Идеальная дочь. Книга 2

Лана стянула лёгкие перчатки без пальцев и нетерпеливо засунула их в карманы лёгкой куртки, разминая пальцы. Правой руке была нужна передышка. Вынужденная мера. Её последнее время всё больше раздражало, как случайные прохожие пялились на изуродованную шрамами кисть, а после переводили встревоженные взоры на собаку, семенящую по правую от неё сторону. И каждый раз ей хотелось крикнуть, что это сделал не этот милый, добрый пёс.

Это вообще была не собака!

Это был куда более страшный хищник…

Не снимая верхней одежды, она вошла в офисное одноэтажное здание и открыла боковую дверь, что вела в комнату отдыха. Её коллеги в составе четырёх человек, трое из которых заступали этой ночью на дежурство, пили кофе и болтали. Остальные давно отправились по домам, к семьям. К тёплому семейному очагу. Здесь остались лишь такие, как она, которым нечего было делать в пустых квартирах, кроме как слушать собственные, невесёлые мысли. Избранные.

– Кому я понадобилась? – поинтересовалась она, подходя к заваленному счетами, буклетами и письмами благодарности столу, за которым никто никогда не сидел – его считали ничейным, поэтому и приводить в порядок не спешили.

Допотопный телефонный аппарат тонул во всём этом бумажном хаосе.

Новая сотрудница, имя которой Лана даже и не пыталась запомнить, повела пухлыми плечами под сильно обтягивающей блузкой, от чего её бока выпирали в разные стороны, и надув ярко накрашенные губы, пренебрежительно бросила:

– Не представились. Голос мужской, вроде молодой. Сказал только, что давний клиент.

Лана лишь тяжело вздохнула, незаметно протирая рукавом куртки внутреннюю сторону трубки и поднося её к уху. На ткани остался едва различимый след от губной помады.

Чертовски неудобно, когда люди не выполняют свою работу. А эта пышногрудая идиотка, кроме, как пить кофе с коллегами преимущественно мужского пола, видимо больше ничего не умела.

Лана брезгливо поморщилась, когда нос её уловил приторно-сладкий аромат женских духов. Сама она уже лет десять не пользовалась ничем кроме дезодоранта и детского мыла. Животным ни к чему лишние раздражители, но эта новенькая, кажется, плевать хотела на негласные правила этого места.

– Я слушаю.

– Лана?

Голос и правда был мужской… и незнакомый. Тело непроизвольно напряглось. Последние полгода ей всё казалось пугающим. Может потому, что она ждала вот такого звонка из прошлого?

– Да, я, – подтвердила она, после короткого замешательства. – С кем говорю?

– Лана, это я – Марик Кан. Ты извини, что я тебе вот так звоню, но как по-другому связаться с тобой, я не знал.

Сказать, что она была удивлена, не сказать ничего. Меньше всего ожидала услышать этого человека. Мальчика, уже ставшего взрослым.

«Сколько лет прошло? – задалась она вопросом, бесшумно выпуская из лёгких воздух и пытаясь успокоить сильно бьющееся сердце. – И вот он – привет из прошлого!»

Она не была рада этому внезапному звонку, не хотела вновь погружаться в то состояние, из которого с таким трудом выбралась более шести лет назад. Тогда она столкнулась с чем-то необъяснимым, неправильным. И не было никакого желания копаться в чужих бедах. Потому они и чужие, что не должны касаться её. Она просто растерялась в тот момент, не смогла утешить, помочь, а после просто исчезла.

Так поступила Лана тогда, но не поступила бы сейчас!

После всего, что ей пришлось пережить прошлой осенью, с какими грязными тайнами своей семьи пришлось столкнуться… Она изменилась, стала другой. Жизнь заставила! И когда вернулась к нормальной жизни, от тех перемен, что с ней произошли за какие-то полмесяца, многие испытали шок. Все привыкли с замкнутой и немногословной Берсон, которая считала общество собак более для себя приемлемым, чем общение с людьми. Она и правда изменилась – сама это чувствовала. Если раньше ей было наплевать на то, что творилось вокруг, лишь бы не касалось её, то теперь что-то в ней надломилось, сделало мягче.

Единственное, что осталось неизменным – ей, как и раньше было жалко животных. Но не людей, которые, как правило, сами становились виновниками своих проблем.

И этот мальчик, на другом конце провода, за прошедшие годы ставший юношей, был тем прошлым, без эмоций с её стороны. И сейчас, слушая его слегка возбуждённый голос, она чувствовала себя предательницей. Ей был неприятен его звонок, он заставлял испытывать стыд за своё прошлое безразличие к бедам других.

– Как ты? – спросила она, крепче прижимая трубку к уху, словно опасаясь, что кто-то ещё в этой комнате может услышать его ответ.

– Нормально. Хотел попросить тебя об одолжении…

Этого она тоже не любила – исполнять чужие желания. Обязательства, которые могут остаться не выполненными… У неё было правило: любое, даже, казалось бы, несущественное обещание, необходимо выполнить. Неважно, как и неважно чего ей это будет стоить. Зудящее чувство ответственности за данное кому-то слово, не покидало, пока она не исполняла просьбу. И сейчас она понимала, что попала в собственную ловушку.

– Что я могу для тебя сделать?

– Я понимаю, что может это неправильно снова просить тебя… – он помедлил, прежде чем продолжить, – но я больше не знаю к кому обратиться. Я хочу, чтобы ты снова нашла мне друга.

Лана прикрыла глаза, осознавая, что именно этого вопроса она больше всего боялась.

«Снова погрузиться в тот кошмар? – думала она. – Снова испытать всё то, что испытала?»

С первых же секунд их знакомства более шести лет назад, она объяснила, что собака-поводырь – это не бездушное животное за кормёжку выполняющее приказы. Это, прежде всего друг, который оберегает своего хозяина изо дня в день, двадцать четыре часа в сутки, служит глазами, направляет. И он запомнил, хоть и лишился своего через две недели…

– Для начала мне надо с тобой встретиться, поговорить, посмотреть, как ты живёшь.

– Да, да, я помню правила, – торопливо произнёс он, словно боясь, что она всё ещё может передумать, – поэтому-то и звоню тебе. Может, приедешь?

– И где ты теперь живёшь? – поинтересовалась Лана, не испытывая ни толики любопытства.

– Дома, – он на секунду замялся, – в смысле в доме отца.

Она была удивлена, но высказываться не стала. Это не её дело, где он поселился после всего.

– Я подъеду завтра утром, – пообещала и, попрощавшись, положила ещё тёплую от её ладони трубку.

Она ещё какое-то время стояла, пялясь на голую стену напротив, не замечая вокруг ни громких голосов, ни кокетливого смеха новой сотрудницы, которую самолично выбрал шеф – знать бы за какие-такие заслуги, ни озабоченного взгляда одного из коллег. Её мысли были слишком далеко в прошлом, чтобы пересекаться с настоящим.

Странно всё это. И этот звонок в конце рабочего дня и этот голос, такой непохожий на тот, с которым у неё ассоциировался этот незрячий мальчик с необычным именем. Марат, так звали одиннадцатилетнего ребёнка, с которым её свела судьба, но она ни разу не слышала, чтобы кто-то из его близких так к нему обращался. Всегда только лёгкое на слух – Марик.

«Ему уже восемнадцать!» – с удивлением подумала Лана, произведя в уме нехитрые вычисления.

Последнее время она о нём и не вспоминала, не задавалась вопросами…

Как он жил все эти годы после всего? Каково ему было лишиться близких людей и остаться практически одному?

Она знала ответ. Слишком тяжело. И, тем не менее, она ни разу не позвонила, не поинтересовалась, как он там, всё ли с ним в порядке? Понадеялась, что есть люди, которые смогут о нём позаботиться и попыталась выкинуть ту давнюю историю из головы.

Лана сама себе казалась мерзкой. Слишком хорошо помнила те две недели, проведённые в доме семьи Кан, что приняла её словно родную. Часто в те дни думала: вот оно счастье! Хотя, может и неполноценное – без матери. Но эти трое: отец, сестра и брат, были действительно счастливы. И она, на тот короткий отрезок времени, стала, словно частью их идеального мира.

В коротких перерывах между помощью Марику с его новым спутником золотистым ретривером, она в компании его старшей сестры и отца, сидя на веранде в плетённых, выкрашенных белой краской, креслах, пила чай со сладостями и смеялась над забавными историями.

Казалось, глава семьи никогда не уставал от шуток, как мог, веселил незрячего сына. А Анна, девятнадцатилетняя, хрупкая, черноволосая красавица, с неизменной книжкой в руках, так любившая свой сад на заднем дворе, всегда была дружелюбна. Марик, всегда улыбчивый, заражающий окружающих своим оптимизмом, несмотря ни на что.

Лана завидовала этим людям, мечтала, чтобы и у неё было так же, ну или отчасти. Мечты сбываются! Спустя шесть лет она, наконец, выяснила, куда исчезла её родная мать, бросившая её в младенчестве, и нашла, кто виновен в её несчастливом детстве.

Только прошлого не исправишь, и не вернёшь. Уж возвращать там точно нечего, и некого – одна лишь пустота. Но жить с тем грузом, что опустился на её плечи, было слишком тяжко.

И все эти месяцы после её повторного бегства из родного города, она пыталась уйти с головой в работу, чтобы не думать. Ну, или хотя бы постараться… Она чувствовала себя отчасти виноватой в несчастьях своей семьи.

Очнувшись от невесёлых мыслей, Лана заметила, что непроизвольно потирает большим пальцем зарубцевавшуюся кожу правой руки. Вечное ей напоминание.