Вакцина от страха

Приятный женский голос из глубин дома звучал завораживающе. Алексей почувствовал себя Одиссеем в гостях у нимфы Калипсо. Он присел на краешек дивана и принялся рассматривать картины на стенах.

Вскоре откуда-то сверху спустилась немолодая дама с подносом, похожая на учительницу начальных классов: гладкая прическа, очки в темной оправе, платье с белым воротничком, доброжелательный, но цепкий взгляд. Домработница ласково улыбнулась гостю, бесшумно поставила поднос на столик и скрылась в недрах дома. На подносе оказались две кофейных чашечки костяного фарфора на тонких блюдцах и две чайных чашки, прозрачный чайник с заваркой красноватого оттенка, турка с кофе, вазочка с тростниковым сахаром и еще одна – с домашним печеньем.

Алексей сделал пару глотков кофе, откусил кусочек вкуснющего печенья с корицей и продолжал исподволь поглядывать по сторонам. Дааа, живут же люди! В сравнении с этим дворцом особняк Максима Горького на Большой Никитской, где Леха однажды побывал на экскурсии, выглядел жалкой избушкой! Архитектор напихал в дом, изначально построенный для купца, кучу «примочек» в стиле модерн, даже спроектировал «морскую» лестницу, но из-за революции хозяин дома и его семья недолго там пожили. Когда Максим Горький вернулся из-за границы, Сталин царским жестом предложил писателю въехать в купеческий особняк. Классик немного посомневался, принимать ли «царскую милость», однако согласился. Друзья-писатели тут же начали люто завидовать защитнику бедных и угнетенных, ставшему в одночасье хозяином роскошного особняка в центре столицы. Разве мог кто-нибудь из них предположить, что советский классик проживет в хоромах недолго, и что судьба уготовит Алексею Максимовичу, его сыну и его семье еще не одну трагедию в этом доме…

Леха подумал, что в роскошном доме олигарха Калюжного с недавних пор тоже поселилась тень смерти. Эту госпожу в черном капюшоне и с косой не подкупишь никакими миллионами. Явится однажды непрошено и объявит, как Ольга Бузова в ютубе: «Вот она я!».

Алексей вновь окинул взглядом портрет Калюжного и Анжелы. Художник нарисовал их сидящими в обнимку на том самом диване, где сейчас расположился капитан Пищик. Влюбленные позировали портретисту со счастливыми улыбками, не догадываясь, что вскоре смерть, эта ревнивая особа, положит глаз на Константина Васильевича и явится к нему, отодвинув всех его женщин.

Не успел Алексей додумать эту грустную мысль, как послышался стук каблучков. Хозяйка успела сменить прозрачный халатик на закрытое темное платье. заколоть роскошные волосы в узел и придать лицу печальное выражение, которое более пристало безутешной вдове. Капитан про себя отметил, что скромный облик молодой женщины лишь подчеркнул ее красоту.

– Вы Анжела Карпенко? – на всякий случай уточнил Пищик, хотя уверенные походка и взгляд девушки не оставляли сомнений: она и есть хозяйка этого просторного и шикарно обставленного дома.

– Да, это я написала заявление и попросила моего адвоката отвезти бумагу, куда надо, чтобы ее наверняка зарегистрировали.

Хозяйка дома уселась напротив Алексея на стул, провела рукой по роскошным волосам и внимательно взглянула на визитера.

– Капитан полиции Алексей Пищик. руководитель следственной группы. Мы договаривались о встрече по телефону. Полковник Георгий Жолобов поручил мне вести ваше дело. Разрешите задать несколько вопросов?

Леха очень старался, чтобы его голос звучал уверенно, однако рядом с такой красавицей было непросто выглядеть деловым и суровым.

– Заранее извиняюсь, Анжела Тарасовна, некоторые вопросы могут показаться вам бестактными, – пробормотал он.

– Пожалуйста, спрашивайте, не стесняйтесь, – улыбнулась девушка. – Отвечу на любой вопрос, ведь я сама обратилась в полицию с требованием расследовать обстоятельства смерти моего мужа.

– Вы ведь не законная жена Константина Калюжного, а его подруга? –Леха внезапно почувствовал, что краснеет.

– У нас был гражданский брак, – улыбнулась девушка и взглянула на следователя большими синими глазами, которые теперь показались капитану не васильковыми, а темно-фиалковыми, поскольку увлажнились слезами. Сердце бравого мента предательски торкнуло, но он собрал волю в кулак, насупился и продолжал официальным тоном:

– Калюжный предлагал вам оформить отношения?

– Предлагал, но я не давила. Если двое любят друг друга, формальности не слишком важны. Я была уверена, что рано или поздно мы с Костей придем к этому решению. Понимаете, он… он по-настоящему любил меня. Я это знала.

– А вы? – спросил Леха и слегка покраснел.

– Конечно, я любила Костю. Он был для меня всем! Муж открыл мне мир успешных людей, ввел туда, куда я раньше даже заглянуть боялась. С ним я почувствовала себя защищенной, уверенной в себе, по-настоящему счастливой. Ведь деньги – это тоже счастье, правда?

Анжела лукаво взглянула на следователя.

– Конечно. Когда они есть, – проворчал капитан.

– Я пошутила, – сказала Анжела. – деньги у меня есть, но что в них толку, когда нет Константина? Я ведь даже грамотно распорядиться ими не могу.

Анжела всхлипнула, и тон капитана вопреки его желанию смягчился:

– Успокойтесь, пожалуйста! Вашего мужа уже не вернуть, а вам надо жить дальше и растить сына. В общем, давайте начистоту. Калюжный был весьма обеспеченным человеком. У вас с Константином Васильевичем общий ребенок. Мне кажется, законный брак повысил бы ваш статус…

– У нас три года назад родился сынок, Костик-младший. По-моему, это скрепило наш союз крепче штампа в паспорте. Близкие друзья Константина и так знали, что я его жена и мать его ребенка. А формальности… У меня было все, что душе угодно, и даже больше. Знаете, что главное для женщины?

– Любовь? – брякнул Алексей первое, что пришло в голову.

– Терпение, – улыбнулась Анжела. – В отношениях мужчины и женщины все должно идти естественным путем, без насилия и ультиматумов. Мужчины очень не любят, когда на них давят. Вы ведь тоже не исключение?

Капитан Пищик в ответ только хмыкнул и продолжал:

– Почему вы утверждаете, что Константина Калюжного отравили?

Алексей решил вернуть разговор в привычную для следствия колею, чтобы не увязнуть в рассуждениях о тайнах женской и мужской психологии, чувствах и прочих зыбких материях, в которых был не слишком силен.

– Мне трудно говорить на эту тему. Я все написала в заявлении… Понимаю, что кое-что объяснить придется, но… Простите!

Глаза Анжелы опять наполнились слезами.

– И все-таки, гражданка Карпенко, мне хотелось бы услышать, на чем основаны ваши подозрения, – сказал Пищик, стараясь не замечать ее слез.

Анжела уселась поудобнее на стуле и начала говорить. Многое в ее рассказе показалось следователю удивительным. Подобное он прежде видел только в кино: виллы, Лазурный берег, набережная Ниццы…

Оказалось, Анжела и Калюжный три недели назад прилетели в Москву с Лазурного берега Франции, где проживали в последнее время. Анжела призналась, что очень не хотела возвращаться на Родину:

– Морской климат, качественные продукты, и вообще – юг Франции, согласитесь, это не наше дождливое и прохладное даже летом Подмосковье, – всхлипнула она.

Анжела говорила медленно, с паузами, словно боялась упустить какую-нибудь важную подробность. По ее словам, Калюжный настоятельно просил сопровождать его в деловой поездке в Москву. Разумеется, они взяли с собой малыша. Остановились в этом доме, за которым в их отсутствие присматривали помощница Калюжного Зинаида (та самая женщина с внешностью учительницы, которая сварила кофе, заварила чай и, видимо, испекла печенье), и ее муж Анатолий.

– Зинаида Михайловна, принесите, пожалуйста, еще кофе, – крикнула Анжела вглубь дома. Она взглянула на пустую вазочку и добавила: – И печенье прихватите для нашего гостя.

– Минуточку, сварю кофе и все принесу, – отозвалась Зинаида, появившись в проеме двери.

– Извините, – смутился следователь, – очень уж печенье вкусное.

– Не стесняйтесь, – улыбнулась сквозь слезы Анжела. – У нас его все равно некому есть. Я на вечной диете, у Зинаиды сахарный диабет. Константин обожал это печенье, вот Зина и печет его по привычке – к радости маленького Костика. Мальчик съедает одну-две штуки, остальное остается, я иногда соседей угощаю.

Помощница принесла турку с кофе и аккуратно долила ароматный напиток в изящные чашечки. Она обвела цепким взглядом холл и сразу же заметила непорядок, достала из кармана передника салфетку, чуть смочила ее из графина, затем отошла в противоположный угол холла, где был разбит небольшой зимний садик, и принялась аккуратно протирать крупные ярко-зеленые листья растений. Алексею показалось, что домработница внимательно прислушивается к разговору, стараясь оставаться незаметной.

Между тем Анжела продолжала подробно отвечать на вопросы капитана. Она рассказала, что законная супруга Калюжного Елена Ивановна проживает с детьми и внуками в другом коттеджном поселке. Этот же дом принадлежал исключительно Константину, так что проблем с подмосковным жильем у них не возникло. Они собирались пробыть тут всего пару недель, даже не все вещи распаковали. Константин рассчитывал быстро решить все деловые вопросы в Москве, а потом благополучно отбыть с Анжелой и Костиком обратно – во Францию. Так бы, вероятно, и произошло, если бы не проклятый ковид. Через неделю после приезда в Москву Калюжный заболел, вскоре у него выявили новую коронавирусную инфекцию, а еще через две недели олигарх скончался в подмосковной клинике «Марфино».

– Не понимаю, почему вы упорно не верите медицинскому заключению о смерти вашего мужа? – не выдержал Алексей. – Вы что – инфекционист? Или вирусолог? Или, извиняюсь, патологоанатом?

При слове «патологоанатом» Анжела разрыдалась.

Алексей взял с подноса салфетку и протянул хозяйке. Ее носик и глаза сделались красными, но от этого не перестали быть менее красивыми. Леха еле удержался, чтобы не обнять Анжелу со словами утешения. Однако взял себя в руки, откашлялся и снова заговорил официальным тоном:

– Ну-ну, Анжела Тарасовна, не надо плакать, слезами горю не поможешь. Все же у Константина Васильевича и возраст был солидный, и ковид – болезнь коварная. В наше время даже молодые от нее умирают. Ваш гражданский муж, судя по заключению врачей, ушел из жизни от последствий коронавируса и обширного поражения легких. Доктор Крымова, также судя по медицинским документам, скончалась от сердечного приступа. При такой сумасшедшей нагрузке в Красной зоне, какая была у нее в последнее время, это не удивительно.

– Замолчите! Не хочу дальше слышать подобную чушь!

Лицо Анжелы стало упрямым и злым. Она промокнула глаза салфеткой и сказала:

– Все было не так, как вы говорите. Уж я-то знаю! Мерзавцы! Сволочи! Убийцы!