Ислам и мир: восток глазами классиков

Знаменитая «клятва» стилистически связана с высокой риторикой и внутренней силой ранних мекканских откровений. Да и называется как 72 сура «Аль Джинн»:

Клянусь я первым днём творенья,
Клянусь его последним днём,
Клянусь позором преступленья
И вечной правды торжеством.

Эти четыре строчки, словно из пушкинских «Подражаний…». Но далее вступает Лермонтов, в его ни с чем не сравнимой устремленности к Аллаху:

Хочу я с небом примириться,
Хочу любить, хочу молиться,
Хочу я веровать добру.
Слезой раскаянья сотру
Я на челе тебе достойном
Следы небесного огня;
И мир в неведенье спокойном
Пусть доцветает без меня!

Нурали Латыпов

Действительно, поразительные по своей духовной устремлённости слова. И вот что ещё здесь важно. Всё демоническое в поэзии Лермонтова в этих стихах как бы подавляется кораническим устремлением к Богу. Именно это подавление и прозрение лермонтовского демона позволяет расширить рамки его удивительной поэзии до масштабов небесных смыслов. Коран, прорываясь сквозь языковые барьеры, наполняет творчество Лермонтова, вдохновляя его на самые яркие и глубокие поэтические откровения.

Исмагил Шангареев

Пророк Мухаммад становится для Лермонтова идеалом справедливости и милосердия. Поэт называет Мухаммада «великим», наделяет «святого пророка» чертами, подлинного избранника Аллаха:

Того, кто презирал людей и рок,
Кто смертию играл так своенравно,
Лишь ты низвергнуть смел, святой пророк!

А вот в «Стансы к Д***» Лермонтов говорит о том, что всё связанное с именем Мухаммада не имеет цены:

Так за ничтожный талисман,
От гроба Магомета взятый,
Факиру дайте жемчуг, злато
И все богатства чуждых стран —
Закону строгому послушный,
Он их отвергнет равнодушно!

Нурали Латыпов

Образ пророка в поэзии Лермонтова – это не только новый взгляд на историю ислама. В его потрясающий интерпретациях заложены глубочайшие смыслы, которые особенно актуальны сегодня. Лермонтов, как никто глубоко, раскрыл тему воздаяния тем, кто путает религиозные и политические цели, отступая от заветов пророка.

В поэме «Аул Бастунджи» он предупреждает, что есть грехи, которым нет прощения на небесах:

Когда придет, покинув выси гор,
Его душа к обещанному раю,
Пускай пророк свой отворотит взор
И грозно молвит: «Я тебя не знаю!»
Тогда, поняв язвительный укор,
Воскликнет он: «Прости мне! умоляю!..»
И снова скажет грешнику пророк:
«Ты был жесток – и я с тобой жесток!»

Мы знаем, что заступничество – одна из божественных привилегий пророка. Лермонтов очень ярко и образно показывает, что поступавший вопреки высоко духовным заветам Корана мусульманин лишается заступничества пророка перед Аллахом.

Исмагил Шангареев

По воле Аллаха Лермонтов оказался связанным с событиями, которые привели к прозрениям, позволяющим сегодня поставить его в один ряд с теми, кто создавал мосты для диалога культур и цивилизаций на евразийском пространстве. Находясь в пространстве русской культуры, он был также близок народам мусульманского Востока, как мыслители-гуманисты Китаб Коркуд, Манас, Ахмет Ясави, Алишер Навои, Махтумкули, Абай, Мухтар Ауэзов, Чингиз Айтматов и др.

Нурали Латыпов

Исмагил Калямович, мы начинали наш разговор с жёсткого определения Мережковского о том, что Лермонтов был не тем, за кого себя выдавал. Хотелось бы в конце беседы, после стольких фактов, после столь детального анализа творчества поэта, подвести некий итог и хотя бы вкратце ответить, в какой мере Лермонтов всё-таки был связан с исламом.

Исмагил Шангареев

Вы знаете, а пусть вам ответит сам Лермонтов:

Не обвиняй меня, Всесильный,
И не карай меня, молю,
За то, что мрак земли могильный
С её страстями я люблю;
За то, что редко в душу входит
Живых речей Твоих струя,
За то, что в заблужденье бродит
Мой ум далёко от Тебя;
За то, что лава вдохновенья
Клокочет на груди моей;
За то, что дикие волненья
Мрачат стекло моих очей;
За то, что мир земной мне тесен,
К Тебе ж проникнуть я боюсь,
И часто звуком грешных песен
Я, Боже, не тебе молюсь.
Но угаси сей чудный пламень,
Всесожигающий костер,
Преобрати мне сердце в камень,
Останови голодный взор;
От страшной жажды песнопенья
Пускай, Творец, освобожусь,
Тогда на тесный путь спасенья
К Тебе я снова обращусь.

Лермонтов был на Пути в Богу. Он был ещё совсем молод. И если бы не пуля Мартынова, кто знает, какие вдохновенные «Подражания Корану» Михаила Лермонтова увидели бы свет.

Диалог III. «Добрый магометанин» Лев Толстой

Нурали Латыпов