Скрываясь от гуронов

– Я так и слышал, – прошептал Томас. – Что это сейчас было?

Капитан задумался и стал тереть лицо рукой.

– Это, брат? – сказал он со вздохом. – Да я и сам не знаю! Похоже, что лама, который дал мне это, тоже не знает… По крайней мере, он ничего мне так и не объяснил толком, только напустил туману.

Капитан подошёл к китайскому стулу и сказал:

– Подожди, Том, я погашу палочку. Потом послушаешь ещё без меня. Вот сюда положишь, зажжёшь и послушаешь.

Он быстро загасил дымящуюся палочку пальцами.

– А теперь давай проветрим комнату, – произнёс он уже совсем другим, обычным своим голосом. – Дым всё равно уже не действует… И пообедаем. Что-то я проголодался.

Томас сидел, потрясённо уставившись на китайский стул. Потом он встал и посмотрел на Дэниэла. Томас ничего не спрашивал у него, по опыту зная, что проси – не проси, тот всё равно ничего не скажет, пока сам не захочет.

Капитан, не поднимая глаз, произнёс вдруг:

– Я тебе расскажу потом, обязательно… Ладно? Только не сейчас. Мне ещё очень худо. Ты только напомни мне потом… Скажи: «Уцайлотяньское сокровище».

– Как, Дэн? – воскликнул Томас. – Опять сокровище?

Что-то бессильное и недоконченное быстро промелькнуло в лице капитана, и тут же пропало, словно он хотел улыбнуться, но у него ничего не получилось.

– Да, дружище… Это злой рок какой-то, – произнёс капитан и глубоко вздохнул. – Ведь живёт же кто-то на свете без всяких сокровищ. Просто живёт… А тут то «русское сокровище», то теперь вот это. «У цай лотянь» – по-китайски название пятицветного перламутра. Да вот он, на стуле. Луна, видишь?

Томас опять посмотрел на стул, потом поднял с пола узорную ткань и быстро накинул её на спинку стула.

К обеду всё было готово, надо было только подогреть. Во время еды друзья мало разговаривали, а потом, уже встав из-за стола, капитан спросил небрежно, как бы между делом:

– У тебя на антресоли за пологом постель… Ты опять ночуешь в мастерской?

И тогда Томас Чиппендейл улыбнулся одними губами и жалко произнёс:

– Ты ведь ещё не знаешь… От меня ушла Мэри. И забрала с собой дочку.

– Так, – сказал капитана севшим голосом. – Почему?.. Что она сказала?

Круглое лицо Томаса скривилось. В глазах его капитан прочитал ужас одиночества, и этот ужас призрачным туманом вдруг стал заполнять ватную тишину мастерской. Где-то на улице пронзительно и визгливо закричала женщина, наверное, обиженная торговка.

– Так что она сказала? – ещё раз, уже настойчивее, спросил капитан, стараясь побороть в себе непонятно откуда вдруг взявшуюся острую неловкость.

– Она сказала, что ей надоела моя бедность, – тихо ответил Томас, а потом почти вскричал: – Она сказала, что ей надоели мои вечные проекты!.. Она сказала, что наш брак всё равно не действителен, потому что нас, протестанта и католичку, венчал католический священник!

Он остановился: возмущение выплеснулось из него, и ярость утихла.

– Она вернётся. Вот посмотришь, она вернётся, – произнёс капитан, вставая.

И такое убеждение звучало в его голосе, что Томас вдруг подобрался и с надеждой посмотрел на друга. Потом он тут же сник, а капитан подумал, что такие перемены и раньше происходили в нём чрезвычайно откровенно, но никогда с такой быстротой.

– Нет, не вернётся, – сказал Томас и прошептал: – Она со своим новым мужем уехала в Ирландию.

Капитан опять сел. Какое-то время они молчали. За окнами звонко прозвучали подковы и раздалось дребезжание колёс, потом ещё и ещё раз. Капитан сидел за столом, нагнув голову и уперев подбородок в кисти рук, вложенные одна в другую. Потом он поднял голову и, не расцепляя рук, сказал:

– Я знаю, чем тебе надо заняться… Тебе надо начать писать книгу.

– Мне?.. Писать? – переспросил удивлённо Томас.

– Да не пугайся, – Капитан сощурился. – Тебе надо писать не роман и не памфлет, а руководство.

– Руководство? – переспросил Томас, ничего не понимая.

– Да, руководство, – подтвердил капитан, для верности качнув головой. – Или, как там это у вас, у мебельщиков, называется?

Он защёлкал пальцами, вспоминая, и, наконец, выговорил:

– Альбом эскизов мебели – вот как!

– Но таких альбомов выходит множество! – не очень убедительно стал отнекиваться Томас. – Я сам пользуюсь двумя.

– Ну, так и что же? – спросил капитан. – А твой будет самый полный, самый хорошо иллюстрированный… И у тебя ведь самого есть собственные разработки?

– Да, есть, я спроектировал несколько новых мебельных предметов, – подтвердил Томас.

– Ну, вот видишь? – воскликнул капитан. – Неужели тебе нечего будет сказать своим читателям?

– Да, конечно!.. Материалов масса! – вскричал Томас, уже воодушевляясь. – Ты даже себе не представляешь, как их много!..

Он вдруг забегал по мастерской, стискивая руки и бормоча себе под нос:

– Тут и рокайльные мотивы, и готические… Прелесть!.. Чудо!.. А ещё французское направление и испанское. А китайская тема?.. Боже мой!

Томас остановился, уставился на стоящий посреди мастерской китайский стул и, подлетев к нему, сорвал с него узорчатый покров.

– Я начну рисовать иллюстрации с этого стула! – провозгласил он очень уверенно.

– Начни, – поспешил согласиться с Томасом капитан. – Сними с него лекала, сделай кальку с перламутровой вставки…

Тут он замолчал и уставился невидящими глазами куда-то в пространство. Потом несколько раз задумчиво переступил с пяток на носки и добавил:

– А потом отдай всё мне… Ты понимаешь?.. И никому про этот стул не рассказывай, а уж, тем более, не пиши. Про всё пиши, а про этот стул – нет.

– Понимаю, – сказал Томас. – Сегодня же и начну… Прямо вот сейчас и начну.

– Начинай, работы с книгой будет много… Не на один год, – подтвердил капитан и спросил: – Ты же днём будешь мебель резать, а писать только по ночам?

– Да, конечно, – ответил Томас и грустно улыбнулся. – Надо же и на жизнь что-нибудь зарабатывать…

– Тогда не буду тебе больше мешать, – ответил капитан.