Мечтать полезно, милый босс!

И все, мир вдруг окрасился в другие цвета. Может, эта девица гипнозом каким владеет? Лично Игорь Валентинович не знает никого, кто даже пальцем будет шевелить восемь часов в день, всю рабочую неделю, за такие деньги. Притом законодательно подкопаться невозможно, раз работник сам согласен.

– За МРОТ? – переспросил Игорь, не в силах поверить, поскольку в объявлении о вакансии звучала совершенно иная сумма, да и то с обещанием повышения после испытательного срока.

– За него, за него, – победоносно добила Катя. – Сказать, сколько вы сэкономите в эти самые три месяца? Я уже посчитала.

Игорь тоже посчитал, он вообще не умел остановить счет в уме, когда речь шла о прибыли. Но произнесенное все еще казалось какой-то бессмыслицей. Таких денег в его сети вообще никто не получал, включая низший вспомогательный персонал.

– Екатерина, вы шутите? – напоследок он уточнил еще раз, хотя уже прикинул свое решение. В конце концов, эта болтливая, очень смешная и совершенно нелепая «мотивированная девица» права в одном – уволить он ее может в любой момент. Да, потеряет с ней время. Но сэкономит на оплате. Одно на другое бьется. А вдруг она и правда начнет «рвать и метать» ради новой себя и Славки Климова? Настроение его менялось, и это отражалось в голосе, хотя веселье никуда не исчезло: – Я не просто так интересуюсь. Любопытно, вы на какой день работы в голодные обмороки падать начнете?

– Не начну, – уверенно отрезала девушка. – Игорь Валентинович, я в регистратуре муниципальной поликлиники работала! Неужели думаете, что там намного больше платили? Я уже все рассчитала, за меня не волнуйтесь.

– Даже и не думал. Я за себя очень волнуюсь. И за Вячеслава Климова. Хотя с другой стороны, интересно узнать, сработает ли ваша идиотская стратегия по прокачке образа с ним.

– То есть принимаете? – она обрадовалась так сильно, что вскочила со стула и подалась вперед. Но от ненормальных обнимашек теперь уже настоящего шефа защитил дубовый стол.

– То есть принимаю, – признал Игорь. – На испытательный срок. Никаких больничных и отгулов. Уволю сразу же, как только посчитаю нужным. Если через три месяца я решу, что не хочу с вами прощаться, тогда попадете в штат и начнете работать на совсем других условиях. Пока идите в отдел кадров, я туда позвоню. Приступаете в понедельник.

– Поняла! Спасибо! Я так и знала, что именно с вас моя жизнь и повернет на сто восемьдесят градусов!

– Как это – с меня? – Игорь изогнул бровь. – Я думал, с того хама… ну, возле клуба.

– Нет, нет, он только заставил меня все переосмыслить. А вы развернули. Спасибо, Игорь Валентинович! Вы не пожалеете. С завтрашнего дня бросаю курить, гардероб в субботу пересмотрю, в воскресенье освою «Эксель»…

– Так вы еще и курите?!

– Нет, конечно! – она отмахнулась и направилась к двери. – С завтрашнего дня я стану совсем другим человеком, вы меня просто не узнаете! Спасибо, вы не пожалеете!

– Уже начал… – произнес Игорь Валентинович в пустоту, поскольку дверь за странной девицей закрылась.

Глава 2

Мягко говоря, Катюша была не вполне откровенна с Игорем Валентиновичем – очень переживала, что он ее на работу принимать откажется. С той же целью она осознанно выпустила из рассказа несколько ничего не значащих деталей. Например, что история с клубом произошла не вот-вот, «буквально позавчера», а уже довольно давно – два месяца назад. В принципе, все остальное – правда. Кроме мелочи: тогда и случилось ее переосмысление, но все попытки повернуть жизнь на сто восемьдесят градусов сразу успехом не увенчались. А все потому, что в тот момент у Катюши не было Цели, с большой буквы «Ц».

Именно так и выразилась подруга Анютка. Дословно, немножко в нос и растягивая гласные, притом активно раскидывая в воздухе идеально наманикюренные пальчики: «Катюнь! У каждого человека должна быть цель. А без цели ничего не будет. Ни. Че. Го. Кстати об этом. Почему ты до сих пор не зарегистрирована в инстаграме? На что может быть похожа жизнь человека, у которого не найдется ни одной мимимишной фоточки? Да хоть завтрак свой сфотай и выложи, а то как-то не по-человечески живешь. Еще и удивляешься, что тебя всего лишь женщиной, а не гуманоидом престарелым назвали», – и тому подобное, дальше можно не пересказывать за отсутствием какой-либо смысловой значимости для документальной хроники. Хотя про цель она очень верно начала.

Нет, Катя тогда действительно впала в некий кризис, когда ее женщиной обозвали. Не хотела нагнетать или погружаться в самоанализ, но ничего не вышло. Теперь вся ее жизнь просматривалась через призму этого клейма. А за что? Она ведь замужем никогда не бывала и всерьез не собиралась. Она ведь в последний раз на свидание ходила два года назад. Может, и не невинная девица, которая от обнаженного торса мужицкого в обморок грохнется, но пока еще и не зрелая вишня. За что же вот так сразу, в лоб-то?

Она и маме, Лидии Ивановне, об этом случае на следующий же день рассказала в надежде на поддержку, но та лишь головой покачала, губы поджала, глянула сквозь очки и выдала:

– Это что еще за средневековые предрассудки, Катерина? Ну, назвал и назвал! Есть тебе дело до какого-то там незнакомца? Или что же, тебя зацепило, что какой-то мужлан в тебе со спины на все согласную девицу не разглядел? Кто-то борется за то, чтобы у женщин были одинаковые с мужчинами возможности, а кто-то в депрессию впадает от того, что женщину женщиной назвали! А может, еще и ваты в лиф натолкаешь, свеколкой скулы подведешь, чтобы мужики штабелями грохаться начали? Какое там самоуважение, честное слово! Можно же быть как все. Как эта твоя Анютка!

Катюша тяжело вздохнула:

– Знай ты Анютку поближе, то была бы в курсе, что уже лет двести как девушки свеколкой скулы не подводят. Анютка от такого оборота речи на пару часов в обморок сходила бы.

– Во-во, – победоносно резюмировала мама, как будто только что нашла подтверждение всем своим тезисам. – Вот и не будь как пробка, Катерин. В смысле, как Анютка, оговорилась я.

Катюша раздраженно процедила сквозь зубы:

– Ладно про Анютку. А Ольга тебе чем не угодила? Все девчонки согласны, что мне пора что-то менять! Или Ольгу ты тоже глянцевой пустышкой считаешь?

– Ольга? – мама сделала вид, что разглядывает потолок и никак не может припомнить, о какой такой Ольге идет речь. И кое-как припомнила: – Та самая Ольга-терминатор? Она еще в школе по спортивным соревнованиям каталась вместо учебы. Чем она теперь занимается?

– В фитнес-зале ведет курс «Для пышек» и неплохо зарабатывает! Видела бы ты ее новую машину! Ольга, если хочешь знать, олицетворение того, что женщина в современном мире все сможет.

– А-а, ну да, ну да. А я все жду, когда ее в космонавты или хотя бы телохранители президента примут. Знаешь, Катерин, такая зацикленность на собственном теле – это признак затянувшихся комплексов.

– Комплексов? – выдохнула Катя, уже не в силах хоть какие-то разумные аргументы подобрать. Потому и выпалила эмоционально то, что никто не сможет оспорить: – Зато Ольгу ни у кого язык не повернется женщиной обозвать! Она для всех «фито-няшечка», чтоб ты знала!

– Конечно, не повернется, – Лидия Ивановна на этот раз заинтересовалась своими ногтями. – Потому что побоятся. По Ольге сразу видно, что рука у нее тяжелая. Кому ж в голову придет с ней честно разговаривать?

Катя устало отмахнулась. Почему она раньше не замечала, насколько деструктивны такие разговоры? Почему ей всегда, с самого детства казалось, что мама, даже если немного и перегибает, то по большей части права? А вот после того самого грандиозного переосмысления она со всей отчетливостью увидела – не права ее мама! Вообще в оценках своих не права. И даже если какую-то мелочь улавливает точно, то быстро искажает ее до неестественной фальши.

Про третью свою подругу Катюша и вспоминать в том разговоре не стала – сама понимала, что этот пример совсем уж неуместно прозвучит. Но это ничего, что она вспоминать не стала, мама справилась сама:

– Ты еще Свету свою в пример приведи! Советчица по правильной жизни. Гуру! Сэнсэй! – Лидия Ивановна рассмеялась, будто смешно пошутила. – Вот точно, у нее пойди и спроси, нравится ли ей ее жизнь.

– Нравится, – уверенно ответила Катюша за подругу. – А что устает – так это нормально. Хватит чужие жизни своими мерками мерить, мам.

– А я и не собиралась, – мама снова поджала губы. – Мне-то что до твоей Светы? Лишь бы ты в «счастливую семейную жизнь», – она пальцами в воздухе обозначила кавычки, – так же сильно не вляпалась. А так мне все равно, конечно. Ладно, доченька, мне пора к завтрашней лекции готовиться. Такой сложный курс в этом году, такой сложный курс…

Мама гордилась тем, что занималась исключительно интеллектуальным трудом – преподавала в солидном институте, прекрасно разбиралась и в философии, и в культурологии, и даже в лингвистических связях романо-германской группы. И всех, кто был не так же гуманитарно подкован, считала людьми… ну, если не низшего, то немного другого сорта. Даже гламурная красавица Анютка, которая только о туши могла бы говорить больше пяти минут подряд, не раздражала маму так, как Света. Та выскочила замуж сразу после школы, нигде не училась, а к настоящему времени являлась счастливой матерью троих детишек. Ну, иногда не очень счастливой, а часто – очень даже вымотанной, но как будто и не предполагающей для себя никакой другой судьбы. И совершенно не учитывались никакие ее козыри – умение готовить, безупречный порядок в доме и вязаные салфеточки на столах. Да хотя бы тот факт, что к Свете можно было завалиться в любое время – накормит получше, чем бабушки в анекдотах. Но для Лидии Ивановны – кандидата филологических наук, доцента кафедры, матери-одиночки, единожды замужней, единожды разведенной – подобные «козыри» звучали как признание полной, абсолютной умственной недееспособности: «Всерьез интересоваться десятками рецептов яблочного пирога можно лишь при том условии, что в черепной коробке сплошное пюре». И что уж греха таить, Катюша отчасти это отношение впитала, хотя и без того же негатива, но с легкой предвзятостью.

В общем, понимания от мамы Катюша не встретила, а больше родственников у нее и не водилось. Может, и к лучшему. Катюша не была уверена, что смогла бы вынести еще пару-тройку таких же родственников, как мама. Потому и решила воззвать к помощи тех, кто в трагический момент возле клуба присутствовал.

Опять пришлось подстраиваться под Светланку, потому что никто не бывает так вечно и прочно занят, как отчаянная домохозяйка. Следовало вклиниться в график ее мужа так, чтобы он смог побыть с их тремя детишками, пока главный консультант по семейной жизни сидит с подругами. У Анютки, главного консультанта по макияжу и маникюру, график был плавающим, ведь единственная ее работа «быть красивой». Ольга, главный консультант по спорту, занятия вела не каждый день, потому и она смогла присоединиться.

Разместилась компания в любимом кафе их района, привычном месте сбора с тех самых пор, когда они еще все вчетвером ходили в местную школу через улицу. Ольга – подтянутая брюнетка с короткой стрижкой, у нее в каждом шаге ощущается уверенность львицы. Анютка – тоже львица, но в несколько ином смысле. Светская красавица, которая с любого ракурса выглядит потрясающе и в курсе абсолютно всех новостей о звездах шоу-бизнеса. За Анюткой, как и Ольгой, мужчины ходят косяками, хотя они очень разные. Но девушки эти разборчивы, если не сказать – высокомерны. То есть их абы каким уровнем сильного пола не уболтаешь, цену себе знают.

Света тоже привлекает задумчивые взгляды мужчин, будто бы на подсознательном уровне чувствующих, рядом с кем всегда будет сытно и тепло. Светланка притом очень активно выпячивает свое замужество – широкое кольцо на пальце тоже видно с любого ракурса, как ресницы Анютки. Но само внимание к ней заметно, хотя Света определенно не может похвастаться ни идеальной фигурой, ни стильным образом. Талия ее расплылась уже после второго ребенка, сейчас молодая мама скорее напоминала аппетитную пышечку и ничего с этим делать не собиралась. А зачем ей что-то делать, если она и без того олицетворение десерта? Хотя бы для своего Егорки.

Катюша далеко не в первый раз рассматривала подруг, но только теперь пришло неожиданное осознание: у каждой из них была своя «фишка» – как маркетинговая стратегия. Никакой стратегии не было только у самой Катюши. Вот только почему ей раньше об этом никто не удосужился сказать? Или говорили? Да конечно, говорили, многократно, Ольга с Анюткой – уж точно, просто Катюша в те времена не готова была их услышать.

– Итак, – она обвела строгим взглядом всех собравшихся за столиком, – пора что-то менять!

– Давно пора, – первой предсказуемо отозвалась Анютка. – И начать следует с одежды по размеру и консилера, идеально подходящего к твоему тональному крему!

– Консилера? – по инерции уточнила Катюша, но пояснила о том, чему знала наименование: – Я вообще не использую тональный крем, Анют.

– То-то и оно, – отрывисто ответила подруга и очень драматично хлопнула длиннющими ресницами. – Катюнь, я не могу всерьез воспринимать человека, который не умеет пользоваться консилером.

Смысл фразы от Катюши ускользнул, но она еще заранее решила выслушать буквально все советы. Потому сейчас серьезно кивнула и еще серьезнее ответствовала:

– Ты права. На выходных идешь со мной в бутик косметики, купим все, что нужно. Составь список заранее, сейчас я потяну максимально бюджетный вариант.

Анютка воззрилась на нее восторженными глазищами – она за всю жизнь от Катюши ничего приятнее не слышала. И даже забыла по-светски гундосить в нос, когда сообщала:

– Конечно, Катюнь! Разработаю для тебя самый бюджетный вариант!