Семья что надо. Как жить счастливо с самыми близкими. Книга о любви

– Потому что детей привлекает только то, что привлекает родителей, – ответил психолог.

Он произнес эту фразу как что-то само собой разумеющееся, но для многих она стала открытием. Дети будут лазить по шведским стенкам и кувыркаться на кольцах, только если родители начнут осваивать стенки и кольца вместе с ними.

Слово «вместе» здесь ключевое. Когда у нас появился детский спорткомплекс, я помнила об этом, и мы с мужем постоянно устраивали там небольшие соревнования, вовлекая в них сына и дочек.

Мы сами с детских лет привыкли к такому «вместе». Помню, когда мои родители приходили с работы, мы все садились в кружок прямо на пол – и играли в «четыре в ряд». В этой игре нужно двигать кубики и фишки так, чтобы выстроить их в нужной последовательности.

Моя креативная мама всегда придумывала какой-нибудь азартный вариант: что будет делать тот, кто проиграл, и тот, кто выиграл. «Наказанием» могло стать что угодно: кукарекать под столом, мыть посуду, прыгать на кровати. Такая была традиция.

Еще мы играли в карты. В нашей семье их называют гимнастикой ума.

Различать масти и старшинство карт я научилась совсем рано, где-то в четыре-пять лет, а потом мама учила этому же и моих детей. Сначала мы играли в «пьяницу», в «мокрую курицу», потом переходили к более сложным играм – вплоть до бриджа и преферанса.

Конечно, поначалу родители нам поддавались. Детям важно выигрывать. Но затем наступал момент, когда ребенок понимал: победа не гарантирована. Ты можешь стараться, просчитывать, плакать сколько угодно, но иногда ты проигрываешь. И никто не познакомит детей с этим лучше, чем родители.

У нас в семье был такой период, когда мы садились играть в карты (дочки тогда подошли к школьному возрасту, сын только-только родился) и муж всегда говорил:

– Только, чур, не реветь.

Дочери кивали умными черными головами и говорили:

– Не будем! Никогда-никогда!

Заканчивалось все страшным, безутешным ревом.

Но через это нужно пройти, хотя это обидно, и жалко детей, и свои нервы тоже. И думаешь: ну почему ж не поддаться-то им? Нет. Не поддаваться. Нужно научить ребенка переживать неудачу – так же как и успех.

Кстати, уже в пять-семь лет очень хорошо видно, какой характер будет у человека. На моих глазах выросло такое количество детей, что я уже могу утверждать: мы мало меняемся. Уже в детстве видны прирожденные победители (они сделают все что угодно, чтобы добиться успеха), азартные игроки (игра увлекает их с головой) и те, кто станет миротворцем, будет готов уступить, кому спокойнее на вторых ролях.

А игры в карты у нас продолжаются до сих пор. Это такое удовольствие и вместе с тем общение. Мы тщательно выбираем место, где будем играть, наливаем вкусные напитки (детям – свои, взрослым – свои), ставим легкую закуску… И начинаем игру.

Наши карточные посиделки несколько раз помогали нам совершенно неожиданным образом.

Особое уважение коллег на телевидении я приобрела после того, как обыграла в преферанс наших операторов. Сломалась машина, отменили съемку – мы сидели в телецентре и ждали замены автомобиля. Кинооператоры (тогда еще они были именно кинооператорами) пошли в свою темную будку, где хранилось все, от реактивов до алкоголя, играть в преферанс.

– Можно я тоже с вами? – попросилась я в их компанию.

– Садись. – Они расчистили место.

Вообще кинооператоры – это особые люди, философы. Так же, как и дальнобойщики, кстати. Одних на философский лад настраивает дорога, других – жизнь, которую они каждый день видят через объектив камеры.

Я села рядом с ними. Мне было всего двадцать два года, а некоторые из моих соперников успели пройти войну.

Я выиграла у них в первый раз. Во второй. В третий.

Мы играли больше шести часов. К концу смены возле меня лежала большая куча денег. На интерес операторы не играли.

Я не взяла эти деньги. Мужики матерились и говорили, что это неправильно, что для них это дело чести. Но я понимала, что брать деньги не надо. А вот уважение я завоевала.

Моя Дочь Профессор со своим первым мужем играли в бридж на очень высоком уровне, у них были серьезные турниры. А потом бридж помог ей освоиться в чужой стране.

Она приехала жить и работать в Голландию – одна, после развода, с маленькой дочкой. Конечно, было неуютно. Однажды ей сказали, что в ее городе есть бриджевый клуб. И она пошла туда – понимая, что у нее с этими людьми имеется как минимум одно общее увлечение.

Она нашла там друзей, и эти люди помогли ей обустроить новую квартиру. И кое-что из той мебели сохранилось у нее до сих пор! Бриджевый клуб стал для моей дочери неожиданной и очень сильной поддержкой.

Хорошая и правильная тактика: в незнакомой ситуации ищи «своих». А чем больше у человека увлечений, тем больше «своих».

Водные лыжи, фотография, кино, походы… Все новое в моем детстве всегда внедрял папа. Фотографии – обычные и стерео, кино – он снимал нас на восьмимиллиметровую пленку. Все это были наши общие увлечения. Мы проявляли пленки вместе с папой, я разрезала кадры, чтобы создать эффект стереопросмотра.

В нашей ванной всегда были фиксажи, проявители – безумное количество реактивов, без которых не может жить фотолюбитель. И мы не всегда вспоминали, что их нужно убрать за собой, и все это опрокидывалось, и ванная была в пятнах…

Однако наша мама смеялась:

– Папа не курит и не пьет, но на свои фотоаппараты и кинокамеры он тратит гораздо больше денег, чем если бы он пил и курил.

Любое увлечение всегда воспринималось на ура, потому что это из разряда «хочется»!

Было еще одно общее занятие – чтение книг. Папа читал нам с братом очень долго, когда мы уже давным-давно учились в школе и сами глотали книги одну за другой. Но это был момент счастья: папа входил в комнату с книгой в руках, и мы не знали, что будет на этот раз: Джек Лондон? Диккенс? Он любил классическую литературу и понимал, что мы сами вряд ли по доброй воле начнем ее читать. Но я до сих пор помню всего Джека Лондона, всего Майн Рида.

Он останавливался на самом интересном месте, и мы ждали следующего вечера, чтобы узнать: что дальше?

А нашим детям читал книги мой муж. У нас до сих пор хранится аудиозапись, как он читает сказку совсем еще маленькому сыну, и тот тоненьким голоском подсказывает папе:

– Бежала коза через…

– Мосточек!

– Схватила она зеленый…

– Листочек!

Муж – мастер художественного чтения. Когда у нас еще не было своего дома в деревне, мы каждое лето снимали дачу, чтобы дети могли дышать свежим воздухом и пить парное молоко «от одной коровы». Почему-то было важно, чтобы корова была одна и та же! Я свято в это верила, а еще научилась управляться с русской печью и оценила все ее достоинства. По вечерам муж читал дочкам сказки. И читал он так артистично, что сначала хозяйка дома, в котором мы снимали комнату, откладывала все дела и тоже садилась слушать. А потом стала приводить своих подруг. Муж читал «Конька-Горбунка» детям, а в соседней комнате сидели пять-семь старушек и тихонечко, даже не перешептываясь, внимали сказке.

Вообще нам всегда казалось: дети могут делать многое из того, что делают взрослые. И наоборот – взрослые делают многое из того, что приписывают детям, причем с азартом и удовольствием. Видимо, не наигрались в детстве. А может быть, это самое детство удобно устроилось внутри нас навсегда.

Но ключевое слово этих занятий – вместе!

Походы

Походы – это особая страсть. Не знаю, появились бы они в нашей семье, если бы не мама.

У нее была очень глубокая и нежная дружба с ее отцом. Его арестовали, когда моей маме было десять лет, он двадцать лет провел в лагерях, но ему удалось приучить свою дочь ко многому важному для нее. В том числе к походам и любви к природе. Это не просто любование окружающим миром, это жажда живого общения с ним!

Для мамы походы были страстью. Она часто повторяла: «Впечатления продлевают жизнь. Если сидишь на одном месте, день сначала длинный, а потом он становится коротким, потому что все одинаково, все привычно».

Лето мама делила на три части. Одна – это непременно поход: байдарки, плоты, велосипеды, пешим ходом – как угодно.

Вторая часть – культурная. Это поездки в Ленинград, в Москву в музеи и театры, путешествия на пароходе с экскурсиями по городам.