Невероятные истории из жизни охотника Акима

– Ой! Ой! Ой! – не смогла сдержать своего восторга маленькая девочка, увидев огромный полосатый арбуз в сильных и мускулистых руках Акима, только что вошедшего в купе. Взобравшись обеими ножками на нижнюю полку к своей маме, она вся извертелась не в силах скрыть своего восхищения всем происходящим.

Её радостно-смеющиеся глазенки, казалось, остановились на этом арбузе. Но еще через какое-то мгновение пробежали они и по свежевыбритому лицу этого совсем чужого для нее дяди, в уголках губ которого притаилась какая-то загадочная улыбка.

– Ну ка сядь! Сядь Настя! – попыталась успокоить девочку её мама – очень даже привлекательная молодая женщина, синенькие глазки которой с чуть размытыми краями зрачков, мельком окинув поджарую фигуру Акима, казалось, по достоинству оценили ее. Несмотря на то что в купе была достаточно комфортная температура она зябко куталась в накинутый на ее плечи тёплый пуховый платок и постоянно поправляла рукой длинные свои волосы цвета мокрого песка, поправляла словно их трепал какой-то ласковый ветерок. Повидимому перед самой поездкой она успела побывать в салоне красоты и теперь ей было трудно отделаться от приятного ощущения новизны на своей голове.

Опустив огромный арбуз на небольшой купейный столик, Аким представился родителям девочки и получил в ответ их имена.

– Просто Света, – первой назвала себя мама девочки.

После чего Аким услышал и имя её отца.

– Александр Константинович, – сдержанно представил свою особу мужчина средних лет чуть великоватый для комфортного путешествия в поезде дальнего следования.

Ну и прекрасно! – подвел итог состоявшемуся знакомству Аким и забросил свой туго набитый рюкзак на верхнюю полку.

– Настя, пожалуйста веди себя скромно, – теперь уже несколько жеманно попросила мам-Света свою дочь и плотно прижала её к себе.

– А мы и есть самые что ни на есть скромные пассажиры вагона номер 7 поезда дальнего следования, – повернувшись к маме с дочкой, лукаво подмигнул Аким Настеньке – Мы и есть эти самые скромные пассажиры и сейчас будем есть арбуз. Правда Настенька? – как-то нарочито строго посмотрел он на вновь начавшую подбрасывать себя на месте маленькую девочку.

– Правда! Правда! – громко поддержала Акима маленькая Настенька, уже начавшая поедать жадными глазенками полосатый арбуз, прижатый рукой Акима к купейному столику.

Но на этрт раз в повидение маленькой Настеньки решил вмешаться её папа – его правая рука, удерживавшая до этого газетные листы, тяжело опустилась на хрупкое плечико девочки – и та вмиг успокоилась, уткнувшись носом в край теплого маминого платка.

Александр же Константинович, успокоив дочь, с отсутствующим лицом продолжал сидеть на своем месте, не выказывая ни малейшего желания вступать в беседу с этим ни в меру общительным соседом по купе. Молча сидел он так, как и с самого начала, и только один раз с едва заметной ухмылкой на лице покосился в сторону своей жены, начавшей кокетливо улыбаться Акиму. И сразу стало видно, что у него пропало всякое желание читать газету. И он, поднявшись на ноги, положил её к себе на верхнюю полку.

– А вы куда? – остановил его вопросом Аким, которому показалось, что отец Настеньки собирается выйти из купе. – Вот мы сейчас с этим арбузом разберемся, – легко подняв его над столиком, крепко сжал, «полосатого» между ладонями рук Аким, – арбузы в этих местах, скажу я вам, – о – го – го! – поворачивая голову то в одну-то в другую сторону, стал рассеянно отыскивать он глазами то, что очень необходимо было ему в эту минуту.

– Вы ножик? – быстро догадалась Настенькина мама и начала суетливо отыскивать его у себя в сумках и пакетиках.

Но Аким уже сам успел принять необходимое ему решение.

– Минутку, – вернув арбуз на место, вскинул он вверх свой указательный палец и, подумав немного, просунул руку во внутренний карман своей джинсовой куртки и извлек оттуда небольшой обоюдоострый ножичек с декарированной какими-то затейливыми узорами, рукоятью, казалось.

При виде этого глаза родителей Настеньки вмиг округлились, а сами они, казалось потеряли дар речи.

В отличии от своих родителей маленькая Настенька, в очередной раз подбросив себя на месте, громко и радостно захлопала в ладоши. Ей явно очень даже понравился этот ножичек коснулся его и она, вскинув на него свои светлые глазки, собралась было попросить дядю Акима, чтобы он разрешил ей, хотя бы и дотронуться до него. Но дядя Аким уже занёс его над арбузом– и уже в следующую секунду арбуз, казалось, ожидавший этого удара, едва только ножичек к нему, с хрустом разломился на две равные половинки, обнажив внутри себя ярко– красную аппетитную мякоть.

– Вот он какой! -торжественно провозгласил Аким, приглашая своих соседей по купе ближе придвинуться к столику.

Мам-Света и особенно маленькая Настенька дружно переместили себя ближе к столику.

А вот Настенькин папа Александр Константинович в ответ на приглашение Акима вначале недовольно поморшился, но потом все же заставил себя переместить своё большое, но послушное ему тело вперёд к купейному столику.

– Первая скипочка тебе, – протянул Аким маленькую арбузную дольку нетерпеливо ерзавшей на своём месте Настеньке. И та, схватив обеими ручонками предложенный ей кусочек арбуза, тут же вонзила в него свои маленькие и остренькие зубки. И теперь уже она, казалось, не обращала никакого внимания на все то, что происходило вокруг нее.

– А вот вторая скипочка нашей мам-Свете, – все также весело улыбаясь, продолжал раздавать Аким равной величины арбузные дольки и заслужил при этом ещё один ревнивый взгляд со стороны Настенькиного папы.

Расправились с арбузом быстро и дружно. Он, как и говорил Аким, действительно оказался превосходного вкуса, достигнув в процессе своего созревания некой золотой середины – сорванный на день раньше или на день позже, он не был бы таким сочным и сладким, как теперь.

И очень скоро ото всего не малой величины арбуза остались лежать на небольшом узеньком купейному столике только арбузные корки. И Аким, как единственный виновник этого купейного арбузопоедания, свалив горку арбузных корок в целлофановый пакет, чуть потянувшись, взял со своей полки казенное полотенчико и стал протирать им свой обоюдоострый ножичек.

– Дядь Аким, а дядь Аким, – жалобно запричитала тут маленькая Настенька и протянула к нему свои просящие ручонки, – а дай я потрогую твой красивый ножичек?

Но мам Света, как бы в испуге, не сильно, а будто бы играючи ударила по протянутым к Акиму ручонкам своей дочери.

– Он очень острый Настя, – строго сказала она, – не дай-то бог! Этим не балуются.

– А я и не бауюсь… – опустив свои ручонки, тут же надула губки Настенька, бросив опасливый взгляд в сторону Александра Константиновича.

– Острый?.. – как-то очень внимательно стал разглядывать свой ножичек Аким, будто бы увидел его впервые. – Да вовсе и нет, если хотите?.. – протянул он его мам-Свете.

– Упаси боже! – остановила взглядом движение руки Акима молодая женщина и, чуть отодвинувшись назад, кокетливо попросила его: – А вы лучше расскажите нам Аким, как он оказался у вас этот ваш ножичек, – ведь он какой-то музейный у вас?

Несколько игриво прозвучавший голос жены не понравился Александру Константиновичу и он, не сказавший за все это время ни одной фразы, подчёркнуто сухо заметил:

– Это не ножик – это кинжал.

– Кинжал?.. – искренне удивилась Мам-Света.

– Ки – и – жал! Ки – и – жал! – попыталась войти в разговор взрослых и Настенька и, спрыгнув вниз с полки купейного вагона, стала быстро прикладывать друг к дружке ладошки своих рук. – Хочу ки – и – жал! Хочу ки – и – жал!..

– А ну успокойся же ты наконец, – одернула девочку её Мам-Света и вновь обратилась к Акиму со своей просьбой: – А не расскажите ли вы нам все же откуда он у вас этот кинжал, как говорит мой Саша? – впервые за все время назвала она по имени своего мужа.

– О! – быстро упрятав свой кинжальчик во внутреннй карман джинсовой куртки, Аким уже как-то нехотя продолжил разговор: – Это знаете ли целая история …

– Ну и хорошо Аким– посмотрела просительно снизу в верх на Акима молодая женщина. – А вы и расскажите нам эту вашу «целую» историю …

Ты бы лучше ребёнком занялась – в этот момент, бросив ревнивый взгляд в сторону Акима, поднялся со своего места и Александр Константинович. – Найди ты ей какое нибудь интересное занятие – не видишь разве, как она капризничать начинает …

При этом голос Александра Константиновича прозвучал как-то хрипловато, как у человека уже долгое время не говорившего ни с кем-так и хотелось, чтобы он немногл прокашлялся.

– Ну тебя, – недовольно отмахнулась от мужа мам-Света. – Вот ты бы и занялся ею. Не видишь разве, что спать она хочет …

– Не хочу – у… не хочу – у спать … – тут же нахохлилась маленькая Настенька, отодвигаясь от матери.

И тут мам-Света как-то очень нехотя поднялась тоже со своего места и примирительно обратилась к мужу:

– А давай Саша мы ее к тебе на верх положим: может там она уснет скорее?

– Не хочу не хочу спать, – на этот раз уже горько запричитала Настенька, наотрез отказываясь переселяться на верхнюю полку.

– Давай Настя давай … – пока еще ласково начала уговаривать девочку её мама, безуспешно пытаясь приподнять ее на верхнюю полку.

Мам-Света некоторое время безуспешно пыталась подсадить свою дочь на верхнюю полку, но та стала отчаянно противиться этому, цепляясь за руки своей матери.

– Ну что ж ты стоишь? – уже в сердцах была вынуждена обратиться к своему супругу молодая женщина. – Неужели ты ничего не можешь сделать с этим– ведь она просто сведет меня с ума?

– Гм – м – м … – как-то неопределенно в ответ на это промычал Александр Константинович и близко почти в упор посмотрел на свою жену и при этом глаза его и без того не очень светлые стали быстро темнеть от на бежавшего в них чувства злости.