Мишка под парусом

– Мама, мама! – заплакала Настя, – как же быть? Листочек завянет до понедельника, а я хотела с ним выступать!

– Да, Настя, листочки воду не пьют. Только тогда пьют, если ветку с листочками в воду поставить, да и то, если зелёные, а жёлтые и красные – всё равно опадут. Мы вот что сделаем: в воскресенье на прогулке наберём тебе целую охапку больших красивых кленовых листьев для выступления, а этот мы сохраним, но по-другому.

Мама достала утюг, постелила на гладильную доску толстый плед, положила на него листочек. Когда утюг достаточно разогрелся, мама отключила пар и стала медленно водить утюгом по листочку. Из-под утюга раздавалось негромкое шипение, а листочек удивительным образом распрямлялся, становясь ещё более красивым, чем прежде.

– Вот! – сказала мама, так же, как и Настя, любуясь листочком, – а теперь мы его положим в альбом. Мама, приставив стремянку, поискала что-то на самой верхней полке шкафа и достала оттуда толстый альбом. Аккуратно листая, мама показала Насте целое богатство: много-много разных листьев: и зелёных, и жёлтых, и красных, и даже коричневых. Некоторые Настя узнавала. Таких же кленовых, только больших, в альбоме было очень много.

– Берёзовый, липовый, листочки осинки – видишь, какие красивые, розовые, – говорила мама, – а этот красавец – лист белой акации, очень редко у нас встречается. Акация растёт там, где тепло. В этом альбоме и твой красивый кленовый листочек надолго сохранится. И называется этот альбом «гербарий».

Самокат

– У меня есть идея, – сказал Илюша громко, чтобы мама и папа на переднем сиденье его услышали.

Мама и папа засмеялись, а папа сказал:

– Знаем-знаем твои идеи!

Но Илюша продолжил:

– А поедем в «Мегу»!

Папа и мама засмеялись ещё громче, но в «Мегу» они всё-таки поехали.

На улице было холодно, а в «Меге» – тепло. Илюша стащил варежки, мама размотала ему шарф.

И они пошли мерить Илюше сапоги. Конечно, Илюша звал их в «Мегу» не за этим, но мама сказала:

– Сначала сапоги и куртку, потом на площадку.

Поэтому Илюша терпел, подставлял то одну ногу, то другую, вставлял руки в рукава и выставлял их обратно. Он устал, вспотел и даже зевнул уже разок, когда, наконец, услышал:

– Теперь на площадку!

На детской площадке стояли маленькие неинтересные качели, карусель, но, главное, большая-пребольшая горка, похожая на корабль, плывущий по волнам. Папа сказал как-то, что этот корабль – трёхпалубный. И Илюша не сразу, но запомнил: «трёхпалубный».

– Это потому, что у него три этажа, – додумался Илюша сам, глядя на корабль, пока они шли к нему, и горка просматривалась со всех сторон.

Прекрасный корабль: лесенки, круглые окошки, верёвки, чтобы лазать, и широкая труба, по которой с самого верха скатывались дети. Илья снял ботинки, быстро побежал к горке. Скатился раз и другой, и ещё, и ещё! Попробовал залезть на корабль по верёвке. Не получилось. Поглядел во все окошки и из некоторых помахал маме. Мама сидела на скамеечке возле площадки, а папу нигде не было видно.

Илюша влез на самый-самый верх и посмотрел на маму оттуда. Однажды Илюша приходил к этой горке с бабушкой; та ойкала, когда Илья поднимался, как сейчас на самый верх, и кричала ему, чтобы он слез, и ни в коем случае, ни в коем случае не скатывался оттуда.

А мама не боялась, быстро писала что-то в телефоне, и Илье вдруг стало скучно. Он посмотрел по сторонам. Недалеко, но не с той стороны, где сидела мама, размещался большой спортивный магазин, и Илья увидел, что папа ходит по нему! Ходить по спортивному магазину интересно, не то, что мерить куртки и сапоги, и Илья решил походить по нему вместе с папой. Он быстро скатился с горки, и, не теряя времени на надевание ботинок, побежал к магазину.

Папы он не увидел, зато увидел такой же самокат, как мамин, оставленный дома, белый с черными колёсами и синими буквами. Самокат просто стоял никому не нужный, и Илья решил на нём покататься немножко, а потом поставить обратно. Дома остался самокат не только мамин, но и Илюшин – детский, трёхколёсный, а он хотел такой же, как этот, похожий на мамин. Кататься получалось неплохо, только ручка возвышалась чуть ли не выше Илюшиной головы – еле-еле доставал, и самокат, может, от этого, всё время падал на бок, Илья едва успевал с него соскочить. Когда самокат в очередной раз с грохотом упал, Илюша вдруг вспомнил, что мама так и сидит на скамеечке возле горки. Он собрался пойти к ней, но увидел, что мама и папа бегут вместе по магазину к Илюше. Мама обняла Илью крепко-крепко, а потом присела перед ним и сказала:

– Илюша, не делай так никогда, ладно?

Илюша обещал.

Сказка о трёхногой табуретке

В одной прекрасной стране жила-была табуретка. Была она трёхногой, но этот факт её нисколько не смущал, хотя у всех вокруг: стульев, столов, табуретов – имелись четыре ноги!

По всей стране упоительно пахло мебельным лаком и древесной стружкой, и все жители этой страны считали, что лучшей нет на свете. Но мы-то с тобой понимаем, что эта «страна» на самом деле – столярная мастерская, где делают мебель. И чего только не теснилось в этой мастерской: резные столики с дубовыми столешницами, маленькие диванчики в весёлой обивке, табуреты с витыми ножками. Стояло там даже большое-большое пухлое кресло в шоколадного цвета кожаной обивке, со шляпками золотых гвоздиков по краям спинки и подлокотников. Кресло иногда вздыхало «пуф-ф-ф», как будто знало о жизни больше других, да, наверное, так оно и было. Так вот, наша табуретка – грациозная, высокая, куда лучше остальных табуреток – опиралась всего на три ножки. Ножки её замечательные: по всей их длине, словно виноградная лоза, вилась кружевная резьба, которая венчалась невиданной красоты цветком у самого сиденья.

В мастерскую часто приходили покупатели, стульев и табуреток становилось всё меньше, и настал день, когда в мастерской остались только большое кресло и наша трёхногая табуретка.

– Пуф-ф-ф, – вздыхало кресло, – никому-то ты, табуретка, не нужна. Ещё бы, на трёх ногах! Пуф-пуф-пуф, – презрительно заходилось оно, колышась своей шоколадного цвета обивкой. Возразить что-либо табуретка не смела, хотя, справедливости ради, нужно заметить, что и кресло по-прежнему болталось в мастерской никому не нужное.

Тоска и грусть охватывали табуретку, если б только она умела тосковать и грустить.

Через некоторое время в мастерской появилась новая большая партия кухонной мебели, но и её вскоре разобрали покупатели, а трёхногая табуретка вновь осталась.

– Никому не нужна! – думала табуретка, – так и пропаду в одиночестве.

Иногда к ней подходил Мастер, поглаживал по сиденью, задумчиво ронял:

– Пару тебе надо.

И однажды в мастерской появился чудесный стол. Рослый, под стать нашей табуретке, с резной столешницей, с витиеватой виноградной лозой на ножке. Да-да, всего на одной ножке! Его поставили близко-близко к табуретке, и сердце её замерло:

– Как мы подходим друг другу! Мы – пара!!! (Если б только у табуретки было сердце, всё именно так и происходило бы!)

– Пуф-пуф-пуф, – встряло кресло, – этот и вовсе одноногий! Пуф-пуф-пуф!

Но никто больше, включая стол, не видели в этом недостатка. И поняла табуретка, что не главное – сколько у тебя ног. Главное – прочность, надёжность, красота. Ну, и ещё – мысли и душа, если они, конечно, у тебя есть.

Пришёл покупатель. Купил и стол, и трёхногую табуретку, и даже большое кресло в шоколадного цвета обивке. Их всех разместили в кафе. На табуретку теперь садились люди, на резной столешнице стола красовались блюда и напитки. Большое кресло стояло у входа, в нём ждали своей очереди те, кто хотел посидеть на табуретке за столом, но пока не мог. Да-да, чтобы посидеть на табуретке, люди выстраивались в очередь!

– Пуф-ф-ф, – вздыхало кресло под тяжестью очередного посетителя, как будто знало о жизни и красоте больше остальных.

А наша трёхногая табуретка хотела смеяться и плакать от счастья: от того, что она нужна и от того, что рядом с ней красавец-стол. Если б только ей было чем смеяться и чем плакать, она бы непременно так и сделала.

Лисички

– Лисички пошли, – сказал папа, глядя на берёзку за окном, всю в жёлтых листьях.

Илюша рванулся посмотреть, а папа продолжил:

– Пора ехать в лес.

И они поехали: Илья, мама и папа.

Сначала, конечно, заехали на дачу. Напились чаю из термоса со сладкими блинчиками, надели резиновые сапожки и пошли в лес.

Никаких лисичек в лесу не было. Правда, в траве попадалось много-много нарядных оранжевых грибов – больших и маленьких.

– Собираем, – сказал папа, и, присев на корточки, показал Илье, как нужно аккуратно собирать эти грибочки.