у него только улыбку. Дейтевиан всё же снимает сапоги. Босой? Демоны что носки не одевают? Какие мощные и уверенные линии ног, с совершенно нетронутой кожей, словно эти ноги никогда и не ходили по этой грешной Земле. Они настолько эстетичны и притягательны, что я как художник, немало времени потративший на изучение особенностей анатомии человека, безумно хочу дотронуться до них, чтобы прочувствовать каждое сухожилие, каждую выступающую косточку. Он вновь скрещивает ноги и подкладывает руки под голову, лёжа на спине. Свет от настольной лампы не так ярок, а голова его на противоположном краю постели, поэтому часть лица мне его плохо видна, но блеск его хищных глаз я вижу и ощущаю отчётливо.

– Додумался тоже в обуви разгуливать по дому, да и ещё и на кровать улечься. – Отворачиваюсь я, чтобы больше не поддаваться соблазну.

– Хватит бубнить.

Хочется повернуться и показать язык, но боюсь, что в ответ он продемонстрирует мне свой, и тогда даже в темноте будут заметны мои горящие щёки.

– Зачем ты делаешь это?

– Что?

– Рисуешь. Как-никак даже самые достойные работы пропадают в истории, а эти любительские наброски тем более.

– Это не так уж и важно – сохранятся ли они в будущем, будут ли ценными для искусства. Я просто хочу это делать, потому что я вижу себя в этом. По крайней мере, это единственный путь, по которому я смогу пройти, постараюсь пройти.

Сейчас я сама себе удивляюсь, как я легко выдала ему свои мысли. Я поворачиваюсь, не слыша в ответ язвительных фразочек, и вижу Дейтевиана, который смотрит в потолок или куда-то вдаль. Его лицо ничего не выражает, только лиловые глаза перестали блестеть.

– Тебе же что-то нравится?

Молчание.

– Это был вопрос!

– Мне нравится забирать силу. – Его глаза сверкают голодом.

– Я немного другое имела ввиду. – Становиться не по себе. – А ты даже сейчас получаешь от меня… ну эту, силу?

– Да, но она доходит до меня слишком слабо.

– И хорошо. Нечего высасывать её всю из меня. – Я злорадно улыбаюсь.

– Но я хочу больше.