Цвета Боли

Глава 3. Кошмар

Лео захлестнул кошмар: слепой и беззвучный, лишённый огня и криков. Только вязкая, душащая тьма, растворившая вес, звуки и ориентиры. Плывя в густом чёрном сиропе, он чувствовал на себе невыносимо холодный, незримый взгляд Шприца, исходивший из бездны мрака…

Он вырвался из сна, задыхаясь. Сердце молотило по рёбрам. Он лежал, глядя на потолок, где по ржавым трубам ползли жёлтые отблески неона с улицы. В логове стоял привычный гул – низкое, ровное дыхание спящих серверов. И поверх него – частое, сухое щёлканье механической клавиатуры.

Лео повернул голову. В синем свете трёх мониторов сидел Ключ. На экранах в хаотичном порядке висели схемы, строки кода, кадры с камер. В центре – 3D-модель завода «Кибер-Химера». Его логотип, химера из шестерён, светился ядовито-зелёным. Со стоном от боли в не заживших ещё боках Лео встал. Холодный бетон обжёг ступни. Он подошёл. – Ключ? Ты чего не спишь? Тот вздрогнул, обернулся. В его глазах за стёклами очков мелькнула усталая тревога. – Мозг не отключается. Полез проверить расчёты. Он ткнул в монитор, увеличив цех с тревожным жёлтым значком. – Заказ от Шепота Моли. Нужны данные с физического носителя в изолированной серверной B-17. «Протоколы испытаний „Сигмы“». В сеть их уже не вытащить. – Испытаний? – переспросил Лео, садясь на ящик. – На ком? Ключ без эмоций переключил окно. На экране возник сканированный лист с грифом. Сухой медицинский отчёт. Списки. Цифры статистики. Пометки: «низко-социальный сектор», «пост-наблюдение не требуется». – На тех, кого не будут искать, – ровно сказал Ключ. – Стандартная практика. Сначала испытания в „Низах“. Если выживут и имплант не отторгнется – запускают в производство для „Верхов“. Лео сглотнул. По спине побежали мурашки. – И мы… мы идём это забрать. Чтобы… что? Передать заказчику? Моли? – Естественно, – Ключ пожал плечами. – Он платит. И платит хорошо. – Но это же… – Лео запнулся, ища слова. – Это же оружие! Доказательства преступления! Мы просто так… отдадим их какому-то посреднику? Кто знает, куда они потом попадут! Может, их используют для шантажа, или их просто похоронят, или…Он замолк, увидев выражение лиц. Ключ смотрел на него с лёгким недоумением. Из темноты вышли Бульдог и Искра.Бульдог, потирая сбитые костяшки, молча подошёл к своей груше и нанёс ей лёгкий, привычный удар. Глухой стук прокатился по помещению. – Оружие, не оружие… – пробурчал он. – Работа есть работа. Заказ есть заказ.Искра стояла, закутавшись в байковый халат. Она выглядела усталой и абсолютно спокойной. – Ты думаешь, мы тут правду миру ищем, малыш? – её голос был хриплым от сна, но твёрдым. – Мы – наёмники. Иногда воруем безделушки для богатых идиотов. Иногда – выгребаем компромат из корпоративных помойок. Иногда выносим мусор вроде Шприца, если за него хорошо платят или если он сам лезет под руку. – Она подошла к столу, взяла кружку с остывшим чаем. – Данные с «Химеры» – это товар. Дорогой и опасный товар. Что с ним сделает Моли и его наниматели – не наша забота. Наша забота – выполнить контракт и остаться целыми. Всё. —Но… – Лео не сдавался, чувствуя, как внутри что-то протестует. – Это же неправильно! Это доказательства! Людей использовали как… как расходный материал! – И что? – спросила Искра, прищурившись. – Ты пойдёшь в полицию? В Vanguard? Им эти отчёты уже показывали. В рамках «внутренних расследований». И знаешь, что они решили? Что «процедура испытаний на маргинализированных группах в переходный период была санкционирована в рамках старых протоколов». Пара подписей – и всё чисто. А данные – просто архивный мусор, который кто-то забыл стереть. Мы не меняем мир, Лео. Мы в нём выживаем. И иногда хорошо зарабатываем.Её слова падали, как камни. Лео смотрел на синие экраны, на жёлтый значок опасности, на безразличное лицо Ключа и усталое – Искры. Романтический флёр «борьбы за правду» рассыпался в прах, обнажив голую, циничную механику их существования. – Срок? – спросил Бульдог, прекращая бить грушу. – Трое суток, – сказала Искра, её взгляд снова стал деловым. – Ключ, к утру – финальный план проникновения и отхода. Бульдог – список необходимого «инструмента». Лео…

Он лёг, укрылся. Гул серверов теперь звучал не как сердце базы, а как шум конвейера. Конвейера, на котором они все были винтиками. Он закрыл глаза. Кошмар не пришёл. Пришло что-то хуже – ясное, холодное, будничное осознание. Завтра начнётся подготовка к работе.смотрела на него. В её взгляде уже не было снисхождения.

– Твоя задача – глаза. Видеть охрану, видеть их состояние: сонливость, нервозность, панику. Твой дар – не моральный компас. Это сканер. Так и используй. Всё остальное – лирика, которая в поле боя только мешает. Понял? Он кивнул. Голос не слушался. Он понял. Понял окончательно. Это был не клуб героев-одиночек. Это был маленький, эффективный и совершенно беспринципный бизнес по выживанию в аду. И он был его частью. – А теперь все, кто не работает над планом, – Искра зевнула, – пытаются доспать. Особенно новички с горящими глазами и глупыми вопросами. Лео побрёл назад к матрасу. Возвращалась знакомая тяжесть, но теперь она была другого свойства. Не тяжесть горя или мести. А тяжесть понимания. Понимания того, кто он и среди кого оказался.

Лео только начал проваливаться в тяжёлый, безсновидный сон, как его резко выдернуло оттуда. Не звуком. Ощущением. Так же, как в темноте Шприца он чувствовал намерения, сейчас по коже побежали ледяные мурашки – ощущение острой, точечной угрозы, затаившейся в самой ткани их убежища.

Он резко сел на матрасе, сердце заколотилось. Логово было погружено в привычный полумрак, нарушаемый лишь синим свечением мониторов Ключа и красными глазками standby-режимов на оборудовании. Ничего необычного. Но его зрение, обострённое тревогой и даром, скользило по стенам, по грудам ящиков, по старым граффити «Крипты»…И там. На дальней стене, за спиной Ключа, там, где сходились три серверные стойки, он увидел. Не глазами. Внутренним взглядом. Свежий, едкий, пульсирующий шрам. Не эмоциональный. Технический. Он был похож на паутину из тонких, ядовито-зелёных и алых нитей, сплетённых в плотный, болезненный клубок. От него исходил запах… горькой миндальной кислотности и холодного металла. Взрывчатки. Пластида с магнитами. Кто-то прилепил её снаружи, на глухую бетонную стену, пока они дрались с Шприцем или спали. – Взрыв! – крикнул Лео, но его голос потонул в гуле кулеров. Он не думал. Он рванулся с матраса, не в сторону выхода, а на Ключа, который в наушниках что-то бормотал себе под нос, уставившись в экран. Лео сбил его со стула на пол, накрыв собой.

Мир взорвался. Не ослепительной вспышкой, а оглушительным, глухим УХАБОМ, который не столько услышали, сколько почувствовали всеми внутренностями. Стена с серверными стойками вздулась и вывернулась внутрь, как картонная коробка. Груда ящиков с запчастями взлетела в воздух и обрушилась дождём из металла и пластика. Все огни погасли. На секунду воцарилась абсолютная, оглушённая тишина, а потом её заполнил вой сигнализации от уцелевшего оборудования, шипение короткого замыкания и грохот падающих обломков. Воздух наполнился едкой пылью, дымом и запахом сгоревшей изоляции. Лео оглох. В ушах стоял пронзительный звон. Он лежал на Ключе, чувствуя, как по его спине что-то тяжёлое и острое скользит, разрывая ткань толстовки и царапая кожу. Ключ под ним дёргался, кашлял.Из облака пыли и дыма, сквозь пробоину в стене, повалили люди. Трое. В дешёвых чёрных балаклавах и безразмерных куртках. В руках – компактные автоматы с прикрученными фонарями. Лучи света метались по разрушенному помещению, выхватывая клубы пыли, перевёрнутые столы, искрящие провода. – Ищите! Всех! – проревел один, и Лео узнал этот голос – хриплый, агрессивный. Это был один из подручных Грунтового Монстра из бара. – Эти уёбки думали, могут босса в говно разбить и безнаказанно смыться? Шприца в каталажку?! Нет, суки, теперь вы все в земле! Они начали палить. Короткими, беспорядочными очередями. Не для убийства. Для террора. Пули звонко цокали по металлическим стойкам, вгрызались в бетон, разбивали оставшиеся мониторы. Стекло и пластик сыпались дождём.Лео прижал Ключа к полу, пытаясь сообразить, где остальные. В темноте и дыму его дар стал единственным компасом. Он видел! Видел два ярко-алых, яростных пятна, которые были бандитами. Видел третий, более тусклый, пульсирующий страхом – это, наверное, их подстраховка у входа. И где-то в глубине, за грудой обломков, он почувствовал два знакомых «сигнала»: одно – твёрдое, сфокусированное, стального цвета (Искра), другое – низкое, тёмно-багровое, готовое взорваться гневом (Бульдог). Внезапно один из алых силуэтов, который подошёл слишком близко к груде ящиков, взлетел. Не сам. Его резко, с хрустом, швырнуло в потолок, он ударился о балку и рухнул вниз, замирая. Гравикинез. Искра жива. Из-за угла, из-под покорёженной стойки, вынырнула тень Бульдога. Он двигался не как раненый зверь, а как бульдозер. Второй бандит, заметив движение, развернулся, но Бульдог был уже в него. Не было красивого удара. Было короткое, мощное толкающее движение открытой ладонью в сторону набегающего. Раздался звук, как будто ломаются все рёбра разом. Бандит отлетел через всё помещение, врезался в стену и осел, не двигаясь.

Они двинулись, спотыкаясь о неровный пол, задевая руками холодные, мокрые стены. Лео шёл, прижимая ладонь к жгучей боли на спине. Его первое настоящее убежище, его странный, техногенный дом, был уничтожен. Не системой. Не корпорациями. А местью тех, кого он сам привёл на их порог, пойдя за Шприцем. Его личная война теперь стала войной всех. И он чувствовал на себе тяжесть этого взгляда в темноте – взгляда Искры, который теперь был обращён не на врага снаружи, а на него. На того, кто принёс огонь в их крепость. пролому, и начал методично, прицельно стрелять в сторону, откуда пришёл гравикинезный толчок. Пули свистели в темноте, заставляя Искру отступать за укрытие. – Ключ! – хрипло крикнул Лео, отползая. – Выход! Где запасной?! Ключ, трясясь, тыкал пальцем не в сторону основного люка, а вглубь логова, к самой дальней, заваленной хламом стене, где когда-то был нарисован огромный, полустёртый граффити-череп. – Там… за ним… аварийный тоннель… в старую теплотрассу… Лео кивнул. Нужно было отвлекать. Он увидел рядом валявшийся кусок арматуры, схватил его и швырнул в сторону бандита у входа, в его тусклое, испуганное пятно. Тот вскрикнул, отпрыгнул, дал очередь в пустоту. Этого момента хватило Искре. Из-за укрытия вылетела не она, а целый блок серверных батарей, сорванный невидимой силой. Он пролетел над головами и врезался в стену рядом с бандитом, осыпав его градом искр и обломков. – Все ко мне! К черепу! – крикнула Искра, её голос резал дым, властный и чёткий. Бульдог, хромая (видимо, его задело при взрыве), подхватил под руку оглушённого Ключа и потащил его вглубь. Лео пополз за ними, чувствуя, как по спине течёт что-то тёплое – кровь от пореза.Искра прикрывала отход. Когда главный бандит попытался преследовать, она с грохотом обрушила на него то, что осталось от тяжёлой полки с инструментами, заставив отскочить. У граффити-черепа Бульдог, не церемонясь, упёрся плечом в старую, закрашенную в несколько слоёв металлическую дверь-люк. Раздался скрежет, и она поддалась. За ней зияла чёрная дыра и запах сырости, плесени и старого металла. – Быстро! – Искра пропустила Бульдога с Ключем вперёд, затем втолкнула Лео. Она оглянулась на своё разрушенное логово, на клубы дыма, на два тела бандитов, на третьего, который начинал приходить в себя. В её глазах горела не ярость, а холодная, беспощадная решимость. Она шагнула в тоннель и с силой захлопнула люк за собой, повернув тяжелый, ржавый запорный механизм. Темнота стала абсолютной. Только тяжёлое, прерывистое дыхание. – Вперёд, – прошептала Искра в темноте. – Прямо, никуда не сворачивать. Пока не выйдем к маркеру Ключа. Они бежали, не оглядываясь. Сквозь промозглые, тёмные дворы «Аллее слез», через заплёванные подворотни, по крышам низких гаражей. Адреналин гнал их вперёд долго после того, как отзвучали последние выстрелы и крики. Никто не преследовал. Им дали понять всё, что хотели: ваше гнездо разорено. Живите, как крысы, на улице. Спасибо, что вынесли мусор.

Временным пристанищем стал старый угольный подвал под разрушенной котельной. Воздух здесь был густым, чёрным и сладковато-кислым от столетий плесени и разложения. В углу валялись истлевшие мешки, по стенам ползли влажные потёки. Ключ, всё ещё трясущимися руками, кое-как заварил вход сорванной дверью и привалил её ржавой балкой.

И тут тишину взорвало.

– Бля-я-ядь! – Бульдог не кричал. Он выдохнул это слово с такой сконцентрированной, тёмной яростью, что пыль посыпалась с потолка. Он сжал свои огромные кулачищи, и костяшки побелели. – Нахрена? Нахрена мы вообще в эту херню ввязались? Колье, Шприц, еще и этот поганный завод… Итог? ИТОГ?!

Он ударил кулаком по кирпичной стене. Не со всей силы, но кирпич хрустнул.

– Нас теперь знают! Нас вычислили! Наш ДОМ… – его голос, всегда такой глухой, дал трещину. – Наш дом превратили в говно! Из-за чего? Из-за какого-то… – его взгляд, полный немого обвинения, упал на Лео.

Лео сидел на полу, прислонившись к сырой стене, и смотрел в грязь между своими коленями. Он понимал. Каждое слово било точно в цель. Это он попросил найти Шприца. Это его личный демон привёл войну на их порог.

– Бульдог, – тихо начала Искра, вытирая сажей и кровью лицо.

– Нет! – перебил её Ключ. Его обычно тихий голос звенел от истеричного напряжения. Он сидел, обхватив колени, и дрожал мелкой дрожью. – Он прав. Это не наша война. Это его война. Мы его вытащили с улицы, а он… он притащил за собой пиздец. У нас была крыша. Была система. Была хоть какая-то стабильность. А теперь что? Теперь мы… мы никто. Бездомные.

– А если бы у вас было такое? – голос Искры прогремел, разрезая густой воздух подвала. Она встала, и в её позе была не просто усталость, а готовая взорваться сталь. – Если бы у вас сожгли всё? Если бы убили того, кто был для вас всем? И пришли ко мне? Я бы сказала – «пошёл вон, это не мои проблемы»?

– Это не мы! – выкрикнул Ключ, вскочив. – Это ОН! Этот пиздюк прицепился к нам, и теперь нам за его счётки отвечать? Наш дом разрушили! Что нам теперь делать? Куда идти? Где хранить снаряжение? Где спать? А? Нахуя он нам вообще сдался?!

Лео молчал. Каждое слово было правдой. Он был чужим. Нарушителем их хрупкого баланса. Он принёс с собой вихрь, который всё смел.

– Он сражался за нас в том баре, – жёстко сказала Искра, глядя на них по очереди. – Он не побежал. Он бился. И сегодня он первым почувствовал взрывчатку. Спас твою задницу, Ключ. Он – наш. Как бы вам это не нравилось. Наши ошибки – это НАШИ ошибки. Мы взяли контракт на колье. Мы согласились идти за Шприцем. Мы. Все.

– Но дом… – прошептал Бульдог, и в его голосе уже не было ярости, только пустота и потеря.

– Дом отстроим, – отрезала Искра, но в её глазах не было уверенности. – Или найдём новый. А сейчас – все заткнулись и приходят в себя. Ключ, есть что поймать из эфира?

Разговор был исчерпан. Напряжение не ушло, оно повисло в воздухе, как смог. Бульдог тяжко опустился на пол в углу, уставившись в стену. Ключ, всё ещё дрожа, порылся в своём вещмешке, вытащил портативный ТВ-тюнер с антенной-проволочкой. Подключил к power bank'у. Экран заснежил, потом выплыло изображение.Шла какая-то новостная передача. Яркий студийный свет, улыбающийся ведущий. И на сцене… Лео замер. На экране был Шприц. Но не тот, которого они оставили избитым и беспомощным в логове. Этот был в дешёвом, но новом костюме, его лицо было бледным, но чистым, волосы аккуратно зачёсаны. На груди у него болталась медаль. И рядом с ним, положив руку на плечо, стоял улыбающийся мужчина в ослепительно-белом кителе с эмблемой Vanguard на груди – Капитан Свет.

«…за проявленное гражданское мужество и помощь в ликвидации опасной нарколаборатории, – вещал ведущий. – Несмотря на угрозы своей жизни, гражданин предоставил правоохранительным органам и героям Vanguard жимые доказательства, позволившие обезвредить целую сеть распространителей «Крыльев»…»

Лео не верил своим ушам. Он смотрел на экран, на это фальшивое, подобострастное выражение на лице Шприца, на сияющую улыбку Капитана Света.

– Как… – прошептал он. – Как? Это же… мы… его поймали. Там герои были, они всё видели… Архивариус, Статика… Они же…

– Они сделали свою работу, – сипло сказала Искра, не глядя на экран. Её кулаки были сжаты так, что пальцы побелели.

– Какую работу?! – голос Лео сорвался на крик. – Они же видели! Они знают, кто он!

Искра резко обернулась к нему. В её глазах бушевала настоящая, первобытная буря. Не ярость на него. Ярость на весь мир.

– БЛЯТЬ, ЛЕО, КАК ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ?! – она зашипела, словно змея, и её слова били, как плети. – ЭТОТ МИР ГНИЛОЙ ДО САМОГО ОСНОВАНИЯ! Они не «знают»! Они ДОГОВОРИЛИСЬ! Шприц дал им кого-то мельче, отдал пару точек сбыта, которые и так уже провалились! Он стал «ценным свидетелем»! А его дело превратилось в «успешную операцию»! Капитан Свет получит повышение, отдел Vanguard – финансирование, мэр – красивые цифры в отчёте по борьбе с наркотой! Все в шоколаде! А мы? Мы – мусор, который убрали с их гладкой, блестящей картинки! Там, где ты видишь правду, они видят сделку! Понимаешь? СДЕЛКУ! ВСЁ ИМЕЕТ ЦЕНУ! И правда, и справедливость, и даже память твоей матери – ВСЁ это просто ТОВАР на их чёртовом рынке!

Она тяжело дышала, её грудь вздымалась. В подвале повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь шипением помех из тюнера. На экране Капитан Свет жал руку Шприцу, и тот косился на медаль с плохо скрытой, жадной усмешкой. Лео смотрел на это. Всё внутри него замерло. Не гнев. Не печаль. Ледоход. Треснул и пополз вниз последний оплот его детского понимания мира. Мир не делился на героев и злодеев. Мир делился на тех, кто заключает сделки, и тех, кого в этих сделках разменяли. Его мать, он сам, Искра, Бульдог, Ключ – они все были разменной монетой.

Он медленно встал. Молча направился в самый тёмный уголок подвала, опустился на холодную землю, обнял колени руками и застыл, устремив взор в никуда. Его душа ощущала не боль, а полную, прозрачную тишину, словно эхо взрыва, оставившее лишь глухое звенящее пространство. Голоса друзей отдавались в нём тяжёлыми ударами: «Прицепился… Дом разрушен… Всё из-за тебя…» Эти слова звучали справедливо, неумолимо точно.

Он принёс в их убежище свою войну, свой груз ненависти, и теперь все они расплачивались за это.

«Кто я такой?» – пронеслось в голове. Уличный мусор, которого пожалели. Навязчивый щенок, который привёл волков к порогу. Его способность – не дар, а проклятие, которое только показывало ему всю грязь мира ярче, болезненнее. Зачем видеть шрамы, если ты не можешь их исцелить? Зачем чувствовать чужую боль, если от этого своей только больше? На экране тюнера снова всплыло лицо Капитана Света. Улыбка. Белый китель. Ледоход внутри пошёл быстрее, снося последние остатки наивности. Сила. Вот что решает всё. Сила Шприца – запугать, сжечь. Сила Vanguard – переписать правду, выставить зло добром. Сила денег – купить молчание. У него не было такой силы. Только это… это странное зрение. Он посмотрел на своих товарищей в полумраке. На Искру, чья спина, всегда такая прямая, сейчас была сгорблена под тяжестью не физической усталости, а того, что она только что выкричала – правды о мире, в котором даже её цинизм дал трещину. На Бульдога, который не просто потерял дом, а потерял свой угол, свою грушу, своё место в мире, которое он выстроил кулаками и молчаливой преданностью. На Ключа, который дрожал не от холода, а от того, что его цифровая крепость, его экранная вселенная, оказалась такой же хрупкой, как стекло монитора. И в этот момент что-то щёлкнуло. Он видел не просто их силуэты. Он видел их шрамы. Старые, глубокие – те, что были до него. И свежие, кровавые – те, что оставил сегодняшний день. Шрамы, которые он принёс с собой. Но он видел и другое. Тонкую, едва заметную нить, что тянулась между ними. Не яркую и не красивую. Колючую, обожжённую, местами порванную и снова связанную грубыми узлами. Но она была. Она держала их вместе в этой вонючей яме, когда можно было просто разойтись.

«Что делать дальше?» Ответ пришёл не как озарение, а как холодное, тяжёлое осознание. Нельзя исцелить шрамы прошлого. Нельзя отменить сделку, которую заключили над их головами. Но можно защищать то немногое, что это прошлое ещё не успело сжечь и купить. Этих людей. Этот хлипкий, злой, колючий союз. Он не был их спасителем. Он был их должником. И долг нужно отдавать. Не словами. Не извинениями. Делами. Силой, которая у него есть. Пусть это будет только зрение. Пусть это будет только понимание чужой боли. Он будет использовать это как щит. Как компас в темноте. Чтобы в следующий раз он увидел взрывчатку раньше. Чтобы он почувствовал предательство за километр. Чтобы он защитил. Он поднял голову. Его взгляд встретился с взглядом Искры. Она смотрела на него пристально, оценивающе, и вдруг её глаза чуть сузились. Она увидела в них что-то новое. Не детскую ярость, не сломленность, не вину. Холодную решимость. Стальную, отполированную болью и гневом, но лишённую паники. То, что обычно появляется в глазах солдата, принявшего, что обратного пути нет. Это её насторожило. Обеспокоило. Так смотреть должен был она. Не он.

– Ладно, – хрипло сказала Искра, ломая тишину. Она выпрямилась, сбрасывая с себя тень усталости, как старый плащ. – Хватит ныть в этой яме. Дом сгорел. Правду продали. Значит, пора напомнить всем, что мы не просто крысы, которых можно травить.

Она повернулась к Ключу.

– Завод. «Кибер-Химера». Это наш билет. Не к деньгам. К рычагу. Если система так легко перепродаёт правду, значит, у нас в руках должна быть правда, которую они не смогут купить. Или та, за которую заплатят такую цену, что у них скукожится вся их блестящая улыбка. Доставай план.

Ключ взглянул на неё с немой горечью, потом на Лео. Но в его взгляде уже не было той ярости. Была та же выжженная пустота, что и у всех. Он молча потянулся к своему вещмешку, вытащил планшет. Экран был потрескавшимся, но работал. Он щёлкнул по нему, и синее свечение осветило его осунувшееся лицо.

– Данные Шепота Моли устарели, – начал он без эмоций. – После нашего визита к Шприцу охрану на «Химере» усилили. Но не везде. Они ждут атаки на главный периметр или серверную.

– Значит, полезем не туда, куда ждут, – сказала Искра. – План.

Ключ развернул схему завода.

– Главная цель – серверная B-17, глубоко внутри. Туда не пройти. Но есть система воздуховодов для отвода тепла от реакторов. Старая, почти не обслуживается. Ведут в тех-зону на уровень выше серверной.

– Тесновато будет для Бульдога, – мрачно заметил тот.

– Бульдог полезет не туда, – сказала Искра. Её пальцы начали водить по воображаемой карте в воздухе. – Бульдог идёт на главные ворота. В 02:30, во время смены охраны. Не скрытно. Шумно. Очень шумно.

По лицу Бульдога проползла тень понимания, а затем – короткая, злая усмешка.

– Диверсия.

– Именно. Ты – наше «громкое заявление». Ломаешь что-нибудь большое, шумное и очень важное для внешней охраны. Вся их внимательность переключается на тебя.

– А я? – тихо спросил Лео.

Искра посмотрела на него. Тот самый, новый взгляд.

– Ты, Ключ и я – идём по воздуховодам. Ключ ведёт, я обеспечиваю проход, если нужно что-то отодвинуть или убрать бесшумно. А ты… ты наши глаза и уши на месте. Когда выберемся в тех-зону, тебе нужно будет «просканировать» коридор до серверной. Увидеть всех. Не только тех, кто на посту. Тех, кто спит. Кто отвлёкся. Кто боится. Мы не можем допустить ни одной тревоги.

– А как мы попадём в сами воздуховоды? – спросил Ключ.

– Через старый дренажный коллектор, – ответила Искра. – Он выходит почти к вентиляционной шахте на окраине территории. Его не охраняют, потому что он завален и официально не существует. Знаю, потому что пять лет назад проектировала для них систему вентиляции одной лаборатории. Подзабыла кое-какие детали. – В её голосе прозвучала плохо скрытая горечь. Ещё один шрам из прошлого.

– После серверной? – спросил Бульдог.

– После серверной – главная проблема, – сказал Ключ. – Данные будут копироваться на наш носитель 12 минут. Потом «чистильщик» сотрёт всё на их стороне. Эти 12 минут мы будем сидеть в самом сердце их системы, как на пороховой бочке. Если что-то пойдёт не так…

– Если что-то пойдёт не так, – перебила Искра, – мы используем запасной выход. Тот, что ведёт прямо в цех испытаний. И устроим там такой хаос, что им будет не до нас. У них там дорогостоящее «железо». Они скорее будут тушить пожар, чем гнаться за призраками в вентиляции.