Студентка, коммерсантка и просто красавица!

– Папа! – я повисла у него на шее, поцеловала в заросшую щетиной щёку. Какой чудесный сон, вот бы он длился как можно дольше!

А может, я умерла и это рай? Заслуживает же моя жизнь такого рая? Где всё, как прежде. И счастье не мимолётный миг молодости.

– Ира, ты в порядке? – отец кинул взгляд сверху вниз, вытащил газету и шлёпнул меня по спине, – мать кому сказала одеваться?

– А она вечно так, – пожаловалась на меня Алка из нашей комнаты, – сейчас ещё и ванную займёт на полчаса. Семнадцать лет уже, а в голове как у одуванчика – один ветер.

– Алка! – я влетела в комнату, – как я рада тебя видеть!

Сестра посмотрела на меня из-под накрученной чёлки и аккуратно отодвинула плойку:

– Ты чего Ирка? Будь осторожней, обожжёшь ещё.

– Рада тебя видеть, вот и всё, – я села на кровать и принялась натягивать простенькую белую блузку, пальцы дрожали, сердце ходило ходуном. Какой сон замечательный, всё будто настоящее!

– Каждый день видимся, – буркнула Алла, густо намазывая на глаза синие тени.

Я надела школьную форму, которая досталась от сестры, повязала фартук с приколотым к груди значком комсомольца. Заплела непослушные пряди в короткую косу. Взяла с трюмо заколку.

– Ты чего? – возмутилась Алла, – бант завязывай, – выхватила заколку у меня из рук и надула губы, – вечно на чужое заришься!

Пожав плечами, взяла длинный бант и долго пристраивала его к прядям, сноровки не хватало.

– Ма-ам! Заплети меня, пожалуйста.

– Идём, горе луковое, когда уже научишься сама? Дождёшься, отведу к тёте Зине, да и обрежу тебе волосы.

И всё же, какое чудесное видение! Наверное, смерть подобралась так близко, что грёзы, как настоящие, и боль от щипка кажется всамделишной. Но я была рада шансу прожить хотя бы день тут, прочувствовать то давно позабытое счастье.

Я сидела на кухне, дожёвывая яичницу с сосисками и прихлёбывая из щербатой кружки сладкий чай. Рядом были все мои родные: мама, подкладывающая нам сосиски со сковороды, Алла, недовольно ковырявшаяся в тарелке, отделяя желток – она с детства не ела белок, папа, медленно жующий свою порцию, уткнувшись в газету, нет-нет строго поглядывающий на нас поверх очков в роговой оправе.

Снова раздался перезвон «Подмосковных вечеров», отец глянул на часы:

– Девчонки, бегом, опоздаете. Алла, тебе сегодня к какой паре?

Сестра училась в педагогическом институте на первом курсе.

– К первой – отозвалась она с набитым ртом, дожёвывая последнюю сосиску, – уже бегу.

– Иринка, бери портфель и топай, нечего рассиживаться, – мама отвернулась от раковины, вынимая на ходу бигуди из волос.

– Иду, мам, – подхватила в комнате свой ранец, надеюсь, там собрано всё, что надо. Даже во сне выглядеть глупо не хотелось. А с домашкой как-нибудь разберусь!

Расцеловала родителей на прощанье, чем вызвала их недоумённые взгляды и, накинув куртку, выскочила в подъезд, окрашенный в такой знакомый синий цвет напополам с белым.

На улице ярко сияло мартовское солнце, вокруг спешили люди, кто на работу, кто на учёбу. На лавках присаживались бабульки, что «дежурили» у подъезда до самой темноты.

Вот и наша соседка – Клавдия Ивановна, по сравнению с ней Джеймс Бонд – просто неумелый школьник, любопытный нос активной старушки вынюхивал все перипетии нашей дворовой жизни.

Я приветственно кивнула ей и заспешила на автобус. Вот и моя остановка, сложённая из тяжёлых бетонных блоков, словно в ней готовились выдержать осаду.

Скоро подкатил жёлтый автобус, лязгнул дверьми и выпустил пассажиров. Внутри пахло бензином и женскими духами. Так, теперь бы вспомнить какая моя остановка по счёту, вроде третья. Ладно, буду смотреть, где больше школьников сойдёт.

Вот и знакомая аллея, голые ветки слегка покачивались на ветру, словно зазывая быстрее весеннее тепло, чтобы одеться в свои зелёные одежды и прикрыть зимнюю наготу.

По дорожке семенили дети с мамами за руку, неподалёку от школы был детский сад. Кто топал сам, а кто хныкал и протягивал к матери ручонки. Галдели, как стаи сорок, мальчишки. Десятиклассники степенно шагали, не маленькие, чтобы орать на всю улицу. Кто-то нёс портфель за понравившейся одноклассницей, ловя на себе завистливые или насмешливые взгляды одноклассников. Девчонки поправляли друг другу банты, или делились первыми в нашей жизни тенями и тушью-самоплюйкой «Ленинградской», красясь на лавках втайне от родителей.

Глава 3

Я вдыхала горьковатый весенний запах, медленно брела по аллее, наслаждаясь такими новыми и одновременно знакомыми ощущениями. В молодом теле бурлила жизнь, не ломило спину и суставы. До чего же хорошо!

– Ирка, – окликнул меня сзади девчачий голос, да это же Светка! Закадычная подруга, живущая в соседнем подъезде, – ты почему ушла без меня? – Светка поправила крупные локоны, что вились от рождения и были её гордостью и завистью всех девчонок в классе.

– Прости, боялась опоздать и совсем забыла, – я виновато развела руками.

– До уроков ещё пятнадцать минут, – Светка неодобрительно покачала головой, – опять книжку до утра читала?

– Каюсь, – что ещё ответить, сразу и не придумала.

– Ну, ты даёшь, подруга, – Светка взяла меня под руку и потащила к школе, – пошли быстрее, первым английский.

– Ты не учила? – я вспомнила, как подтягивала подружку в школе по-иностранному, который никак не хотел задерживаться в её прекраснокудрой голове.

– Ирка, ты же знаешь, не дано это мне, и на что мне тот дурацкий инглиш, я на переводчика идти не собираюсь. Дай списать, – так было каждый раз, в той, прошлой моей жизни.

– А я вот взяла и не сделала домашку.

Светка замерла на дорожке:

– Да ладно! Не-е-е… Шутишь, что ли?

Я и сама не знала, шучу или нет. И вообще, хотелось свернуть дальше по аллее, где призывно блестело стёклами маленькое кафе-мороженое. Это всё же мой сон, пусть и невероятно реалистичный, так что могу и прогулять! Хотя нет, хочется увидеть всех одноклассников снова и учителей, посидеть за партой.

– Пошли, подруга, – подтолкнула я Светку, – разберёмся с английским.

Родная и давно забытая школа встретила нас весёлым гомоном голосов и толкучкой возле гардероба. В последний раз я была здесь на вечере встречи выпускников, который спонтанно организовал наш внезапно разбогатевший однокашник Юрка Сорокин. Через несколько лет старенькую школу отправили под снос и сейчас на её месте сверкал глянцевыми боками очередной торговый центр.

В коридорах, разрисованных нашим учителем ИЗО, царила суета, все торопились по классам, а кто-то списывал уроки, сидя на подоконнике. Вот и наш кабинет, набрав в грудь воздуха и зажмурившись, я переступила порог большой классной комнаты. Замерла. Огляделась.

За партами уже рассаживались девчонки и мальчишки, в ласковых лучах солнца игриво плясали еле заметные глазу пылинки. Через большие окна потоки света заливали класс, заставляя невольно жмуриться.

Кто-то толкнул в спину:

– Иванова, чего встала на пороге? – это Витька Басов, наш хулиган, который еле-еле тянул из класса в класс, списывая отобранные домашки у субтильных «ботаников».

Светка дёрнула за рукав:

– Ну, Ирка, инглиш же, – и жестом указала на нашу парту.