Обманы восприятия

– Макс, будешь последним лохом, если не приедешь! Кстати, можешь поздравить! Свадьба через месяц! – шипел он в трубку так, чтобы тот, «заценив» размах кутежа, вмиг примчался.

– Ладно, уговорил, девочки-то хоть приличные?

– Вполне, «презики» не забудь! – шутил новоявленный жених.

Глава 2

Вечеринка

От гостей остались лишь отпечатанные грубыми колесами иномарок полоски смятой травы. Рита курила тонкую синюю сигарету и трепалась со своими то ли подругами, то ли не особо ценными родственницами. Забыв про наваждение в виде Сони, Виктор с нетерпением ждал друга и безудержной ночной тусовки. «Девицы, рослые и дерзкие, с блудным блеском в глазах, должны понравиться Максиму», – он развалился в плетеном кресле и, свободный от обязанности льстиво улыбаться, бесцеремонно разглядывал всех и все, что его окружало.

Первая зелень слегка маскировала погибшие стебли роз. Цветы, так и не оправившись от морозов, скромно тянули мертвые веточки к солнцу, и наоборот, буйно разросшиеся кусты шиповника, демонстрируя неблагородные бутоны, воинственно торчали колючками вверх.

«Садовник – лентяй. Шиповник пора вырубить, – сделал вывод будущий хозяин. Если раньше дом и сад казались ему безупречными, не считая странных ваз и картин, то теперь он стал замечать разные недочеты и ошибки: – Деревянную баню нужно облагородить, а лучше и вовсе снести, а бассейн углубить». Особенно Виктора нервировали дешевые решетки на окнах. Намертво прикрученные, они были только на окнах первого этажа. Помпезный вид здания ужасно страдал от примитивных и даже уродливых, без намека на художественную тонкость прямых и грубых решеток. «Сниму и закажу витые, под старину, из чугуна, – планировал он, – идиотские вазы сразу выброшу, а картины… – его как молнией ударило. – А ведь Соня часто бывала в этом доме! К чему эта глупая экскурсия?

Ну да, так она хотела со мной пофлиртовать», – и по его физиономии расплылась самодовольная улыбка.

Приехал Макс. Рита и две ее родственницы сразу же повисли на нем, как игрушки на елке. Высокий, темный, с глазами цвета спелой вишни, с огромными мускулами и с накаченным синхронно с руками животом, он вызывал у окружающих добрый смех. Да и по характеру друг Виктора славный малый – беззлобный, благодушный.

Молодые люди не торопились зайти в дом. Было тепло. На мощенной мрамором площадке возле бассейна стояли столики с выпивкой и закуской, играла музыка, и у всех присутствующих захватывало дух от восторга комфортной, какой-то новой шикарной жизни. Макс без лишних слов тискал Лилю и Милу – так звали оставшихся на разгул девиц, а они, радостно повизгивая от его прикосновений, по-кошачьи выгибали спины. Почувствовав себя олигархом, жених, поглядывая на друга, снисходительно размышлял: «Приперся в своей дурацкой, в облипочку, футболке. Наверняка рассматривал бицепсы в зеркале, гордился собой».

Началась беззаботная пирушка, пустая и расслабляющая. Рита в мерцающем платье. В нем, словно в змеиной коже, она эротично двигается под красивую музыку и балдеет сама от себя. Витек – так окликали его нахальные девицы – скинул наконец с себя фрак и в джинсах, в свободной, на выпуск рубашке молча пьет хорошее вино из высоких хрустальных фужеров. Макс же ест и пьет все подряд и лапает девчонок – те радостно повизгивают.

– Лилек, у тебя оригинальная безделушка на шее болтается, – похвалила Рита яркое, напичканное самоцветами украшение.

– Этот крест – подарок мамы на выпускной! – прощебетала та, не заметив, что Рита после ее слов как-то сразу поблекла.

– Подаренный матерью крест – к несчастью, – прохаживаясь между извивающимися под сексуальную мелодию девчатами, флегматично заметил Виктор. Сердце его при этом противно защемило: увидел, как Рита, отстранив на шее медальон с мордашкой в шляпе, подцепила невидимую цепочку и поцеловала малюсенький нательный крестик. «От мамы, а у меня даже этого нет». И зло спросил: – Лиля… Какое интересное имя. И ваша внешность ну совсем не славянская! Зачем тебе атрибут христианской веры?

– Да, мой отец татарин, и я этим горжусь! – дерзко ответила девушка.

Внезапно на смену приятной попсовой мелодии загремел, заскрипел, врезаясь в грудь, тяжелый рок.

– А я крест не ношу! Не хочу нести крест революционера, бунтаря! Его распяли – он нас проклял! Обиделся на все человечество! Я ни в чем перед ним не виноват и крест за его грехи – носить не буду! Они там в своей религии совсем запутались, – пробасил Макс. – И потом, выражение «все в руках Божьих» меня не устраивает! Все мы в руках олигархов. Как им захочется – так и будет. Вот придумают они вакцину, чтобы истребить лишних, завтра же все мужики станут бесплодными! Бабью? рожать нечего будет! Или закроют весь мир на карантин, на морды нацепят повязки и застращают заразой! Возможно, что будут тупо бомбить и рассуждать о демократии, – орал он вместе с рок-музыкантами. Потешно играя косматыми бровями, Максим показывал, как нужно пугать бестолковый народ.

– Я с тобой согласна! – поддержала Рита, пританцовывая по кромке бассейна. Она не надрывалась: из аппаратуры вновь полилась тихая мелодия. – Представляю, вот я такая вся богатая и вижу, как на мой любимый остров среди океана повылазили люди. Реально, всех бы на карантин. Да-да!

А чтоб не шастали, а сидели бы по домам и телик смотрели – виртуально развлекались! Однажды в мою усадьбу свинья из деревни притащилась, так я ее велела заколоть!

– Маргуша, мы с тобой гениально правы! Мир испачкался о виртуальный секс. В принципе, нас давно уже нет, ведь мы дрочим на фото своих возлюбленных! – сказал Макс, запихивая в рот остатки семги. Он часто заглядывал в телефон и нервничал оттого, что не ловит интернет.

– Плохо, если нами будут управлять импотенты, – подытожила Рита.

– Дрочить модно, и ничего нет в том позорного! А если нас изолируют друг от друга? Придется сексом по видео заниматься, – не согласилась одна из девиц.

– Подданные должны жить в страхе! А вечного страха не бывает! Не прокатит карантин! – словно поверженный монарх, Макс достойно отрекся от своей теории. – Мы все под контролем, пока держим в руках эту фигню! – сказал он, бережно засовывая в карман узких джинсов айфон.

Тем временем танцующая Рита чуть не свалилась в пустой бассейн. Виктор ловко подхватил ее.

– Ты мой герой! – восторженно завопила она.

– Герои – это такие люди, которые способны выдержать то, что противоестественно здравомыслящему человеку, – охладил ее романтичный пыл жених.

– То есть герои – это люди с больной психикой? – взвизгнула Рита, прижатая к его груди. Рысьи глаза ее жгли с такой ненавистью, что он резко опустил руки. Невеста пошатнулась и чуть снова не упала, но на зависть Лили и Милы в одну секунду оказалась в других крепких объятьях.

– Герой – это человек, презирающий смерть во имя жизни людей, – важно пробасил Макс, не отпуская Риту.

«Ты бы еще сказал: “Сила в единстве!”» – хотел уколоть Виктор, вспомнив, что Старцева воспитывала бабушка, музейный работник, но передумал и злорадно наблюдал, как невеста, попав в лапы друга, вся скривилась от отвращения. «Дорвался до халявы, выпачкался весь и девчонок перепачкал. Нельзя его приглашать в приличное общество», – с досадой решил он.

Солнце, мелькнув последний раз раскаленными лучами, спряталось за горизонт. Усадьбу озарили дружно загоревшиеся разноцветные фонари, но яркий электрический свет, как ни старался, не мог согреть веселую компанию.

– Толстячок, нам холодно! – капризно пропищали Лиля с Милой, зябко поеживаясь и обнимая общего, еще не поделенного между ними Макса. – А может, попаримся? Это баня? – предложили они, тыча длинными ногтями в деревянную постройку.

Девушки были похожи друг на друга, но не лицами, а манерами вытягивать губы трубочкой и одинаково двигаться.

– Вперед и только вперед! – загудел Максим. И, живо подцепив девчонок, устремился к дому.

После минутной перепалки у всех снова поднялось настроение.

Обстановка в уютном зале с широким диваном, глубокими креслами, камином, столом, накрытым хрустящей скатертью и утыканным лакомствами, примитивной, но модной музыкой сделала свое дело – компания снова шумела и резвилась. Молодость беспечна. Они ели и пили то, что осталось после званого обеда. Деликатесы валялись на тарелках без должного почтения, и никому не было дела до этикета – какой вилкой цеплять устриц и в какой последовательности есть мясо или рыбу, а уж тем более чем запивать – красным или белым. Бесперебойно жуя, Максим дергал сальными пальцами длинную челку. Рита же постоянно исчезала, а когда появлялась, то шокировала новым нелепым нарядом. То ли сестры, то ли подруги изображали сексуальные па под эротичную мелодию. Им до ужаса хотелось соблазнить толстячка длинными ногами, сосками, грозно торчавшими из-под прозрачных блузок, упругими попками, которые они разными похотливыми способами выставляли напоказ. «Секс-старты начались!» – подзадорил их Макс, оценивая, у кого тверже задница и круче титьки. Но девушки, резко прервав развратный танец, отошли и озабоченно зашептались. Виктор уловил отрывки их разговора, когда вслед за ними двинулся в уборную.

– На нас в розыск уж, наверное, подали! Если вышибут, домой не поеду, лучше вздернусь! Мне с Маргушей хорошо…

– Сколько мы отсутствуем?

– Третья неделя… Лилька, а я в баню все же заглянула! Там, прикинь, огромные пупсы сидят в тазиках…

– Во даешь, подруга! Перепила или обкурилась? – последнее, что он услышал.

Не придавая их болтовне большого значения, расшифровал: «Девчонки прогуливают занятия и боятся, что их в общагу не пустят». Он столкнулся с ними у зеркальной стены. Окинув его презрительным взглядом и тыча в него прямыми, словно острые кинжалы, пальцами, они дружно засмеялись. Ногти нахалок, сверкая ядовитым лаком, чуть было не пронзили ему глаз. Их лица, обезображенные алкоголем, пересекаясь в отражениях, кривились неблагородным оскалом. Виктору почудилось, что у девиц вместо ртов клювы, а вместо маникюра грязные когти. «Хорошо, хоть эти простушки не корчат из себя дворянок», – подумал он.

Лиля с Милой вернулись в зал. И снова их тела заволновались, затряслись в немыслимых вихляниях. Виктор захандрил, ему вспомнился рассказ Сони о художниках.

– Ритуля, скажи, на стенах висят полотна Куинджи? Почему не Мунк? – выключив музыку, спросил он.

Танцующая компания застыла в немом удивлении. До этого вопроса никто не обращал внимания на интерьер комнаты, на стены, увешанные картинами. Лиля и Мила, вскинув неподъемные ресницы, начали рассматривать шедевры мирового искусства. Рита уже готовилась дать отпор, но ее опередили.

– Зачем Ритуле этот псих? – спросил Макс, поглаживая одной рукой попку Лили, а другой коленку Милы.

– Полотна этого психа стоят баснословных денег! – возмутился Виктор и уточнил: – У Куинджи луна сияла, как фонарь! Но краски тускнели – полотна блекли.

Добавить было нечего, и воцарилась тишина. То ли сестры, то ли подруги заскучали и, раскидав свои бесконечные ноги вдоль дивана, задымили Ритиными разноцветными сигаретками. Синхронно выпуская кольца из вытянутых трубочкой губ, они мечтательно закатывали глаза.

Странным образом неожиданно для всех грянула бравурная музыка. Максим, любитель пародий, тут же начал изображать из себя фашиста. Он то и дело отдавал честь, резко вытягивая вперед руку, и так же резко то опускал, то задирал голову. Черная челка, слипшись, воинственно торчала, мясистый нос дрожал, живот еще больше выпячивался, а ноги его выписывали такие нелепые кренделя, что Лиля с Милой визжали от восторга. Им так понравился танец кровавых монстров, что и они начали подпрыгивать, кричать «хай» и вскидывать руку.

– Всех уничтожить, евреев в газовую камеру! – горланили они вместе с Максом.

– Насмотрелись идиотских фильмов! Фу, надоели, перестаньте! Как можно смеяться над жестокостью и смертью? – возмутилась хозяйка, выключив аппаратуру. Все ее безоблачное существование противилось насилию. Брезгливая и равнодушная к чужому горю, она не хотела касаться темной стороны жизни. Любое упоминание о неприятностях приводило Риту к душевному дискомфорту, и у нее начинались «панические атаки». Она задыхалась от ненависти к чужим проблемам.