Социальная сеть мертвых

Прошла неделя. Антон починил забор, где-то поставил новый, залатал крышу, а дел у бабки не заканчивалось. Впереди был новый сарай для скотины, погреб для овощей, дорожки по саду и огороду, замена полов в доме и так далее. Мерзляев воткнул топор в пень, присел рядом, в сотый раз достал сигарету и долго на нее смотрел. Затем воткну ее в зубы, поджог.

– Пусть меня забудут все из прошлой жизни! – и сделал самую глубокую и самую последнюю затяжку в своей жизни.

Муж – астроном, жена – астролог

– Ты мне скинешь карту звездного неба на сегодня? – Тамара уже не скрывала своего раздражения. В пятый раз она сегодня просила мужа. И так почти каждый день уже на протяжение последнего года.

– А вот тебе не все ли равно, на чем свой мракобесный прогноз строить? – съязвил Владимир Георгиевич, поглощая вчерашний борщ в гостиной. – Что кстати на сегодня звезды нам сулят? Избегать глютена? Посплетничать с подругой?

– Нет! – рявкнула супруга. – Вновь вспыхнувшие забытые романтические чувства!

– О как! Учитывая, что мы оба тельцы, тебе позвонит бывший, а мне – Виолетта Каземировна, моя, наверное, уже давно мертвая, учительница математики в пятом классе!

– А ты бывшего не трогай! Я разошлась с ним на почве научных разногласий, между прочим. Он руководствовался лишь своей интуицией, а я каждую ночь карту звездного неба анализирую.

– Все твое отличие от других астрологов заключается в том, что ты каждый свой прогноз дополняешь комментарием типа: «Карту звездного неба предоставил ведущий сотрудник института астрономии РАН! А на деле никакой науки в том, что ты делаешь – нет! Мне только перед коллегами стыдно всегда. Знаешь, как меня называют? Лженамуж!

– Науки нет? Но ты же мне сам говорил, что гравитационная картина вселенной имеет индивидуальный рисунок каждые сутки! Разве не так?

– Во-первых, гравитационная картина вселенной по отношении к земной гравитации ничтожна мала. А во-вторых, гравитация уж точно никак не влияет на курс доллара, нефтяные фьючерсы и на предпочтительный цвет шарфика на католическое рождество!

– А как же теорема Джона Белла? Разве не гласит она, что «не существует изолированных систем; каждая частица вселенной находится в «мгновенной» связи со всеми остальными частицами»?

– Вот только Джона Белла сюда не приплетай! Это квантово-механическая природа явлений! Никакого отношения к лженаукам она не имеет! И вообще, – Владимир Георгиевич швырнул ложку, – борщ остывший, пересоленный и мяса там нет! Но этого, я полагаю, нет в сегодняшнем прогнозе? Пойду Бетельгейзе изучать. Она сейчас наиболее близка к Земле.

– Карту скинешь? – с надеждой в голосе спросила Тамара.

– Я подумаю! – бросил астроном и отправился к себе в кабинет.

Там он открыл ноутбук и включил удаленный доступ к радиотелескопу РАН. На экране побежали сигнатуры звездных скоплений Ориона. Астроном запустил автонастройку на Бетельгейзе, которая по всем расчетам должна совсем скоро завершить свой звездный цикл, превратившись по одной теории в сверхновую, тогда ее вспышка будет размером с диск луны, либо стать черной дырой, которая станет самой близкой сингулярностью к земному наблюдателю. Всего 500 световых лет отделяло от Земли умирающую звезду, светимость которой превышал нашу солнечную в 100 000 раз. Звезда умирала, и это показывали сигнатуры хромосферы, снятой субмиллиметровым радиотелескопом. Вот только когда точно это случится – оставалось загадкой. Первые слухи об ее смерти появились еще в 2009 году, когда звезда начала расти и уменьшать свою светимость. Сейчас уже все данные динамики Бетельгейзе явно кричали об ее скорейшей кончине. Вот только из-за вечно облачной Московской погоды ее можно было наблюдать только в радиотелескоп, что вызывало жуткую досаду в среде русского астрономического сообщества.

Но сегодня стояла такая безлунная и безоблачная ночь, что можно было невооруженным взглядом лицезреть почти весь рукав Ориона Млечного Пути. Владимир Георгиевич закурил сигаретку и вышел на балкон, где стоял его оптический телескоп – подарок жены на свадьбу. Вещь довольно бесполезная. Через такой телескоп можно только Луну разглядывать. Но Луна ученого давно не интересовала.

Астроном поднял голову, взглянул на небо, где находилась Бетельгейзе, и быстро нашел звезду. Бетельгейзе светила уверенно, мерцая в земной атмосфере, как и полагается любой звезде. Владимир Георгиевич глубоко затянулся и выдохнул в сторону гиганта. Тот нервно задергался. Бровь на невозмутимом лице астрофизика приподнялась. Дым рассеялся и Георгиевич повторил фокус с дымом. На этот раз в дыму было хорошо заметно, как объект дрожит, пульсирует и дергается из стороны в сторону. В этот момент запищали датчики радиотелескопа, и астроном рванул к монитору. Сигнатуры зашкаливали и выдавали сумасшедшие цифры, противоречащие всем возможным показаниям. Тогда Владимир Георгиевич вновь вышел на балкон, прикурил еще несколько сигарет, затянулся на полный объем легких, как волк из любимого мультика и выдохнул в Бетельгейзе. А затем быстро посмотрел в оптический телескоп. Бетельгейзе словно сорвалась с места и стремительно начала увеличиваться в диаметре.

–Тамара! – закричал муж, не отрываясь от телескопа. – У меня тут сверхновая! Бегом ко мне!

Звезда продолжала увеличиваться и через несколько секунд закрывала весь обзор окуляра телескопа. Астроном отпрянул от прибора и поднял голову. Звезда заполняла небо.

– Тамара, это не сверхновая! – в ужасе закричал он. – Она летит прямо на нас!

Он стремительно вбежал в комнату и подхватил супругу, которая только вошла. Обняв ее крепко, Владимир Георгиевич забился в угол своего кабинета, который, несмотря на монолитный бетон несущих стен, явно не справился бы с падением самого яркого светила в галактике. Ученый закрыл глаза и как можно сильнее прижался к жене.

– Володь, – прошептала супруга и потрясла немного мужа. – Волооодь! Она у нас в комнате.

– Кто? – спросил Володя, не открывая глаз.

– Бетельгейзе. У нас в комнате Бетельгейзе.

Астроном медленно повернулся.

– Какая-то херня, – научно прокомментировал явление астрофизик. Посреди кабинета завис в воздухе светящийся огненный шар размером с баскетбольный мяч. Шар загадочно переливался пятнами фотосферы, искрил и выбрасывал миниатюрные протуберанцы. – Как такое, твою мать, возможно? Она же прямо тут!

– Может это не она? – спросила Тамара. – Может это шаровая молния? Никто же толком не знает всех видов шаровых молний. В научном сообществе даже нет классификаций шаровых молний.

– Ты бы сейчас про науку бы помолчала, – шепотом произнес ученый, – когда тут такая чертовщина творится. – Он медленно обошел светящийся шар, который никак не реагировал на присутствующих, и вышел на балкон. Несколько секунд пытался вглядеться в место, где была Бетельгейзе, затем посмотрел в телескоп.

– Этого просто не может быть, – пробубнил про себя и пошел к ноутбуку, обходя огненный шар. – Бетельгейзе пропала с неба совсем! Она не взорвалась и не схлопнулась. Мне надо позвонить.

– Подожди минутку, – попросила Тамара, подошла к звезде и поднесла к поверхности ладонь. – Она не горячая. Слега теплая. Но очень приятная на ощупь.

– Это какой-то бред! – продолжал бубнить ученый.

– Смотри, – сказала жена и толкнула Бетельгейзе в сторону супруга. Светило послушно двинулось, но пролетев полметра, остановилось. – Красота какая!

– Мне надо позвонить, – продолжал причитать астроном. Он поднял трубку раритетного дискового телефона и начал набирать номер.

– Володь, – супруга подошла к Георгиевичу и обняла его. – А что ты им скажешь? У тебя в комнате Бетельгейзе? Не дури, положи трубку.

– Она может быть радиоактивной, – прошептал муж.

– Мы бы тогда расплавились и в нефть превратились, – улыбалась жена. – Ну, посмотри какая она пушистая. – Она поднесла звезду к супругу и протянула ее. – Ну, погладь!

– Пушистая, – прокомментировал ученый. – Я просто курил и дунул на нее три раза. А она хренак! И упала, – астроном не прекращал попытки научно объяснить явление.

– Выкурил, значит, самую большую звезду в галактике! Обещал мне на заре отношений звездочку и выкурил ее с неба.

– Как же она прекрасна, – начал успокаиваться муж, всматриваясь в гипнотическую картину огненного шара. – Как живая! И прям завораживает. Смотри, видишь светлое пятно в северном секторе? Это отличительный знак Бетельгейзе.

– Оставим ее себе?

–Ладно, – сдался супруг, – почему нет? – Он обнял жену, поцеловал и добавил сакральным шепотом: – Забыл сказать, это мой подарок на годовщину. Прости, что задержал на пару месяцев. Люблю тебя.

–Вот врунишка! – улыбнулась жена. – Минуту назад тут в штаны делал, а сейчас, значит, подарок! – Она чмокнула его в небритую щеку. – А прогноз то сбылся! – сказала Тамара и прижалась к супругу, достала телефон и прочитала первую же новость: – «Бетельгейзе исчезла с неба. Астрономы не могут прокомментировать явление».

–Я обещал тебе карту звездного неба, солнышко мое! Посмотришь, что нас завтра ждет, на всякий случай?

Как оборотни в цирк устраивались

– Сколько у тебя там? – спросила рыжая бездомная женщина у своего коллеги, который побирался возле «Пятерочки».

– Сам схожу, – ответил, только что проснувшийся в окружении трех бездомных собак, бомж. – Не тебе одной в людях ходить. И вообще, Полин, с чего ты тут самая главная?

– Ага! Иди! Рожа разбита, уши откусаны, пальто псиной за километр несет. Когда мылся в последний раз? Давай сюда деньги!

– На себя-то посмотри, волосы в колтунах, лицо в жутких царапинах, как будто граблями по тебе прошлись, – с хрипом засмеялся бомж, но деньги протянул, – 78 рублей тут. Народ нынче жадный пошел и злой.

Рыжая взяла мелочь и через пять минут вышла из «Пятерочки» с тремя нарезными батонами. Надломив их, она раскидала собакам и бомжу. А самую зажаренную корочку оставила себе.