Мёртвая рука капитана Санчес

Над головами с дерева на дерево перелетали пёстрые попугаи, хлопая крыльями совсем в неподходящие моменты: когда, нащупывая путь палками, джентльмены прыгали, как горные козы, когда из-под их ног летели камни, когда они тянули друг друга за руки в особо опасных местах. Время от времени сквайр, капитан и доктор останавливались и смотрели в свои трубы на открывающиеся перед ними горы. Горы были красивые, но они совсем не напоминали горы с рисунка Томаса Чиппендейла, сделанного им со старинного гобелена. Наконец, их проводник остановился и сказал, улыбаясь:

– Уже давно был полдень, а потому нам вовсе не возбраняется малость перевести дух. Посидим, да вот хоть тут в тенёчке, и подзакусим… И хряпнем маленько из наших фляг.

Отряд остановился на привал. Платон стал выкладывать из своего заплечного мешка провизию для джентльменов, матросы чуть в отдалении готовили еду для себя и для него, проводник Анджело пошёл посмотреть, что растёт под дальним кустом – его рубашка на спине и подмышками была совсем мокрой от пота. Доктор Легг вытянул ноги и закрыл глаза, привалившись спиной к горячему камню. Мистер Трелони отошёл в сторону ото всех, призывно глянул на капитана, а когда тот неспешно приблизился к нему, тихо сказал, едва шевеля губами:

– Маловероятно, что наши древние испанцы потащились бы так далеко от побережья с тяжёлым кладом.

– Я тоже так думаю… Но мы хоть остров посмотрим, на всякий случай, – ответил капитан, наклоняясь, словно рассматривая что-то у себя под ногами. – Главное, чтобы нас здесь не подстрелили.

– А что? – вскинулся сквайр. – Такое возможно?

– Такое всегда возможно, – ответил капитан. – Тортуга всё-таки.

– И как же быть? – спросил сквайр уже в напряжении.

– Следить за собакой, – ответил капитан. – Пока она спокойна… Значит поблизости никого нет.

Обед прошёл тихо и сковано. Мистер Трелони всё время поглядывал на собаку Дога, которая пристроилась спать, растянувшись длинным пушистым телом в тени дерева. Капитан начал расспрашивать Анджело про охоту на острове. Тот отвечал сначала охотно, что охота плохая, что за свежим мясом проходится ездить на Эспаньолу, что на Тортуге остались только змеи, скорпионы и черепахи, но вскоре он замолчал, поддавшись сонному оцепенению полдня.

Солнце пекло немилосердно, вокруг летали какие-то местные, островные, огромные шмели, они бросались время от времени всем своим телом на маленькие синие цветочки, что росли на земле, так яростно, словно хотели их растерзать. Где-то невдалеке стрекотало. У доктора, который лежал и дремал, видимо, заныла в сапоге нога, потому что он внезапно пробормотал, поднимаясь:

– Натёр, что ли?

Доктор отвернулся от всех и начал быстро стягивать сапог.

– Сейчас мы повернём, пройдём вдоль восточных скал – и назад, – сказал проводник, он словно бы почувствовал общее сонное настроение и добавил. – Идти надо с опаской… Тут такие скалы – рот-то не разевай…

Капитан устало поднялся на колени и стал собирать остатки провизии. Платон, толкнув спящих матросов, подошёл к капитану, чтобы помочь ему. Доктор Легг справился, наконец, со своим сапогом и повернулся ко всем лицом… «Хорошо-то как, – подумал сквайр, – а главное, что никто не стреляет». Он, в последний раз оглядев окрестные горы в подзорную трубу, вздохнул, сложил её и посмотрел на капитана, ожидая его команду.

– Ну, пойдёмте, – просто сказал капитан, и отряд снялся с места.

Собака Дог опять побежала впереди всех, она выспалась и бодро махала хвостом, перескакивая с камня на камень, как коза. Опять потянулись новые и новые горные пейзажи, и опять джентльмены тщательно вглядывались в них. Горы были неприветливы. На них упорно карабкались деревья, не понятно за что цепляющиеся корнями. Между горами встречались небольшие площадки, поросшие кустарником и редким лесом, в котором тут и там попадались следы вырубок.

Ближе к посёлку опять пошли плантации, но какие-то уж очень древние, запущенные: невысокий сахарный тростник рос сплошным диким полем пополам с травой и кактусами, коричневые табачные листья, то сухие, то клейкие, с жёлтыми пятнами, виднелись в зарослях дикого винограда тут и там.

– Почему его не убирают? – спросил мистер Трелони у Анджело, показывая на табак.

– Совсем старый табак, некуда не годный… Здесь землица уже совсем стала худая…

Возле посёлка капитан расплатился с Анджело и пожелал ему доброго здоровья. Когда проводник пригласил капитана и его спутников зайти в таверну к Уайту пропустить рюмочку-другую, капитан, покосившись на доктора Легга, отказался, сославшись на то, что они торопятся на корабль.

Приблизившись к своей шлюпке, джентльмены увидели матросов с пиратского брига – те как-то уж очень азартно беседовали с матросами с «Архистар», оставленными караулить шлюпку. Капитан поздоровался с пиратами, которые ответили неохотно, исподлобья поглядывая на джентльменов.

– Как продвигаются выборы нового капитана? – любезно спросил мистер Трелони у ближайшего пирата. – Ещё не выбрали?

– Не-а, – ответил тот односложно и почесал свой нос.

Под их угрюмыми взглядами джентльмены сели в шлюпку и отвалили от берега. Когда они поднялись на борт шхуны, капитан пригласил мистера Трелони подняться на квартердек, на котором как раз находился штурман Пендайс.

– Я пригласил вас, господа, чтобы обсудить наше положение… А оно неутешительное, – сказал капитан и, помолчав, добавил: – Мы с вами являемся как бы заложниками пиратов. Сейчас они заняты своими распрями, но когда они выберут капитана, то первое, что он им предложит – это взять с боем «Принцессу», а заодно и нашу шхуну. А мы не можем защищать сразу два корабля… Я думаю, что «Принцессой» придётся пожертвовать.

Штурман Пендайс скривился и засопел, как обиженный медведь. Потом он сказал горько:

– Да-а, сохранить «Принцессу» не получится… Я уж и так, и эдак прикидывал. С половиной команды на двух кораблях мы не удерём.

– Мистер Трелони, вы понимаете, что нам надо с Тортуги уходить? Медлить нельзя – время играет против нас и краплёными картами, – сказал капитан и посмотрел на сквайра.

– Да, с Тортуги надо уходить… С мистером Беленьким я договорюсь, он отвезёт письмо в Сантьяго. А раз так, – тихо, словно самому себе, сказал сквайр и добавил вдруг решительно и громко: – А раз так – поднять паруса!

– Этого я от вас и ждал, сэр! Завтра утром мы покинем этот негостеприимный остров! – воскликнул капитан и добавил значительным шёпотом: – И спокойно осмотрим северо-западное побережье острова Эспаньола, ту часть, которая Гаити – со стороны Наветренного пролива…

– Мистер Пендайс, – уже громко сказал капитан. – Передайте от меня боцману Джонсу, чтобы он, не трогая груза с «Принцессы», все вещи из каюты коммодора Гранта, как мой боевой трофей, перетащил ко мне в каюту. Как можно тише… Ночью… Вместе с рундуком коммодора, разумеется.

****

На рассвете следующего дня, когда на шхуне тихо, без суеты и обычных криков, стали поднимать якорь, доктор Легг, стоявший на квартердеке, первым заметил на берегу женщину. Доктор поспешно раскрыл свою зрительную трубу и влип в неё глазом.

– Это Дэниз, – сказал он дрогнувшим голосом, опуская трубу.

– Ну и что? – буркнул капитан сквозь зубы, он был напряжён и ни на кого сейчас не смотрел.

– Она стоит на причале. Вот, посмотрите, дружище, – Доктор передал трубу мистеру Трелони.

Тот быстро навёл трубу на берег. Капитан смотрел в другую сторону, не оборачиваясь.

– Она стоит на причале и плачет, – произнёс в свою очередь сквайр. – Боже мой, какое у неё лицо!

Доктор тихо застонал, выхватил трубу у сквайра и застыл, тоже вглядываясь. Какое-то время капитан молчал, отвернувшись, потом вдруг взорвался:

– Чёрт! Чёрт! Чёрт!.. В бога, в душу, в дьявола! Платон!

Платон подлетел к нему.

– Спускайте скорее шлюпку и – за ней, на берег! – закричал капитан. – Берите Дэниз и сразу назад! Слышишь? Скорее, мы упустим ветер!

Штурман Пендайс неодобрительно покосился на капитана, но ничего не сказал. Он посмотрел на небо, потянул воздух носом, шевельнув волосатыми ноздрями, словно пытаясь определить по запаху, не подведёт ли их ветер, крякнул негромко и потупил голову. Насколько он понял со слов капитана, тот собирался привезти на шхуну бабу… «Господи святы, сподобились, дожили, да ещё в такой момент, что же теперь будет-то», – подумал штурман Пендайс и посмотрел в трубу на бриг «Гордый».

Какое-то время он молча рассматривал бриг, потом сказал тихо, но с явным недовольством в голосе:

– На бриге, кажется, что-то почуяли и спускают на воду шлюпку, сэр.

Сквайр глянул на доктора и закусил губу: доктор смотрел по-прежнему на берег, на Дэниз. Штурман Пендайс отнял свою трубу от глаза и, чуть скосившись в сторону капитана, сказал уже громче:

– От брига отвалила шлюпка с десятью гребцами, сэр.

Посмотрев в трубу ещё какое-то время, штурман опять доложил:

– Идут к «Принцессе», вот дерьмо!