Замкнутый круг

– Правильно. – Гейб наклонил голову и легонько прикусил ее плечо. – Идем в душ, и я покажу тебе, что я имею в виду.

Глава 4

Келси долго думала, сказать Гейбу или не сказать. Разумеется, она меньше всего боялась попасть в зависимость от человека, которым была увлечена столь глубоко и сильно, и уж, конечно, она не считала, что попросить его поехать с ней, чтобы поддержать ее при встрече с далеким прошлым Наоми, было бы проявлением слабости.

И все же она ничего не сказала Гейбу. Келси знала, что, воспользовавшись его любезностью, она проявит себя не с самой сильной стороны и потом долго будет чувствовать себя обязанной. В конечном счете это была все-таки ее проблема. Ее, и ничья больше.

Кроме того, у Гейба фактически не было ни одной свободной минуты. Далеко не каждый год в скаковом мире появлялся реальный претендент на звание «трижды венчанного», то есть выигравшего три главных приза сезона. Дубль стал первым на дерби и на Прикнесс, и три недели, оставшиеся до Бельмонт Стейкс – последней скачки Тройной Короны, – были заполнены напряженными тренировками, коим Гейб, на которого в одночасье свалились не только слава, но и пресса, и тысячи других маленьких и больших забот, посвящал все свое свободное время.

Келси не хотелось мешать ему идти к цели – к цели, которая, как она теперь понимала, значила для Гейба больше, чем деньги и престиж. Для него обладание Тройной Короной стало бы доказательством того, что он не только обзавелся собственным делом, но и великолепно с ним справляется.

Имея все это в виду, Келси не хотела рисковать, чтобы не нарваться на свои собственные слова: не позволяй прошлому взять тебя за горло.

Тем более что прошлое никак не отпускало ее полностью. Чем лучше Келси узнавала Наоми и чем большую привязанность к ней испытывала, тем менее вероятным ей казалось, что ее мать могла хладнокровно застрелить человека. Или не хладнокровно, если это имело какое-то значение.

Разумеется, Келси не ставила под сомнение факты. Она знала, что ее мать нажала на спусковой крючок револьвера и оборвала человеческую жизнь. Наоми сама в этом призналась, и суд приговорил ее к заключению на основании тщательной проверки всех улик. И был еще жив и здоров невольный свидетель этого убийства.

И Келси решила, что не сможет успокоиться до тех пор, пока не переговорит с Чарльзом Руни.

Поездка в Александрию доставила ей удовольствие. Несмотря на то, что шоссе оказалось, как обычно, забито транспортом, Келси не уставала любоваться зеленеющими обочинами и пышным весенним цветением деревьев и цветов. Опустив стекло, она включила кассету с записями Шопена и поудобнее устроилась на сиденье. Незачем, решила Келси, забивать себе голову делами в такое погожее утро.

Она не солгала, назвав секретарше Руни имя «Келси Монро». Это была просто предосторожность, способ убедиться, что детектив не свяжет ее визит с Наоми.

Приходится поступаться принципами, подумала Келси и состроила кислую мину. Она всегда относилась с насмешливым презрением к людям, которые считали обман приемлемым в тех случаях, когда правда могла вызвать так называемые «ненужные осложнения». И вот Келси сама ступила на ту же самую скользкую дорожку, чтобы без помех прийти к цели.

Подумаю об этом потом, решила она, но, не в силах полностью отрешиться от этой темы, сразу же вспомнила, что была не совсем откровенна, когда предупреждала Наоми, что ей нужно уехать и что кто-то должен заменить ее в конюшне. Невнятные намеки на дела и назначенные встречи были восприняты матерью скорее всего просто как отговорки; по всей видимости, Наоми была убеждена, что Келси едет повидаться с отцом. А она не стала ее разубеждать.

С другой стороны, какими бы ни были результаты ее сегодняшней разведки, Келси сомневалась, что когда-нибудь поделится ими с матерью. Наоми только-только оправилась после их общей большой потери; по крайней мере, выглядела она спокойной. Кроме того, никто не ожидал, что Прилив сумеет повторить свой потрясающий бросок на трудных полутора милях Бельмонта. Его недавний успех на Прикнесс сам по себе был большой победой, поэтому и персонал, и владелица «Трех ив» могли позволить себе почивать на лаврах.

И Келси воспользовалась этой возможностью, чтобы погрузиться в пучину прошлого.

Маршрут до Александрии Келси изучила заранее. Ей еще ни разу не приходилось бывать в этом городе, однако здание делового центра она нашла почти сразу. На подземной стоянке свободных мест было в достатке, и Келси аккуратно загнала «Спитфайр» между двумя сверкающими хромом и никелем «Мерседесами».

Все еще сидя в машине, Келси не без раздражения отметила, что руки ее взмокли от волнения, а в животе воцарилась сосущая пустота. Стараясь успокоиться, она нарочно не торопилась, затягивая ручной тормоз, запирая дверцы и пряча ключи от зажигания в кармашек сумочки.

Что может быть хуже? – спросила она себя. Что может быть хуже сознания того, что твоя мать убила человека? Как бы ни повернулся ее сегодняшний разговор с Чарльзом Руни, вряд ли она узнает от него что-то принципиально новое и еще более пугающее. Келси приехала к старому детективу для того, чтобы расспросить его о подробностях убийства, быть может, – о его субъективных впечатлениях, которыми он не отважился поделиться с присяжными, – и попытаться составить полную картину происшедшего. Только после этого она сможет раз и навсегда принять и полюбить ту женщину, какой Наоми стала, и перестанет вспоминать, какой Наоми была.

Покинув безлюдные гулкие пещеры подземного гаража, Келси поднялась на лифте на пятый этаж и очутилась в пустых коридорах, застланных толстыми ковровыми дорожками. С обеих сторон в коридор выходили стеклянные двери с табличками, на которых были написаны названия контор. За дверьми виднелись служащие, в поте лица зарабатывавшие свой хлеб на телефонах или за компьютерами.

Келси представила себя на их месте и вздрогнула. Каково бы ей было на протяжении всего рабочего дня оставаться на виду у каждого, кто проходит по коридору? Разве сумела бы она высидеть положенные часы в таком аквариуме, пока на улице бушует весна и лошади с развевающимися гривами бродят по зеленым лугам?

Потрясенная, Келси покачала головой и вспомнила, что совсем недавно она сама проводила в помещении все свое рабочее время, неизменно находясь на виду групп экскурсантов, которых она водила по залам галереи.

Как же сильно изменились ее желания и взгляды на жизнь за какие-нибудь несколько месяцев!

Детективное агентство занимало несколько комнат в южном крыле здания. Еще не успев перешагнуть порог «Руни инвестигейшн сервис», Келси поняла, что это совсем не мелкая контора, как ей почему-то казалось. В царящей здесь атмосфере не было ничего такого, что напоминало бы об изнаночных сторонах жизни, что, в общем-то, тоже противоречило представлениям Келси о частном детективном агентстве, сложившимся, главным образом, под влиянием телесериалов и кинофильмов.

Да, здесь в сейфах прячут настоящие дела, а не бутылку хлебной водки с пакетом засохших сандвичей, подумала Келси, толкая стеклянную дверь и вступая в царство приглушенной музыки и сладковатого запаха цветущих гардений.

Ухоженные цветы с глянцевитыми, словно вощеными листьями росли в высоких жардиньерках по обеим сторонам от светло-бежевого многосекционного дивана. На стене над диваном висели репродукции картин Мане с изображением цветущих водяных лилий; журнальный столик – довольно дорогой, хоть и не настоящий антиквариат – был завален номерами журнала «Южные дома», выпускавшегося крупной ассоциацией риэлтеров.

Большую часть комнаты занимал массивный рабочий стол секретарши с пультом селекторной связи и несколькими телефонами на нем. Сделанный из темного дерева, он имел округлую форму, так что секретарша за клавиатурой компьютера сразу напомнила Келси бойца в пулеметном гнезде. Завидев посетительницу, она ненадолго оторвала взгляд от монитора и одарила вошедшую профессионально-вежливой, но на удивление теплой улыбкой.

– Чем могу быть полезна?

– У меня назначена встреча с мистером Руни.

– Мисс Монро? Вы приехали немного раньше назначенного времени. Садитесь, пожалуйста, я узнаю, готов ли мистер Руни вас принять.

Келси села на диван рядом с самой пышной гарденией и, взяв со стола журнал, притворилась, будто внимательно изучает неоправданно пышный декорум типично южной усадьбы с мезонином. Ожидание затянулось минут на десять, и все это время Келси испытывала неутихающее волнение, которое вкупе с муками совести покрывало испариной ее лоб.

Она не должна была приезжать сюда. Она не должна была называться именем, которым не пользовалась и которое было ей противно. У нее нет никакого права совать свой нос в дела Наоми. Если она считает себя порядочным человеком, она должна немедленно подняться, сказать, что ошиблась, и, извинившись перед секретаршей, исчезнуть.

Уж, наверное, она будет не первым клиентом, который в последний момент передумал и в панике бежал из приемной детективного агентства. Да хоть бы и первым – что с того? Ей определенно нечего здесь делать. Вместо того чтобы вдыхать запах гардений и любоваться чьей-то безвкусно обставленной гостиной, она должна была бы работать в конюшне или водить на лонже Чену.

Но Келси так и не встала с места до тех пор, пока секретарша не окликнула ее по имени и не предложила зайти в кабинет мистера Руни.

Во внутренний коридор агентства тоже выходило немало дверей, но все они были глухими, да еще обитыми плотной искусственной кожей. Вот оно – вещественное воплощение гарантии конфиденциальности, подумала Келси. Двери с надежной звукоизоляцией должны были напоминать клиентам, что все, что бы за ними ни происходило, останется тайной.

Но если это так, то с чего она взяла, что даже теперь, двадцать три года спустя, Чарльз Руни вообще что-то ей расскажет?

Потому что у меня есть право знать! – напомнила себе Келси, машинально выпрямившись и расправив плечи. Потому что она – дочь Наоми Чедвик.

– Мистер Руни ждет вас. – Секретарша открыла перед ней створку двойной дубовой двери, провела Келси внутрь и бесшумно удалилась. Келси оказалась в небольшой уютной комнатке, обставленной скорее как частный кабинет, а не как служебное помещение. Со стен таращились холодными стеклянными глазами головы хищных рыб, а на книжных полках были расставлены миниатюрные модели яхт и моторных катеров. В центре комнаты стоял старинный – не подделка! – двухтумбовый стол из красного дерева; его пузатые выпуклые ножки и резные украшения были заботливо натерты специальным составом и самодовольно лоснились. На столешнице, отделанной темно-зеленым сукном, лежало несколько справочников и стояла настольная лампа с зеленым абажуром.

Человек, поднявшийся ей навстречу из-за стола, мог бы с успехом исполнять роль всеми любимого дядюшки, причем без всякого грима. С небольшим животиком, с розовой проплешиной в седеющих волосах, круглолицый, узкоплечий," он располагал к доверию и производил впечатление человека, который по-доброму, по-семейному поможет вам в ваших проблемах, и все будет шито-крыто. Келси обратила внимание, что даже галстук его повязан несколько небрежно, однако она не могла сказать, было ли это еще одной хорошо продуманной деталью его профессионального образа, или же мистер Руни просто отдыхал, ослабив тугой узел и задрав ноги на свой почти антикварный стол. Последнее, впрочем, было маловероятно.

Голос его тоже оказался мягким, способным успокоить самого нервного клиента.

– Простите, что заставил вас ждать, мисс Монро. Позвольте предложить вам чашечку кофе? – Он жестом указал на дорогую кофеварку, стоявшую на отдельном столике. – Я всегда держу кофе под рукой, чтобы оставаться в форме, когда бывают напряженные дни.

– Нет, спасибо, – отказалась Келси. – Но вы, пожалуйста, пейте.

Она уселась в предложенное кресло и, пока хозяин кабинета наливал себе кофе, воспользовалась паузой, чтобы привести в порядок свои мысли и повнимательнее рассмотреть Чарльза Руни и его кабинет.

Обычный служащий обычной конторы, решила она наконец. Просто не верится, что он мог так влиять на людские судьбы.

– Итак, мисс Монро, что привело вас ко мне? В нашем предварительном разговоре вы упомянули, что вам необходима помощь по делу об опеке. – Он поудобнее устроился в кресле – стандартном офисном кресле из пластика и кожзаменителя – и принялся лениво помешивать кофе ложечкой. Возле чашки – Колей даже не заметила, как Руни его достал, – уже лежал чистый блокнот для записей и карандаш.

– Вы в разводе, мисс Монро? Келси кивнула.

– А ребенок? Кому поручена опека на первом этапе?

Келси набрала в грудь побольше воздуха, словно собираясь нырнуть. Оказавшись в кабинете детектива, она уже не могла позволить себе ни слова лжи или полуправды.

– Это я – ребенок, мистер Руни. – Келси покрепче сжала на коленях сумочку и встретилась с ним взглядом. – Монро – моя фамилия по мужу. После развода я вернула себе девичью фамилию – Байден. Мое настоящее имя – Келси Байден.

Он вспомнил ее сразу. Келси поняла это по тому, как замерла его рука, как сбилась с ритма своих круговых движений ложечка, которой он помешивал кофе. Зрачки мистера Руни слегка расширились, и на мгновение его зеленые глаза показались Келси черными.