Бессмертные. История Феникса

– Вы ошибочно полагаете, что любоваться розами можно только смотря на них. Запахи, тактильные ощущения… Все это может передавать истинную красоту вокруг меня. – Покачала головой Седьмая, чему-то усмехаясь у себя в голове.

– Так зачем вы меня вызвали?! Я вообще-то могу опоздать на заседание. – Обиженно произнесла Первая, плюхнувшись на лавочку.

– «Ни манер, ни вежливости нет» – Подумала Седьмая, незаметно подтолкнув её тростью, чтобы она была повежливее, но Первая издала звук, как будто показала ей язык и отодвинулась туда, где её трость не достанет. – «Инстинктов самосохранения, по- видимому, тоже нет».

Гость достал из кармана маленькую бумажку и что-то быстро в ней написал. Убрав ручку и записку в карман, он поднял голову и обратился к Седьмой и Первой:

– Насколько известно нашей организации, вы единственные, кто ближе всего контактировал с Одиннадцать. Что вы можете сказать по этому поводу?

– Да, нас часто формировали в одну команду. А что именно вас интересует? – Седьмая щелкнула пальцами, чтобы служанки принесли чайный сервиз.

Спустя буквально минуту приятная женщина средних лет с круглыми чертами тела и лица высунулась из-за угла с подносом и приветливо начала лопотать, предварительно поклонившись:

– Госпожа Пресконтэ! Госпожа Тьма! Вы желаете чаю? Как обычно? Ох, простите за мою болтливость, но я такие новости узнала! Оказывается у нашей милой Маргарет, да, той новенькой служанки, есть красивый молодой человек! О, боже мой, простите, не заметила еще одну прекрасную даму! Рада приветствовать милую госпожу…

Гость обиженно прикусил губу и сдвинул на бок шляпу, что своей тенью закрывала его лицо. Женщина повернулась к гостю и воскликнула:

– Ох, извините! Я не думала, что это… Вы! Вы уж простите мою глупость, милорд!

Поставив горячий чайник с чашками женщина, изрядно смутившись, поспешно удалилась из беседки. Гость, хоть и часто переживавший такие ситуации, до сих пор не мог привыкнуть к такому отношению. Две подружки прикрывали рты рукой, чтобы не засмеяться, но сдавленное хихиканье выдавало их с головой. В конце концов, Седьмая проглотила смех и пнула Первую, чтобы она последовала её примеру, но милые хитрые улыбки остались на их лицах.

– Вы уж простите мою старую экономку, она пожилая и добродушная женщина, управляющая огромным количеством вещей в моем поместье, так что за все её заслуги её плохое зрение можно простить. – Седьмая взяла чашку чая и аккуратно проверила кончиком мизинца уровень чая.

Гостю оставалось всего лишь хмыкнуть и взять чашку чая с подноса:

– Меня интересует все, что вы знаете об Одиннадцать. Вообще все, даже самые мелкие детали. Даже то, что нам уже может быть известно.

– Э-э-э… любимое тело одиннадцать – та девушка… ну такая… – Первая начала усердно вспоминать, задумчиво потирая затылок. – Девушка. Человек вроде… Да какие же у неё были волосы?!

Про себя гость и Седьмая отметили, что с тех пор, как Первая ударилась головой и потеряла все воспоминания, её память тоже начала стремительно ухудшаться. Слишком стремительно.

– С красными волосами. – Наконец дополнила её Седьмая, чтобы не тратить время попусту.

– Дэ-э. Если не ошибаюсь, у хозяйки тела какая-то острая психологическая травма, поэтому Одиннадцать разрешили находится в ней во время заданий. Используют девушку-овоща, как хранилище для чудовища. – Первая осторожно отпила горячий чай. – Жутко, правда?

– А что вы знаете о его слабостях? Я имею ввиду не физические, а больше… моральные. Личные тайны или даже грязные секреты? – Продолжил гость, немного понизив тон, чтобы завладеть вниманием собеседниц.

Первая и Седьмая резко замолчали, как будто им сказали что-то невероятно грубое.

– О таких вещах нельзя говорить. Обсуждать кого-то за его спиной – отвратительно. – Брезгливо произнесла Седьмая и раздраженно пристукнула тростью.

Первая лишь наблюдала за нею, не решаясь высказать своего мнения. Правила хорошего тона у приличных людей запрещали сплетничать о человеке и его тайнах, а этикет соблюдался в этих местах также трепетно, как и закон. Таков уж Совет – люди уважают традиции, обычаи и установленные другими правила сильнее, чем собственные утверждения.

– Ясно. Что ж… Тогда я раскланяюсь. Больше я ничего не смогу узнать. – Он приподнял свою шляпу и взял их за руки. Гостьи мило улыбнулись, хотя перед этим Седьмой пришлось легонько пнуть Первую, чтобы она вспомнила об этикете и перестала угрожающе показывать клыки и размахивать своим хвостом.

Гость нежно поцеловал руки девушек и, почтительно кивнув на прощание, вышел из сада по той же самой тропинке, что и пришел. Солнце зашло за линию горизонта и в воздухе начало неприятно холодать. В воздухе появилась сырость, но девушки не спешили уходить из беседки, а наоборот, продолжали глотать чай. Комары назойливо бились об невидимые барьеры в беседку и даже если теперь Первая не чувствовала их укусов, а потом не расчесывала себя до крови, пытаясь избавиться от зуда, то теперь она ненавидела их за раздражающий писк, которые нарушал драгоценную тишину. Так бывает мало мгновений, когда никто не разговаривает рядом о романтический отношениях горничной, не спрашивает о разновидностях человеческих романов и не заставляет примерять неудобные платья с корсетами, при этом заставляя мысленно подсчитывать бюджет поместья на три года вперед! А уж эти заседания в Совете, на которых они сидят как курицы-куклы на насесте! Мысленно прорычав, Тьма поставила пустую чашку на поднос и спрятала металлический хвост под юбку. На мгновение, она заскучала по тем временам, когда была свободна, но тут же покачала головой: «Для демона единственная свобода сейчас – смерть»

Седьмая нащупала рядом на лавочке свернутую шаль, которую незаметно подвинула ей Первая, и накинула её на плечи. Первая печально посмотрела туда, куда ушел нежданный гость:

– Знаешь, Мэри, чем-то он на женщину похож. Неудивительно, что его служанка за даму приняла. Вот одеть его в платье и ты бы даже не отличи…

– Тьма! Нельзя говорить так о людях, сколько раз тебе говорить! – Седьмая немного повысила тембр своего голоса и Первая виновато замолчала. Свою вину она хотя бы не отрицала.

* * *

Седьмая нащупала порожек и аккуратно перешагнула через него. Сняв обувь, она попробовала положить трость на тумбу, но она покатилась и со стуком упала на пол.

– Я подниму. – Произнесла Первая, уже нагнувшись за упавшей вещью.

Седьмая сдержанно её поблагодарила. В душе она ненавидела, когда ей помогают. Как бы это ни было по-ребячески, но она ненавидела это. Ей казалось, что её выставляют слабой. Беспомощная девушка, которая не может сделать абсолютно ничего без помощи других.

Пожелав спокойной ночи, Седьмая зашла в свою комнату. Служанки предварительно растопили камин, поэтому в комнате не стояло удушающего жара, но и не было холода, от которого сложно было скрыться даже под одеялом.

Мэри села на кровать и расплела свои длинные волнистые волосы. Рухнув на кровать, она положила ладонь на глаза и мягко провела по ресницам. «Простите за глупый вопрос, но зачем вам такой шикарный сад роз… В чем смысл всей этой красоты, если вы не можете увидеть её?» – Звучали слова гостя у неё в голове, каждый раз принося все больше и больше боли. И правда, зачем она это делает?

Мечта… Когда она была совсем наивной маленькой простушкой, она мечтала о собственном магазинчике с цветами. Знала почти каждый существующий цветок, выращивала у себя каждый пятый, выучилась на травницу. А потом все рухнуло в пропасть.

Глаза. Зачем она променяла свои глаза на силу? Раньше цена за магию казалось такой маленькой, но её просто обманули, заставили поверить, что это сделка всей её жизни. Ужасно долгой и скучной жизни, в которой ничего нет. Ничего не осталось.

От воспоминаний она сжалась. Подумать только, как ей больно только от одних воспоминаний! История каждый раз неизбежно повторяется. Казалось, её замерзшее сердце только-только оттаяло, как его снова протыкают ледышкой. В напоминание о своей ошибке она посадила этот огромный сад вокруг себя, как защиту от внешнего мира, чтобы никогда не совершать подобных глупостей, как любовь…

И снова все повторяется. И за это она ненавидела себя всей душой. Ненавидела так, что от одной мысли в груди становилось так тяжело, что ей хотелось побыстрее выцарапать это ноющее чувство из груди.

Раздался настойчивый стук в дверь, но Седьмая сначала показалось, что кто-то яростно колошматит дверь ногой со всей дури. Узнав нечеловеческую силу удара, Седьмая испугалась, как бы Первая не снесла дверь с петлями, что было в прошлые семь раз её визитов за одну неделю. Девушка вовремя спрыгнула с мягкой кровати и впустила ученицу.

– Мэри, у меня тут такое дело… Подожди, ты что, плакала? – Голос Первой удивленно подпрыгнул.

Седьмая вспомнила о своих мрачных мыслях и дотронулась до глаз, удивившись, что они и вправду мокрые. Достав платок из кармашка, она принялась вытирать слезы, одновременно спрашивая:

– Что молчишь? Ты же по делу пришла, не так?

– …Слезы… Это слезы?! – Первая шокировано дотронулась до слезинки на щеке Седьмой, как ребенок, который впервые в жизни видит снег.

– Ты никогда слез не видела? – Седьмая нахмурилась, не понимая неожиданную реакцию её ученицы.

– Демоны не плачут. Ну, или очень редко. По крайней мере, я никогда такого не видела. И… что делают люди, когда кто-то плачет? Боже, что обычно делают, когда кто-то плачет? Я… я не знаю. – Она была растеряна и без умолку бормотала возгласы удивления.

Первая неуверенно взяла руку Седьмую и прикоснулась к своей щеке – высшая степень уважения для человека, как было принято у демонов. Выждав некоторое время, Первая зашептала:

– Знаешь, почему мне не нравятся балы, приемы и светские разговоры с другими богатенькими дамами? У вас, людей, есть поговорка «Встречаешь по одежке, а провожаешь по уму». Это ложь, которую я поняла с первой встречи с другими девушками. Если твоя одежка не будет соответствовать их стандартам, то тебя даже выслушивать не будут. Твою душу даже за пустое место считать не будут, только из-за того, что на тебе «не те тряпки». А девушки с балов только и делают, что обсуждают новую косметику, одежду и внешность других людей. Да, они знают почти семь сборников романов известного современного писателя; да, они знают по пять иностранных языков и от корки до корки изучают этикет и правила приличия.

– И ты, поэтому беспардонно сказала «Какая сегодня ужасная погода! Просто задница! И как люди ходят в этих обтягивающих платьях?»?

– Ну… э-э-э…

– А когда официант решил взять твою накидку, ты чуть ему не откусила руку?

– Мэри, это просто небольшая ошиб…

– А помнишь, когда местный красавец пригласил тебя на танец, ты схватила его одной рукой и перекинула через свое плечо, чтобы выйти в середину зала для менуэта?

Они обе радостно засмеялись, вспоминая былое. Когда Первую насильно запихнули под присмотр Седьмой, первое время она ненавидела этого демона и пыталась относиться к ней равнодушно, но ученица помогла ей изменить свое мировоззрение на многие вещи. И самое важное то, что с Первой не соскучишься – что ни день, то приключение. Ходячая неприятность, одним словом.

– Мэри, вот подумай. Твоя слепота – просто новый уровень человеческого познания. В отличие от других, ведь ты можешь сразу же смотреть на поступки и слова человека. Думаешь, если бы меня воспитывала одна из тех куриц, она сдружилась бы со мной? Нет, скорее всего, я бы просто откусила бы ей что-нибудь и сбежала бы куда-нибудь, где меня на месте убили и закопали. И я бы не узнала, что «когда тебе жмут руку, это не повод рычать на человека и обещать сломать ему руки и ноги», ха-ха.

Седьмая застенчиво улыбалась, не зная, что ответить на такие слова Первой. Сочтя это молчание согласием с её мнением, ученица широко улыбнулась и загадочно спросила:

– А еще, ты единственный человек, которому сегодня демон позволит пощупать свои рога. Хочешь?

– Ой, Тьма, ты мне льстишь… Подожди, какие рога?! У тебя есть рога?!

– Полметра высотой, Мэри. Полметра высотой…

* * *

[Подвал]

Что будет, если взять кусок фанеры, приделать на него колесики и поставить регулятор равновесия, причем все это склеить дешевым клеем и разукрасить блестками? Правильно, получится какая-то фигня, но все гордо выпятили грудь и назвали его скромно – «И-зо-бре-те-ни-е».

– Поехали-и-и, залётные-е! – Кричала Риетта на весь подвал, нелепо размахивая руками и маневрируя между ящиками с инструментами, катаясь на этой бесполезной штуке.

Прошло чуть меньше недели с момента происшествия в лаборатории. Все вели себя почти как обычно, пытаясь поддерживать дружественную атмосферу здесь. Лунара постоянно сидела с Черри, помогая ей делать уроки и проводить время, пока мы делали ремонт в основной части подвала. Но, не смотря на её поддержку, Черри все равно оставалась очень одинокой. В классе её презирали и иногда даже учителя относились к ней предвзято. Школу она ненавидела из-за постоянных насмешек в её сторону, поэтому Черри обычно возвращалась после второго-третьего урока, где после с ней занималась Лунара, заменяя учителя. Для Черри уроки Лунары были просто пищей и водой, где она с радостью черпала все пропущенные уроки.

Куроширо занял маленькую комнату в углу и постоянно сидел там, не прекращая исследования. Он всерьез занялся местной культурой и обычаями, параллельно исследуя то растение, обезвреживающее яд Пустоты. Зачем он это делает, Куроширо скрывал, криво объясняя тем, что в этой области значительно продвинулся и не хочет запускать расследование, которое может помочь в освоении АльтВселенных. Насколько я знаю, он уже смог выявить точное вещество, расщепляющее яд. Куроширо крайне целеустремленный, но, к сожалению, скрытный.

Риетта, Дин и я начали делать ремонт в самых разрушенных частях. Закупив необходимые материалы, мы приступили к работе, но Риетта то и дело срывала наши планы, добавляя глупости и веселья в обстановку. Правда, для всех уже не секрет, что этим она пытается поднять упавший дух друзей и свое разрушенное состояние. Риетта просто скрывает свои настоящие эмоции под маской шуток и приколов.

– Эй, я вообще-то дочке его сделал! – Бегал за ней Дин, пытаясь заставить Риетту работать.

Наблюдая за их спинами, я удивилась, как же они похожи. Одень они оба свободную бесформенную одежду – и их можно различить только по характерам и манере речи. В детстве, я постоянно их путала, но они никогда не обижались, в душе радуясь ошибкам и заминкам других людей. А как их мать родная различала, я даже боюсь представить. Самое интересное, что она никогда не ошибалась. Святая женщина.

Риетта, сделав крутой поворот, наклонилась и сняла ограничитель скорости, который мы сделали для дочки Дина, чтобы она не расшиблась.

– Ри, тебе еще рано снимать ограничитель. Ты еще плохо катаешься. – Я белила стену, пытаясь отремонтировать старую лабораторию, в которой мы работали почти целый век назад.

– КТО НЕ РИСКУЕТ, ТОТ НЕ ПЬЕТ ШАМПАНСКОЕ! О, ДА! – Риетта, которой детство в башку ударило, начала разгоняться по комнате.

– Ты его сломаешь! – Крикнул Дин, круча у виска пальцем. – Навернешься ведь!

Увлекшись на крик Дина, Риетта повернула голову в сторону и потеряла равновесие. Выгнувшись, она перенесла весь вес на начало доски и изобретение без управления, на бешеной скорости поехало вперед, прямо в сторону стола.

Послышался глухой звук и что-то громко шлепнулось на землю.

– Ай! – Успела вскрикнуть Риетта, перед тем, как упала.

Изобретение по инерции проехало вперед, а Риетта больно пролетела назад и грохнулась на ящики с материалами.

– Риетта! – Дин резко подскочил к ней. – Ты не ушиблась?!

Я подбежала к Риетте и начала её осматривать. После тех происшествий еще не все раны успели зажить, поэтому ей точно было больно. Ожоги быстро не заживают и я знала это лучше всех, кто был в этом подвале. Вспомнив об ожогах, я сморщено моргнула и натянула рукава на запястья, когда начала смотреть, жив ли наш непутевый ученый.

– Ничего серьезного. Дураки так легко не умирают. – Закончила я осмотр и легко щелкнула её по голове. – Говорила же, ты еще плохо катаешься. Эх ты дурашка!

– Я не дураашка-а-а! – Заныла Риетта. – И это действительно было больно!

– Т-э-эк. Чтобы избежать дальнейших травм, я отдам его дочке. Уж она то поумнее тебя будет. – Дин взял изобретение и понес его в соседнюю комнату к Лунаре и Черри, которые что-то увлеченно читали.

– Не-е-е-т… Прощай моя любовь, я буду скучать по тебе. – Риетта трагично упала на пол и схватилась за голову, встав в театральную позу.

– Ну, раз игрушку у дитя отобрали, теперь у нас появился новый работник белить стену, ха-ха-ха! – Я взяла Риетту за шиворот и потащила к стене. – Трудись, Риетта, солнце еще высоко! Твои небесные глаза стену не покрасят, хватит на меня жалобно смотреть!

– Ну, блин, Ки, ты такая бессердечная! Бу-бу-бу… – Бурчала Ри, махая кистью по стене.

* * *

– Ы-ы-ы-ы… – Первая лежала на столе и тихонько мычала. – Не хочу…

Солнце ярко светило из окна. В такое время нормальные люди не сидят за учебниками, а гуляют по городу и парку, наблюдая, как медленно и плавно движутся на небе облака. Или за цветением кувшинок в пруду. Первая не любила ни то, ни другое и даже, ни третье, но она готова была делать что угодно, лишь бы не заниматься проклятой учебой. По идее, ей даже писать и читать не нужно уметь, ведь, в конце концов, она просто сидит на заседаниях как тряпичная куколка, что должна только кивать и мило улыбаться людям.

– Принимайся за работу. Бери учебник на столе. – Строго ответила ей Седьмая, читая старую потрепанную книгу на шрифте Брайля, покачиваясь рядом кресле-качалке.

Первая взяла книгу, открыла её и медленно начала:

– An diesem… Morgen begann der Sohn des Fischers… wieder für seine Arbeit… Да почему мы должны читать историю какого-то там Создателя? Это совершенно скучная книга, не приносящая пользы! Да еще и на немецком! Фиг выговоришь эти слова!

– Ох, Тьма. Ты слишком труднообучаема. Мы еще вчера читали этот рассказ, почему ты не можешь просто его повторить? – Седьмая совершенно не поддалась на провокацию Первой и спокойным голосом повторила правильное произношение предложения.

– Это сложно… – Заныла Первая. – Я слишком тупая для учебы…

– Тебе бы лишь бы кулаками махать. – Вздохнула седьмая, согласившись.

Первая послушно снова уставилась в книгу. Учеба ей давалась очень трудно, в основном из-за ужасной памяти и плохой сообразительности. В бою она показывала гораздо лучшие результаты – почти никто в Совете не мог сравниться с её силой и ловкостью в тренировках и, хоть она не мыслила ничего в науках, но раскусить противников и придумать отдельную стратегию для каждого из них могла, как будто была рождена для этого. Иногда Седьмая задумывалась, что Первую сильно недооценивают противники, и однажды они пожалеют о своей ошибке. А пока, учительнице приходится всего-то вдалбливать необходимые знания в ученицу.

– Не расстраивайся. Просто начинай заново. – Прервала её размышления Седьмая, явно почувствовав её расстроенные мысли. – Я всегда поправлю тебя, если ты оступишься. Для чего еще я рядом сижу, м-м?

– Ну ладно… – Протянула Первая и продолжила. – Сегодня утром… сын рыбака заново принялся за свою работу…