Жду тебя у алтаря

– Разумеется, но…

– Значит, мы вполне можем продолжить наш разговор за вкусной едой. Разве вам так не кажется?

Холли смотрела на Стефана, закусив нижнюю губу, в ее взгляде сквозило подозрение. Но внезапно у нее заурчало в животе от голода. Она закатила глаза, но все-таки улыбнулась.

– Вот видите, ваш желудок голосует за мое предложение.

– Это потому, что мой мозг не участвует сейчас в голосовании, – пробормотала Холли и встала со стула. – Я вернусь через пять минут.

Верная своему слову, она вскоре появилась, переодевшись в черную юбку и малиновую блузку. Волосы Холли собрала в элегантный пучок, оставив лишь несколько прядей обрамлять лицо.

При взгляде на нее Стефану вдруг до странности захотелось, чтобы этот ужин был настоящим свиданием. Пришлось напомнить себе, что его задача – узнать как можно больше о своей сопернице.

В голове внезапно прозвучали слова, сказанные когда-то отцом: «Информация дает силу, Стефан. Если ты узнаешь, что движет человеком, сможешь заставить его работать на себя». Вот на этом и надо сейчас сосредоточиться – на сборе данных, чтобы в итоге предложить Холли честный договор.

Стефан повел ее по коридорам, застеленным коврами, и лестницам из полированного дерева. Он ощущал запах ее духов, смотрел, как ее рука скользит по полированным дубовым перилам, как ладонь разглаживает складку на юбке, и снова желал эту женщину.

Войдя в ресторан, наполненный людьми и негромким гулом их разговоров, Холли остановилась с тревогой на лице.

– Думаю, я неподходяще одета.

– Вы выглядите… – Стефану хотелось сказать, что она выглядит просто великолепно, лучше, чем любая из женщин, сидящих в этом зале вокруг круглых столов с горящими на них свечами, но он лишь произнес: – Вы выглядите хорошо.

Как ни странно, это успокоило Холли. Она посмотрела на Стефана и улыбнулась.

– Спасибо, я знаю, что одежда не должна иметь значение, но чувствую себя немного не в своей тарелке среди этих людей в дизайнерских нарядах.

– Я тоже вряд ли соответствую необходимому стандарту, – заметил Стефан. – Мой наряд больше подходит лесорубу – джинсы и клетчатая рубашка.

К ним подошел метрдотель со страдальческой гримасой на лице, изо всех сил пытающийся скрыть свое огорчение нарушением дресс-кода. Но едва он узнал, кто перед ним, тут же заискивающе заулыбался:

– Мистер Петрелли! Прошу за мной, пожалуйста!

– Люди глазеют на нас, удивляются, почему нас впустили в ресторан в таком виде, – прошептала Холли.

– Ну и пусть глазеют. Уже через минуту всем станет известно, кто я такой, и вопрос решится сам собой. Миллионеров королевской крови дресс-код не касается, особенно когда их сопровождает загадочная незнакомка.

– В одежде из обычного универмага, – в голосе Холли прозвучала паника. – О боже, надеюсь, они не вызовут сюда репортеров? Вам ведь, как я понимаю, не нравится быть в центре внимания?

– Не нравится. – Стефан и в самом деле терпеть этого не мог, потому что чем бы он ни занимался, сколько миллионов бы ни заработал, чего бы ни пытался достичь, журналисты спрашивали его лишь о Ликандере, а он не желал обсуждать эту тему – и точка. – Но, полагаю, тут пресса до нас не доберется, так что давайте сделаем заказ.

Пробежав взглядом по строчкам меню, принц предложил:

– Как насчет утки с розовым перцем? Звучит восхитительно. Правда, не знаю, стоило ли добавлять кинзу. Впрочем, может, это и не испортит блюдо. Закуски тоже выглядят восхитительно, но не уверен, хорошая ли это идея смешивать западную и восточную кухню.

Холли коротко рассмеялась, и Стефан бросил на нее удивленный взгляд.

– А что не так?

– Не знала, что вы гурман, – по вашему наряду лесоруба этого не скажешь.

– Я полон сюрпризов.

Еда была важна для него с детства. Отец ради воспитания в нем королевского характера часто заставлял мальчика сидеть на хлебе и воде. Стефан до сих пор помнил, как смаковал каждую крошку, а сам представлял себе званые обеды, вкус и запах разнообразных блюд. Тогда он поклялся, что придет день и он будет устраивать такие пышные банкеты в реальности.

Появился официант, Стефан и Холли сделали заказ, а после продолжили разговор.

– А вы сами готовите или только умеете оценивать блюда, приготовленные другими людьми? – спросила она.

– Готовлю, когда есть свободное время и настроение, но, разумеется, не так, как профессионал. А вы?

Холли наморщила нос.

– Я тоже, но на кухне я не ощущаю вдохновения – лишь строго следую рецепту. Я всегда находила это занятие довольно трудным. – На мгновение на ее лицо словно набежало облако – словно она пожалела, что у нее вырвались эти слова. – К счастью, сегодня мне не нужно торчать у плиты.

Стефану захотелось поинтересоваться, откуда взялась эта внезапная печаль, но он напомнил себе о поставленной цели и заявил:

– Если вы примете мое предложение о сделке, сможете хоть каждый день завтракать, обедать и ужинать в ресторанах. Вам больше никогда не придется прикасаться к кастрюлям.

– Хорошая попытка, но я не сдам своих позиций. Ни одно из ваших предложений не заставит меня отказаться от мысли подарить Иль-Боскетто-ди-Соле своему отцу.

– Таков ваш план?

– Да.

– Но это же глупо! Если бы Роберто Бьянки хотел оставить вашему отцу Солнечную рощу в наследство, он бы так и сделал.

Стефану показалось, что на лице Холли отразилось чувство вины. Она покачала головой.

– Мой отец всю свою жизнь посвятил этой плантации. Я бы не смогла мириться с тем, что он работает на меня. Для этого я слишком его уважаю. Если семье Романо суждено будет владеть Иль-Боскетто-ди-Соле, все будет оформлено надлежащим образом, согласно традиции.

– Тьфу! Вы откажетесь от своего права владения ради традиции?

– А что в этом плохого? То, что вы решили бросить родную страну, наплевав на традиции, не значит, что именно так следует поступать.

Эти слова задели Стефана. Значит, Холли, как и остальные жители Ликандера, осуждает его? Судя по всему, Холли поверила в ложь, которую когда-то распространил Альфонсе. Стефан не опроверг ее, потому что даже был рад тому, что оказался по одну сторону баррикад со своей матерью. Благодаря этому его чувство вины чуть уменьшилось.

– Так вы считаете, что если что-то традиционно, то уже правильно по определению?

– Я этого не говорила. Но полагаю, что традиции важны.

– История преподает нам хорошие уроки, но это не значит, что нужно повторять то, что уже было. Важно идти вперед. Не меняясь, невозможно прогрессировать. Что, если бы люди махнули когда-то рукой на изобретение колеса, потому что по традиции путешествовали пешком или верхом? А что насчет таких ужасающих традиций, как рабство?

– Значит, вы верите, что монархия – это устаревшая традиция? Полагаете, что княжество Ликандер должно стать демократическим государством?

– Это спорный момент. Хотя я считаю, что если в какой-либо стране много веков была монархия, это еще не значит, что она обязательно должна быть и в следующем веке. Но если бы мне предложили трон, я бы отказался, причем вовсе не из демократических убеждений, а по личным причинам. Я не хочу править страной и не стану менять свою жизнь ради традиций или чувства долга.

– Выходит, если Фредерик отказался бы взойти на трон, вы бы поступили так же?