Слезы луны

Ей все это совершенно безразлично, просто нравятся красивые вещи… О господи, какая же она лгунья! Себя-то зачем обманывать? Бренна втрескалась в Шона еще до того удара бейсбольным мячом, ей едва исполнилось четырнадцать, а ему тогда было девятнадцать. За десять лет детская влюбленность переросла в более серьезное и пылкое чувство. Жаль только, старый друг никогда не видел в ней женщину. Ну и черт с ним! Некогда грезить о Галлахере и ему подобных: работы полно. Придав лицу насмешливое выражение, Бренна изо всех сил грохнула об пол металлическим ящиком с инструментами. Ее очень повеселило, что Шон подпрыгнул от неожиданности, точно кролик от ружейного выстрела.

– Господи! – Он развернулся, скрипнув стулом, и хлопнул себя ладонью по груди, словно пытаясь запустить остановившееся сердце. – Что случилось?

– Ничего, – усмехнулась Бренна, поднимая многострадальный ящик. – Инструменты уронила. Испугался?

– Чуть сердце не остановилось.

– Я стучала, а ты не соизволил подойти к двери.

– Не слышал. – Шон громко выдохнул, откинул назад волосы и хмуро уставился на Бренну. – Если пришла О’Тул, значит, у меня что-то не в порядке, верно?

– С головой у тебя не в порядке: провалы в памяти. – Бренна стянула куртку и бросила на стул. – Твоя духовка уже неделю не работает. Вчера прислали деталь, которую я заказывала. Чинить или нет?

Шон что-то промычал и указал рукой на плиту.

– Печенье? – удивилась Бренна, проходя мимо стола. – Отличный завтрак для взрослого мужчины!

– Ну оно вкусное, с чаем вполне. – Шон улыбнулся так, что Бренне захотелось его обнять. – Неохота с утра готовить себе одному, а, если ты голодна, я быстренько что-нибудь сварганю для нас обоих.

– Не стоит, я завтракала. – Бренна опустила ящик на пол, на сей раз аккуратно, и открыла крышку. – Ты же знаешь, мама всегда готовит с запасом. Она с радостью накормит тебя нормальной едой в любое утро, только загляни.

– А ты не могла бы мне маякнуть, когда она испечет свои знаменитые оладьи? Чаю хочешь? Чайник еще горячий.

– С удовольствием.

Доставая необходимые инструменты, Бренна поглядывала на снующего по кухне Шона.

– А ты чем занимался? Сочинял музыку?

– Подбирал слова к одной мелодии, – рассеянно ответил Шон, проводив взглядом мелькнувшую за окном в тусклом свинцовом небе черную птицу. – Холод собачий, да?

– Ага, и жуткая сырость. Зима только началась, а я уже мечтаю, чтобы она закончилась.

– На, погрей косточки.

Шон присел рядом с Бренной, так что их колени соприкоснулись, и протянул массивную фаянсовую чашку с чаем, крепким и сладким, как она любила.

– Спасибо. – Бренна обхватила чашку ладонями, впитывая тепло.

– А что ты собираешься делать с моей старушкой? – полюбопытствовал Шон.

– Какая тебе разница, если она вновь заработает?

– Если я буду знать, то, может, в следующий раз сам починю, – приподнял бровь Шон.

Бренна расхохоталась, предусмотрительно сев на пол, чтобы не упасть от смеха.

– Ты? Шон, да ты и собственный сломанный ноготь не сможешь починить!

– Еще как смогу! – Он сделал вид, что откусывает кончик ногтя, и Бренна вновь расхохоталась.

– Не суй свой нос в то, что я сделаю с этой штукой, а я не буду учить тебя печь пироги. В конце концов, у каждого свои таланты.

– Представь себе, я и отверткой умею пользоваться, – обиженно произнес Шон, выуживая из ящика отвертку.

– А мне приходилось брать в руки поварскую лопатку, только я знаю, что мне больше подходит.

Бренна отобрала у Шона отвертку, встала на колени и, сунув голову в духовку, принялась за работу. Шон прекрасно знал, на что способны ее изящные, маленькие, как у феи, ручки: не раз видел, как Бренна машет молотком, держит дрель, поднимает доски, соединяет трубы. Они почти всегда исцарапаны, кожа на костяшках содрана.

«Такая миниатюрная и хрупкая, а выбрала совсем не женскую работу; вернее сказать, работа ее выбрала», – подумал, вставая, Шон. Уж он-то знал, как получилось. Отец Бренны – мастер на все руки, и старшая дочь унаследовала его способности. Шон, к примеру, пошел в бабушку: та, увлекшись музыкой, частенько забывала постирать белье или приготовить обед.

Шон отошел назад, и в этот момент Бренна, откручивая болт в глубине духовки, соблазнительно изогнулась. Его брови вновь поползли вверх.

«Ладная девчонка! Бренну можно запросто поднять и унести одной рукой. Правда, если какому-нибудь смельчаку вздумается провести подобный эксперимент, Бренна О’Тул уложит его одним ударом», – ухмыльнулся Шон. Сам он готов был с утра до ночи рассматривать ее лицо: кудрявая шапка огненно-рыжих волос, насмешливые зеленые глаза, брови вразлет, чуть темнее, чем шевелюра. Бренна почти всегда приветливо или иронично улыбается, а если что не по ней, забавно надувает губы. Она редко их красит, похоже, вообще не пользуется косметикой, хотя они с Дарси закадычные подружки, а его сестра ни за что не выйдет из дома без полной боевой раскраски.

А еще Бренна очень смешно морщит маленький острый носик, выражая неодобрение или презрение. Длинные, кудрявые огненно-рыжие волосы она почти всегда запихивает под кепку с приколотой над козырьком маленькой феей, которую он сам подарил ей много лет назад на какой-то праздник. А когда Бренна снимает кепку, кудри вырываются на свободу и рассыпаются по спине. Так ей идет гораздо больше.

Чтобы еще раз увидеть лицо девушки перед уходом в паб, Шон небрежно оперся о столешницу и произнес:

– Так, значит, ты теперь встречаешься с Джеком Бреннаном.

Когда Бренна возмущенно вскинула голову и стукнулась о верх духовки, он поморщился, но благоразумно сдержал усмешку.

– Что за чушь! – Как Шон и надеялся, Бренна высунула голову из духовки. У нее на носу чернела полоска сажи, а кепка съехала набок. – Кто сказал?

Шон невинно пожал плечами и залпом допил чай.

– Сорока на хвосте принесла. Люди говорят.

– У тебя в голове опилки, и ты никогда не слышишь, кто что говорит. Ни с кем я не встречаюсь, у меня нет времени на всякую чепуху.

Бренна вновь сунула голову в духовку.

– Значит, ошибочка вышла. Да оно и понятно, когда в деревне только и разговоров, что про помолвки, свадьбы да у кого кто родится.

– Как обычно.

Шон усмехнулся и присел рядом с ней на корточки. Дружески приобняв девушку, он заглянул в духовку. Бренна замерла.

– Джуд всего-то на третьем месяце, а они с Эйданом уже выбирают имена. Они такие милые, правда? – невозмутимо продолжал Шон.

– Ага, – кивнула Бренна, с трудом ворочая пересохшим языком. – Я рада, что они счастливы. Джуд считает этот коттедж волшебным. Здесь она влюбилась в Эйдана и начала новую жизнь, написала свою первую книгу. Случилось все, о чем, по ее словам, она даже мечтать боялась.

– Может быть. Что-то в коттедже точно есть, – пробормотал себе под нос Шон. – Иногда я ощущаю нечто странное, особенно когда засыпаю или рано утром, перед пробуждением… Словно предчувствие…

Закрепив новую деталь, Бренна выбралась из духовки. Ладонь Шона медленно поползла вверх по ее спине и упала.

– Ты ее видел? Леди Гвен?