Деды в индиго

* * *

– Я – в баню, – так отреагировал Никеш на появление Бодуненца в проеме лифта.

Кроме Никеша в лифте также был Лева Смолянский.

– Я – в баню, – затравленно повторил Никеш.

– Паровозного тебе пару! – искренне пожелал Лева. – Но сначала мне наверх.

– Я – в баню, – снова пробормотал Никеш и призадумался. – А зачем?..

– Не успею, – удручился Бодуненц и выпрыгнул из лифта, а затем бросился по ступенькам лестницы бегом вниз, где его случайно встретил почти у самого подъезда Люлипупенко.

Глава 2

8.00

Оперативка началась ровно в 8.00.00. Их Величество оглядели ряды своего плебса.

– А где Бодунцы? – взвизгнули Они верхним фа Витаса.

– Не могу знать, – вытянулся мастер Проктер (мастер Прохоров, есть еще фрезеровщик Прокопчиков – не путать, прим. автора).

– Так найти! Не-мед-ля!! – и Они кинулись в Проктера пачкой мобильников.

– Слушь-сь!

– Немедля! – затопали ножками Их Величество.

Но не успел мастер схватить телефоны, как в кабинет на всех парах ворвался Бодуненц.

– Простите, Александр Леонхардович, кажется, опоздал немного, – холодея, выдохнул он.

Директор лицея Александр Леонхардович Кольцов щелкнул секундомером:

– Ты у своих товарищей прощенья проси, не у меня! Их драгоценное время потратил. О, да это просто рекорд опоздания – девять целых и пятьдесят четыре сотых. Для плаванья «топориком» – олимпийский рекорд!

И затем рявкнул:

– Ты опоздал на девять пятьдесят четыре – как это… Пони… мать! И сие пример для учащихся, наихудший пример!

Бодуненц сжался в комок.

– В России есть две главные беды…

– Бодунцы и дороги! – хором проскандировали Проктер энд Гембл (мастер Прохоров и его подмастерье Глеб), упреждая мысль Их Величества.

– Всё так, – одобряюще кивнули Они.

Остальные «полчасы» Их Величество запекали проклятия в адрес Бодуненца. А затем надолго успокоились – день прожит не зря.

* * *

Люлипупенко, честно заработавший своей харизмой полсотни, тотчас направился к киоску «Диана».

У входа уже толпился Вадик Дулепистый.

– Привет, соседос.

– Здорово, Арни. Баки е?

– Вот, родимые, – помахал синенькой бумажкой Люлипупенко.

– Да ты, смотрю, олигарх!

– Не без того.

– Как всегда, лангет и омары? Или что-нибудь позаковыристей? Скажем, по маленькой.

– Склоняюсь к последнему.

* * *

Лева Смолянский шел с ночного дежурства. Домой. В лифте к нему запрыгнул Никеш и попытался изменить маршрут, а потом Бодуненц, но безрезультатно – удалось отвадить. Всё. Скорее спать. Перед тем на улице он встретил скучающего Люлипупенко, а еще ранее – Витька-Гагулька – в одиночестве терся у газона.

– Ты ничего на работе не забыл? – ощерился Витек.

– Да, вроде, нет.

– А на ногах?

Лева и не заметил, как по ходу не снял с ног синие пластиковые бахилы.

– С тебя десятка! За образ! – рубанул Гагулёк.

– Ща, разбежался!

* * *

Дело в том, что у Никеша затевался крутой евроремонт. Еще полгода назад. И закончился недавно. Почти. Никеш до сих пор от краски не отмылся. Сами понимаете, в баню сходить, особенно когда нет горячей воды, да что греха таить, и холодной – святое, святее не бывает. Вернее, бывает – встреча с друзьями… Но не в этот раз.

* * *

Шуран Кисельков вышел к первой полупаре в гунитет. Затрусил по двору до остановки.

Вот Люлипупенко, деловито мусолящий полтинник. Вот стоящий у газона Витек-Гагулек. Вот жена Малярчука, спешащая в булочную. Вот ускользающая допплеровским эффектом спина Бодуненца… Опаньки! Прямо в лужу! Финиш! Приплыли! А плавать-то мы не умеем. Вот Никеш, чешет тело в раздумьях – мыть или не мыть? Почти как у шекспировского Гамлета. Вот Музян, сидит на лавке прямо по курсу.

– Не Шуран ли Кисельков? – поднял брови Молик.