Невеста.ru

Я отрицательно покачала головой. Люди кругом.

– Да неважно, – он взял меня под локоть и отвел к торцу здания.

Там поле обозрения было действительно меньше, но все равно не самое подходящее место. Он снова приказал мне блевать. От его жеста у меня подступило к горлу, я отвернулась и оперлась рукой о стену. Коррадо забежал сбоку и, как танцовщица из группы поддержки, принялся подбадривать.

– Коррадо, я не рожаю, не надо таких эмоций. Уйди подальше, я не могу это делать, когда ты смотришь.

Он отошел, но боковым зрением уловила его напряженный взгляд.

– Пойдем уже, – выдохнула я.

– Может, лучше это сделать здесь, чем в машине? – предположил он.

Дома мне ни с того ни с сего вдруг похорошело. Я прилегла в постель и проспала до утра как убитая.

БОЖЬЯ РОСА

Мужчины в своей лжи всегда выглядят идиотами. Им-то, конечно, кажется, что они молодцы, суперагенты. Мастерски заметать следы у них в крови. Но не понимают, что мы, женщины, другие. Мы видим и мыслим иначе, мы даже убиваем по-особому. Можно провести полную дезинфекцию. Найти и выбросить все части от упаковок презервативов, доложить пару недостающих в коробку. Вынести на мусорку бутылки, огарки свечек, натереть до блеска посуду и пол. Но есть одна вещь, которая всегда выдаст в самый неподходящий момент, – женские волосы. Такова уж наша природа – метить территорию своими волосами, хотим этого сами или не хотим. От таких улик даже маньяк-профессионал еще не научился полностью избавляться.

Впрочем мы, женщины, не станем шарить с лупой под кроватью, а просто взглянем на душевой слив. Ручаюсь, что еще ни у одного обманщика не хватило ума убрать волосы именно оттуда.

– Вот видишь, я им сам пользуюсь. Мне нравится. Никто его здесь не забывал, – демонстрирует Коррадо, оголив подмышку и елозя там женским дезодорантом. И станок для бритья с розовой ручкой он тоже купил нарочно. Обалдеть. Может, у него в гардеробе и стринги женские найдутся, если пошарить хорошенько? Это хотя бы объяснит отсутствие секса между нами. Вечно я впутаюсь.

– Хочу спросить тебя кое о чем, – не удержалась я.

– О чем? – приободрился друг.

Но я передумала.

– Да ерунда, забудь.

– Нет уж, говори, – у Коррадо загорелись глаза от любопытства.

Ну что ж.

– Ты голубой? – выпалила я.

– Что значит «голубой»? – не понял он.

– Ничего, забудь.

И мы забыли.

СУПЕРМАЧО

То, что по нему все сходят с ума, я уже поняла. Он не перестает об этом говорить по поводу и без. За стенкой, к примеру, живет соседка, вполне себе замужняя синьора. Но и она положила глаз на моего бедного Коррадушку с первого дня, как только он заселился в эту квартиру. То, говорит, за солью придет, то лазанью притащит.

И вот я как-то выхожу на балкон, чтобы свои парадные трусы развесить сушиться, а соседка тоже после стирки с бельем вошкается. Тогда я, приняв позу кошки-вамп, медленно так, с чувством принялась трусам своим место искать на веревке. Соседка разок только зыркнула на мои ноги длиннющие в шортах – и все, драться через балкон не полезла.

ХОЧУ СЕМЬЮ

«Хочу семью, – с неуверенностью в голосе сказал как-то в разговоре мой жених (вроде трезвый был), – но пока не встретил женщину своей жизни». Это значило, что и я не попадаю в категорию женщин его жизни. Меня нисколько не покоробили его слова, потому что еще не забыла, как днем раньше с детским трепетом он признался мне, что всегда мечтал завести обезьянку. Ну да, чего еще не хватает тридцатидевятилетнему холостому мужчине? Конечно, обезьянки.

В стороне от нас обедала типичная итальянская семья – пара средних лет, их двое разнополых детишек лет пяти-семи и две бабули. С ними соседствовала другая компания итальянцев – две женщины, трое мужчин разного возраста и собачка, которая поначалу сидела смирно и ожидала очередную подачку со стола.

Но, поев, дети принялись галдеть, а после и вовсе носиться между столами. Каждый раз, когда кто-то из них пробегал за моей спиной, я с напряжением гадала, когда же мои макароны окажутся на полу. Несмотря на то, что ребятня доставляла дискомфорт своими действиями людям вокруг, родители не поспешили сделать им замечание и усадить обратно за стол. Казалось, наоборот – чем громче визжали дети, тем счастливей становились их родители. В России такое поведение зовется отсутствием воспитания.

Немного погодя к детям присоединилась собачка. Сначала она лишь изредка потявкивала, потом принялась тявкать во всю глотку, рассекая под ногами, как рысак на скачках.

Чем бы все закончилось, если бы вместо итальянцев за столами сидели русские? Скандалом.

– Угомоните своих детей! От них голова уже раскалывается.

– Для начала успокойте свою шавку!

– Да эта шавка в сто раз воспитанней ваших деточек!

– Да-да, того и гляди блох в тарелки натрясет!

Чем же закончился бедлам у итальянцев? Тем, что они в голос принялись умиляться внезапно вспыхнувшей симпатии между детьми и животным. Сюсюкались и те и другие достаточно громко, а это еще больше добавило шума. Со стороны можно было подумать, что это одна большая семья, осталось только столы сдвинуть.

Считается, что итальянцы хорошие семьянины, а дети – цветы жизни. Им позволено все. Растут эти цветы в заботе и ласке в родительском доме лет до тридцати, а то и дольше. Не спеша получают образование, не спеша ищут достойную работу, достойную невесту или жениха. А если и женятся, то, как правило, продолжают жить неподалеку от родительского дома. Это у нас «маменькин сынок» звучит как оскорбление, итальянца этим обидеть сложно.

По рассказам Коррадо, у него прекрасная семья. Свою неподдельную любовь его родители пронесли через всю жизнь, чем он очень гордится. Но, глядя на его жизнь, я не устаю задаваться вопросом: почему его же родная семья не стала для него примером? Неужели за все свои праздные лета он так и не встретил ни одной женщины, с которой мог бы и свою любовь нести через годы?

ДУЧЕ

Если раньше о Муссолини я слышала что-то краем уха, то теперь меня можно считать экспертом в вопросе фашизма. Портреты Бенито висели в каждой комнате. На полках стояли всевозможные книжки и толстенные энциклопедии, которые Коррадо часто брал с собой на пляж, где читал, перечитывал и с особым трепетом подчеркивал отдельные фразы карандашом. В машине у него всегда находился диск с речами диктатора.

«Вот, послушай, что он говорил на этот счет», – и кавалер включал запись. Из динамиков принимались вырываться то ли ругательства, то ли восклицательные фразы, местами напоминающие лаянье Гитлера. Смысла я все равно не понимала. А Коррадо со слезами в глазах вторил каждому слову.

Меня смущала эта странная любовь, даже опасалась ее немного, но потом махнула рукой: если это его единственный недостаток, я готова смириться, пусть тешется, лишь бы над кошками не издевался и над евреями. Да простит меня ныне покойный дедушка-фронтовик.

Все бабы дуры – это главное, что я смогла усвоить из биографии Муссолини, когда узнала о верной подруге, добровольно разделившей его участь на эшафоте.

– После пляжа заедем в супермаркет, купим арбуз, – предупредил Коррадо.

– Йа, майн фюрер, – отчеканила я.

РАЗМЕР ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ

– Чего ты хочешь от мужика с тридцать девятым размером ноги? – недоумевала подруга Лера в ответ на мои жалобы.

Действительно, моя нога на размер больше. Но в чем связь? А связь, по ее словам, прямая, физическая, доказанная, правда кем, она не уточнила.

В общем, один раз это все-таки состоялось. Кое-как, вяло, хило, в пятиминутку уложились. В конце всего этого позора я лежала и пыталась понять: те безумные звуки, которые он издавал, были от удовольствия или он звал на помощь?

– Нет, ну все-таки это прорыв, – не унималась Лера. – У мужика что-то зашевелилось, подало признаки жизни.