Цвета Боли

Напряжение в кабинке достигло точки кипения. Шепот Моли смотрел на Искру взглядом, готовым испепелить, а его длинные пальцы сомкнулись в замок. Казалось, еще секунда – и он исчезнет, оставив их с деньгами и огромной проблемой.

Вдруг Лео, до этого молчавший, тихо свистнул. Он не сводил глаз с Моли, а его собственный взгляд стал остекленевшим, отрешенным.

– Интересно… – протянул он, имитируя шелестящую интонацию информатора. – Твоя аура… она обычно такая серая, сливающаяся со стенками, да? Как у настоящей моли. А сейчас… – он прищурился, – она вся в алых и синих всполохах. Как сигнализация. Особенно яркое пятно… тут. – Лео ткнул пальцем в собственный висок. – Когда Искра сказала про «подставу». Это что, гнев? Или паника, Шепот?

Моль замер. Его бесстрастная маска дрогнула, в глазах мелькнуло неподдельное изумление. На него смотрели не как на угрозу, а как на подопытное насекомое, чью панику видят насквозь. Он резко выдохнунул, и напряжение спало.

– У вас… любопытный новичок, – с некоторым усилием произнес он, отводя взгляд от Лео. – Вы ошибаетесь насчет подставы. Но ваша подозрительность… может быть полезна. Есть одна работа. Тонкая. Требует не грубой силы, а… наблюдательности.

– Говори, – коротко бросила Искра, с интересом глянув на Лео.

– Завод «Кибер-Химера». Они производят компоненты для нейро-имплантов. Один из цехов под красной меткой. Мне нужны данные с их локального сервера. Не из сети – оттуда их уже вычистили. Физический носитель.

– И что там такого? – спросил Ключ, впервые оторвавшись от планшета.

– Протоколы испытаний. Побочные эффекты. Те, что не должны были увидеть свет. Конкуренты щедро заплатят. Система безопасности… своеобразная. Там нет толпы охранников. Там сканеры, считывающие биометрию и, по слухам, психоэмоциональный фон. Любая паника, любая ложь – и срабатывает сигнализация. Ваш новый… наблюдатель, – он кивнул на Лео, – может быть полезен.

Выйдя из кабинки, они попали в ад. Грохот музыки, крики, звон стекла. И в центре зала – тот, кого они уже встречали у входа. Грунтовый Монстр. Здоровяк с шеей-сваями и землистой, бугристой кожей. Его дешевый кибер-глаз жужжал, скача по голограммам, но теперь он был четко нацелен на Лео.

– Эй, мокрый цыпленок! – проревел Монстр, его голос – скрежет камней. – Думал, отделался шуткой? Я тебя запомнил. Ты пахнешь страхом и горелым дерьмом. Давай-ка проверим карманы, вдруг украл что, пока пробирался к своей стае?

Он сделал шаг, и земля под его ногами дрогнула. Способность: геокинез в малом радиусе. Пыль с пола приподнялась, сформировав мелкую, бьющую по щиколоткам рябь. Вокруг него сгрудились трое отморозков: один с пальцами-стилетами («Жилет»), другой с дымящимися кулаками («Кузнец»), третий – тощий и юркий, с ауровой дымкой вора («Тень»).

Лео замер. Его зрение залило волной цветов. Агрессия Монстра – ржаво-коричневая, тяжелая. «Жилет» – холодный, маслянисто-черный. «Кузнец» – багровый, пульсирующий жаром. «Тень» – скользкая, серая дымка. Но за этим калейдоскопом он вдруг увидел другое. На кибер-глазе Монстра, на его бугристой коже, на разбитой гире в его руке… жирный, ядовито-желтый налет. Тот самый. Тот, что оставался в памяти после каждого визита Шприца. Тот, что висел в воздухе в их каморке после того, как тот намеренно облил его маму горючей жидкостью и чиркнул зажигалкой. Этот след здесь, в баре, был свежим. Монстр не просто докапывался. Он был недавно рядом с Шприцем. Может, даже работал на него.

Холодная ярость, тихая и абсолютная, поднялась из самого нутра Лео. Это был не просто наезд. Это было напоминание. Продолжение. И он не позволит.

– Твой глаз снова глючит, – сказал Лео, и его голос прозвучал странно ровно. – Он тебе не подчиняется. Как и ты – своему хозяину, чью вонь ты на себе притащил.Перед глазами Лео мигнули тонкие, уязвимые желтые линии – схема импланта, точки перегрева. Одна – прямо под скулой, рядом с кибер-глазом.

В этот момент Искра щелкнула пальцами.

– Бульдог, расчищай путь. Надоела грязь под ногами. Бульдог двинулся с места, как таран. Его первый удар пришелся в грудь «Кузнеца». Тот попытался ответить раскаленным кулаком, но Бульдог принял удар на предплечье – с шипением и запахом паленой кожи, но без отступления. Его второй удар – короткий, сокрушительный апперкот – отправил «Кузнеца» в нокаут.

Искра даже не сдвинулась с места. Её пальцы взметнулись в изящном, сложном жесте. «Жилет», собиравшийся атаковать с фланга, вдруг взмыл в воздух и с размаху врезался в стену, будто его швырнула невидимая рука гиганта. Гравитационный бросок. Он завис там, беспомощно барахтаясь. Ключ, не отрываясь от планшета, сделал свое дело. Основной свет погас, и бар погрузился в темноту, которую через секунду разорвали ослепительные, хаотичные вспышки аварийных прожекторов. В стробоскопе кошмара все превратилось в дергающуюся экспрессию.

Лео остался один на один с Грунтовым Монстром. Тот, рыча, топнул ногой. Пол под Лео вздыбился, пытаясь выбросить его вверх. Лео едва удержал равновесие, но его зрение показывало слабое место. Он подобрал с пола пустую бутылку и, не целясь, швырнул её. Не в Монстра, а в стену рядом с ним. Бутылка разбилась о кнопку аварийного орошения. С шипением из потолка хлынула ледяная, грязная вода.

Она хлестнула Монстра по лицу, залила его кибер-глаз. Тот захрипел, заморгал – и в этот миг Лео рванулся вперед. Он не бил кулаком. Он использовал импульс всего тела и всадил колено точно в ту самую, мерцающую желтым точку под скулой.

Раздался хруст и сноп искр. Кибер-имплант Монстра захлебнулся. Геокинез прекратился. Великан рухнул на колени, хватая руками лицо. Внезапная тишина. Бар замер, впечатленный скоротечностью и жестокостью разгрома. Охранник-циркач у входа медленно выпустил струю дыма.

– Всем спасибо, шоу окончено. А вы – убирайтесь, пока я не начал продавать ваши органы на запчасти.

Их вытолкали на улицу. Конверт с деньгами шлепнулся в лужу. Они стояли, переводя дух. Лео вытирал кровь с лица, руки дрожали от выброса адреналина.

Искра одобрительно хмыкнула.

– Недурно. Уже не цыпленок. Но следующий урок – не лезть в драку, когда есть вариант уйти. Хотя… – она посмотрела на его лицо, – в этот раз, кажется, уйти было нельзя.

Лео молчал. Он смотрел на свои руки. Они только что сокрушили того, кто носил на себе след его главного демона. Это было начало.

Позже, на заправке, жуя синтетическую сосиску, он получил свою долю – пачку кредитов, пахнущих пылью, потом и первой победой.

А по дороге на базу они снова прошли мимо пепелища. Лео остановился. Руины его старой жизни, сожженные Шприцем дотла. Теперь он смотрел на них не с отчаянием, а с холодной ясностью. Его внутреннее зрение, обостренное дракой, увидело следы четче. Тускло-серую полосу горя. Алые пятна агонии. И тот самый, жирный, ядовито-желтый след, который вел от этого места в темные переулки города. Тот же след, что был сегодня на Грунтовом Монстре.

Он развернулся и пошел к Искре. Его лицо было бледным, глаза – двумя осколками льда.

– Грунтовый Монстр сегодня был не просто так, – сказал он тихо, но так, что каждый звук резал воздух. – Он носил на себе след Шприца. Того, кто намеренно сжег мою мать. Того, кто годами ломал нам жизни. Лео сделал шаг вперед, и в его взгляде застыла не просьба, а приговор.

– Он здесь. В городе. Помогите мне его найти. Это теперь главное. Всё остальное – вторично. Искра смерила его долгим, тяжелым взглядом. Она видела не мальчика, ищущего мести. Она видела орудие, которое только что закалилось в первом бою и нашло свою цель.

Медленно, почти незаметно, она кивнула.

– Охота на демонов – дорогое удовольствие. Ты уверен?

– Безусловно, – мгновенно отозвался Лео.

Логово Шприца нашли быстро. Ключ, чьи пальцы порхали по сенсорной панели, вцепился в цифровые следы стаи. Шприц был не призраком, а расчетливым паразитом, и его банда оставляла жирный след: записи с полумертвых камер в трущобах, криптовалютные переводы на прекурсоры для «Крыльев», шепот в заброшенных сетевых чатах. Убежище оказалось на заброшенной фабрике «Синтез-Белок» в районе «Железные Легкие». Идеальная язва на теле города.

Цех стоял, как проржавевший склеп. Воздух здесь болел – смесью старой химии, сладковатой гнили и едкого ладана. У входа валялись пустые баллончики от «Крыльев». Лео видел не просто мусор. Он видел шрамы: на земле, на стенах, в самом воздухе висели тусклые, больные разводы – серые следы отчаяния, гнилостно-зеленые пятна страха и те самые жирные, желтые полосы жестокого равнодушия, которые вели внутрь. Логово его демона дышало этим ядом.

– План? – глухо прорычал Бульдог, сжимая кулаки. На его предплечьях напряглись стальные тросы усиления. В главе 1 мы видели его силу – он мог одним ударом вышибать стальные двери, концентрируя всю кинетическую энергию в точке удара.

– Прямо и громко, – отчеканила Искра. – Мы здесь не для тонкой работы. Мы для зачистки. Ключ, глуши связь. Лео… твой демон внутри. Не дай ему ослепить тебя раньше времени.

Прорыв начался не с выстрела, а с тишины, которую разрезал звук рвущегося металла. Бульдог не стал бить по людям первой. Он подошел к массивным, ржавым заводским воротам, приложил ладонь, и в тишине раздался глухой, сокрушительный БУМФ. Не грохот, а тяжелый, плотный удар, будто гигантский кузнечный молот обрушился на сталь. Ворота не просто открылись – они сложились внутрь, отлетев от петель, оставив вмятину в форме гигантской ладони. Кинетический удар – способность Бульдога концентрировать и высвобождать чудовищную силу без размаха. Он вошел первым, как живой таран.

Внутри царил полумрак, разорванный алым светом костров в бочках. Воздух был густым от дыма, химического чада и сладковатого запаха немытого тела. «Ангелы» – жертвы «Крыльев» – лежали в кататонии или судорожно дергались, их ауры мерцали, как гнилые светляки. Среди них патрулировали бандиты: один с дрелями вместо пальцев, другой, с пористой кожей, сочился едким туманом.

Искра парила в центре бури. Ее пальцы выписывали в воздухе сложные пируэты. Бандитов пришлепнуло к стене так, что он оставил вмятину. Другого швырнуло в его же товарищей. Бульдог шел за ней, методично и неотвратимо. К нему бросился здоровяк с монтировкой. Бульдог не уклонился. Он принял удар на предплечье (раздался звон по вшитой пластине), а в ответ просто ткнул бандита в грудь раскрытой ладонью. Тот отлетел на пять метров, будто его сбил грузовик, рухнул на пол и не поднялся. Второго, пытавшегося подкрасться сзади, Бульдог, даже не оборачиваясь, ударил локтем в воздух. Раздался хлопок, и того отбросила невидимая волной, сломав стеллаж.

Но Лео видел только желтую нить. Она вела вглубь, за гору контейнеров, к двери, обитой жестью. Его сердце колотилось, отбивая ритм мести. Он пробивался сквозь чащу тел, отталкивая цепкие руки, игнорируя бред. Его собственная аура, обычно серая, теперь пылала ослепительно-белым ядром ярости, окутанным клубами кроваво-красного гнева.

Лео рванулся в кабинет, и мир сузился до одной точки. За столом, попивая коньяк, стоял Шприц. То самое лицо, что являлось в кошмарах. В реальности оно было ещё мерзостнее – обветренное, с сетью лопнувших капилляров на носу и маленькими, холодными, как бусинки, глазами. Его аура представляла собой плотный, маслянистый кокон ядовито-желтого цвета, испещренный чёрными, зигзагообразными трещинами садизма.

– О, – сипло произнес Шприц, даже не поставив стопку. – Сбежавший щенок вернулся. И не один. Подружек привёл.

– Ты… ты её сжёг, – вырвалось у Лео, и голос, к его ярости, предательски дрогнул.

– Кто? А, твоя мамаша? – Шприц сделал глоток, поморщился. – Не сжёг. Очистил. Мешала бизнесу. Визжала, как сучка. Ничего личного.

Слова «ничего личного» стали детонатором. Лео с рёвом бросился вперёд, забыв всё. Шприц даже не сдвинулся с места. Он лишь выдохнул.

Но это был не выдох. Это было извержение живой, пульсирующей тьмы. Она вырвалась не только изо рта – будто сама комната выдохнула чёрный, плотный, звукопоглощающий туман. Свет погас. Звуки боя снаружи умерли. Лео ослеп, оглох, потерял ориентацию в пространстве. Паника, острая и детская, сжала горло. Он замер, беспомощно размахивая руками в непроглядной черноте.

Из тишины, бесшумно, пришёл первый удар.Дубинкой? Кастетом? Лео не понял. Боль взорвалась в ребрах, вышибив воздух. Он согнулся, закашлялся.

– Я тогда тебя пожалел, сопляк, – прошелестел голос, и он звучал со всех сторон сразу. – Надо было придушить в подворотне. Как слепого котёнка.

Второй удар. В спину. Лео рухнул на колени. Третий – пинок в живот. Его вырвало на пол. Он задыхался, плакал от боли и бессилия, ползая в темноте. Он был снова тем маленьким мальчиком, над которым он и его дружки постоянно измывались.

– Ну что, твои подружки не помогут тебе? – издевался голос. – Где твоя сила? Где твоя месть? Ты просто мусор, весь в мать.

«Весь в мать».

Эти слова, как удар тока, пронзили отчаяние. Внутри что-то щёлкнуло. Не ярость. Холод. Абсолютный, безжалостный холод. Он заставил его перестать дышать. Заставил закрыть глаза в этой и безтотальной тьме.

«Я не мусор. Я её сын».

И он перестал пытаться видеть и слышать. Он начал чувствовать. Не тело Шприца, а его намерения. Его эмоциональные шрамы в этой искусственной ночи.

И тогда его дар заработал по-новому. В абсолютной черноте он не увидел, а ощутил цвет. Перед ним, в трёх шагах, пульсировало то самое ядовито-желтое пятно. От него, как щупальца, тянулись тонкие, алые нити предвкушения следующего удара. Одна из них резко дёрнулась, нацеливаясь в его голову.

Лео инстинктивно рванулся в сторону. Что-то тяжёлое со свистом рассекло воздух у его виска. Он не видел оружия, но видел намерение ударить.

Он поднялся на ноги. Каждый вздох отдавался болью в сломанных, наверное, рёбрах. Но он стоял.

– Я… не мусор, – выдохнул он в темноту.

Шприц засмеялся, и его смех был похож на скрип ржавых петель.

– О? Заговорил? Ну,давай поговорим.

На этот раз Лео был готов. Он не видел кулак, но видел, как от желтого ядра резко метнулась багровая волна агрессии, нацеленная в его грудь. Он успел подставить предплечье. Удар пришёлся, отбрасывая его назад, но не сбивая с ног. Боль была огненной, но Лео использовал её. Как якорь в этом море тьмы.

– Ты бьешь, потому что боишься, – сказал Лео, и его голос окреп. – Боишься, что кто-то сильнее.

– Заткнись! – рявкнул Шприц, и в его «ауре» заплясали черные, хаотичные всполохи ярости. Он потерял хладнокровие.

Теперь Лео «видел» его чётче. Не тело, а эмоциональный каркас. Видел, как в центре желтого кокона пульсирует маленькое, сморщенное, серое пятно – зародыш того самого страха, о котором он сказал.

Шприц атаковал яростнее, но теперь его движения для Лео были, как замедленная съёмка, окрашенная в цвета намерений. Алый выпад – уклон. Багровый пинок – прыжок в сторону. Лео не контратаковал. Он изматывал. Он двигался, ползал, уворачивался, используя своё небольшое тело и полное знание о том, куда придёт следующий удар.

– Стой, червяк! Стой! – кричал Шприц, и в его голосе впервые прозвучала неподдельная злоба и… усталость. Поддерживать эту тьму, должно быть, стоило ему сил.

И Лео почувствовал момент. Желтый кокон дрогнул, стал чуть прозрачнее. На долю секунды тьма отступила, и Лео увидел настоящее лицо Шприца, искажённое злобой и недоумением. В этот миг серое пятно страха в его центре вспыхнуло.неподдельная злоба и… усталость. Поддерживать эту тьму, должно быть, стоило ему сил.

Лео не стал бить кулаком. Он, собрав остаток сил, бросился на это серое пятно. Не физически, а всей своей волей, всей болью, всем скопившимся за годы отчаянием. Он впился в Шприца, как пиявка, обхватив его руками, не давая вырваться.

– Ты боишься меня, – прошептал он прямо в ухо Шприцу. – Потому что я помню. И я вернулся. И я не уйду. Никогда.

Это был не крик. Это было обещание. Обещание призрака.

И что-то в Шприце сломалось. Его способность дала сбой. Тьма сжалась и рванула прочь, как отдернутая занавеска, с шипением рассеиваясь в углах. Они оба стояли посреди освещённого теперь комнаты, облепленные липкой черной сажей, которая таяла на их коже. Шприц смотрел на Лео широко раскрытыми глазами, в которых был уже не страх, а животный ужас. Он отшатнулся, споткнулся о ножку стула и тяжело рухнул на пол.

Лео стоял над ним, весь в синяках, кровотечении из носа, держась за бок. Он не чувствовал триумфа. Он чувствовал леденящую, опустошающую пустоту. Его демон лежал у его ног не как поверженный титан, а как жалкая, сломанная тварь, которая даже не стоила его мести.

Шприц что-то бормотал, сжимаясь в комок. Лео медленно, с трудом, наклонился и поднял с пола тяжёлый монтажный ключ.

В дверном проёме стояли Искра, Бульдог и Ключ. Бой снаружи закончился. Они молча наблюдали.

Лео занёс ключ. Рука не дрожала. Она была холодной и чужой. Он смотрел на затылок Шприца, на тонкие, грязные волосы, на дрожащие плечи. Он видел, как от него исходит уже не желтый яд, а бурое, жидкое марево панического страха. Он вспомнил слова Искры о цене.

– Лео.

Голос Искры был тихим, но он прозвучал, как удар грома в этой тишине.

– Это последняя черта. Ты её чувствуешь под ногами? Переступишь – обратной дороги нет. Ты станешь либо судьёй, либо палачом. Либо тем, кто лучше него. Либо… его отражением. Выбирай.

Лео замер. В его памяти всплыло не лицо матери в огне. Всплыл её голос, когда она пела ему колыбельную. Всплыли её руки, забинтовывающие его разбитые коленки. Она бы не хотела этого. Чтобы её мальчик стал убийцей.

Холод в его груди начал таять, сменившись волной невыразимой усталости и горя. Слёзы, наконец, хлынули из его глаз, смешиваясь с кровью и копотью на лице.

– Нет, – выдавил он, и это слово было похоже на стон, на молитву, на приговор самому себе. – Я… не стану как он.

И он не опустил ключ. Он отшвырнул его в сторону с таким звоном, что Шприц вздрогнул. Вместо этого Лео, стиснув зубы от боли, с силой ткнул Шприца ногой в висок. Не чтобы убить. Чтобы выключить. Чтобы прекратить этот спектакль. Шприц обмяк, погрузившись в беспамятство.

Лео отшатнулся, сел на пол спиной к стене и, закрыв лицо руками, разрыдался. Это были не слёзы ребенка. Это были слёзы того, кто прошёл через ад, добрался до своего дьявола и обнаружил, что единственная достойная победа – это не уподобиться ему.

Искра молча подошла, опустилась рядом и просто положила свою руку ему на вздрагивающее плечо. Бульдог тяжело вздохнул и пошёл обыскивать комнату. Ключ уже набирал номер.

– Всё кончено, – тихо сказала Искра. Не «молодец». Не «ты победил». – Всё кончено, Лео. Ты свободен.

Он был свободен. Но цена этой свободы, отпечатанная на его душе синяками и сломанными рёбрами, будет напоминать о себе ещё очень долго. Он победил. Самый трудной победой – над самим собой.

Ключ отправил зашифрованный сигнал. Ответ пришёл не по обычным каналам, а через «серый роутер» – номер, который знают те, кто работает в тенях города.

Через двадцать минут на место прибыли не парадные герои в обтягивающих костюмах, а двое в утилитарной, тёмной экипировке без опознавательных знаков. Они двигались тихо и эффективно.

Первый – мужчина с прибором ночного видения на шлеме и портативным сканером в руках. Его звали Трассировщик. Его способность – «Эхо-локация данных». Он мог «слышать» следы недавней активности в электронных устройствах и даже остаточные нервные импульсы в биологических объектах, определяя, кто и где находился несколько минут назад. Он молча обходил помещение, а на экране его планшета возникала трёхмерная карта с движущимися силуэтами – реконструкция боя.

Вторая – женщина с медицинским чемоданчиком и холодным, отрешённым взглядом. Стэзи. Её дар – «Тактильная анестезия». Она могла касанием вызывать мгновенное онемение и мышечную слабость в локальной области, останавливая кровотечение или обездвиживая агрессивного пациента. Она сразу направилась к Шприцу, присела на корточки, коснулась его виска. Дрожь в его теле прекратилась, дыхание стало ровным и искусственно глубоким.

– Цель обезврежена. Физическое состояние стабильно, сознание подавлено, – ровным голосом констатировала она, глядя на Трассировщика. – На месте несколько пострадавших от психоактивных веществ и один подросток с признаками острого стресса и физического истощения.

Трассировщик взглянул на Лео, затем на Искру.

– Вы – источник сигнала?

– Мы – те, кто предоставил вам адрес и живую цель, – парировала Искра, её голос был плоским, лишённым эмоций. – Остальное – не наша забота.

Трассировщик обменялся взглядом со Стэзи. В его позе было недоверие, но и признание негласных правил. Эти «независимые операторы» знали протоколы, которые не пишут в официальных уставах Vanguard.

– Подтверждаю, – кивнул он. – У вас есть пятнадцать минут до прибытия полицейского корпуса. Рекомендую исчезнуть.

Их отпустили. Система работала: одни убирали физический мусор, другие – цифровой, а такие, как команда Искры, оставались призраками в протоколах.

Они ушли с фабрики до того, как на улицах завыли официальные сирены Vanguard. Не бежали – шли быстрым, целенаправленным шагом, которым ходят люди, знающие, что погони не будет, но задерживаться нельзя.

Между «Железными Легкими» и их районом лежала полоса отчуждения – километр заброшенных промзон, где улицы растворялись в грудах битого кирпича и ржавых конструкций. Здесь не горели фонари. Свет лился только сверху – грязно-оранжевый от смога, подсвеченного огнями верхних уровней, и холодный, мертвенный от луны, пробивавшейся сквозь разрывы в вечных облаках.

Они шли молча. Бульдог впереди, его массивная фигура легко обходила ямы и завалы, будто он знал здесь каждый камень. Ключ позади, его глаза не отрывались от планшета даже на ходу – он вёл их по безопасному маршруту, отмеченному на его карте зелёными точками. Искра шла рядом с Лео, её взгляд постоянно скользил по теням, по развалинам, по ржавым балкам над головой. Она не расслаблялась ни на секунду.

А Лео просто шёл. Шаг за шагом. Его тело работало на автопилоте. В ушах всё ещё стояла та самая, оглушающая тишина из тьмы Шприца, и контраст с реальным миром был болезненным. Шуршание их шагов по гравию казалось оглушительно громким. Ветер, дующий сквозь развалины, выл, как живой. Он чувствовал каждый синяк, каждую ссадину, но боль была далёкой, как чужая. Внутри была только пустота и лёгкая, непрекращающаяся дрожь – будто моторчик работал где-то глубоко в груди и не мог выключиться.

Они миновали границу промзоны и углубились в знакомые, тёмные улочки «Аллеи слёз». Здесь было ещё темнее, пахло стоячей водой, гниющими отходами и жизнью, зажатой в каменных тисках. Из-за каких-то ставней доносилась пьяная ругань, где-то плакал ребёнок. Мир возвращался к своему привычному, убогому ритму.

Искра свернула в узкий проход между двумя обвалившимися домами – он был так тесен, что Бульдогу пришлось развернуться боком. Они спустились по полуразрушенной лестнице вниз, в подземный переход, заваленный мусором. Ключ щёлкнул фонариком, луч выхватил из тьмы решётку в стене, почти полностью скрытую под слоем грязи и граффити. Бульдог упёрся в неё плечом, раздался скрип ржавого металла, и решётка отошла, открыв чёрный прямоугольник входа.

Вернувшись в своё техногенное логово, каждый занялся своим. Бульдог молча начал лупить по тяжелой груше в углу, с каждым ударом вышибая из себя остатки адреналина. Ключ, натянув наушники, погрузился в цифровую пустоту, стирая следы.

Лео стоял, не в силах пошевелиться. Вся грязь, кровь и чёрная сажа тьмы Шприца казались второй кожей.

Искра, не глядя на него, швырнула ему пачку грубых влажных салфеток и банку с техническим спиртом.

– Сам отмоешься или помочь?

Он молча начал стирать с себя копоть. Спирт жёг, но это было лучше, чем чувствовать на себе эту липкую грязь. Потом он умылся ледяной водой под ржавой раковиной, дрожа от холода и отходящего шока.

Они ели разогретый на горелке суп, сидя на ящиках. Молчание было тяжёлым, но не неудобным.

Когда Бульдог затих, а Ключ начал клевать носом перед монитором, Искра наконец заговорила, не глядя на Лео:

– Жив ещё?

– Кажется.

– Значит, жив.

Она допила свой суп, поставила кружку.

– Ты сегодня сделал выбор.

– Я ничего не сделал, – голос Лео сорвался на шёпот. – Я его не добил.

– Именно это и был выбор, – поправила она. – Сложнее, чем кажется.

Он замолчал, уставившись в свои руки.

– Почему? – выдохнул он наконец. – Ты же сама говорила, что иногда мусор нужно выносить. Почему не дала мне это сделать?

Искра откинулась на ящик, её лицо в полумраке стало нечитаемым.

– Потому что, малыш, – сказала она тихо, – когда начинаешь выносить мусор, очень быстро понимаешь, что для кого-то и ты – тоже мусор. И так по кругу, пока не останется одна большая свалка. – Она помолчала, глядя в темноту. – Я знала одного парня. Хорошего парня. Он тоже думал, что очищает мир от грязи. Однажды он переступил черту. Потом ещё раз. Потом ему стало всё равно, какую грязь выносить. В конце концов, он просто… растворился в ней. Стал её частью. – Она повернула голову к Лео. – Я не дала тебе его убить не потому, что он этого не заслуживал. А потому что ты – не мусор. И не должен им становиться. Даже ради самого правильного, самого сладкого мщения.