Мотисказы

Удивительным было и то, что отражение в пузыре походило на калейдоскоп, картинки в котором сменялись сами собой. Небо, с проплывающими по нему облаками, оказывалось то сверху шара, то скатывалось, стекая куда-то вбок. Фигуры людей, отражаясь, то топтали это небо, то наваливались на облака, сбившись в кучу-малу. И только перевернутое вниз головой отражение мужика всегда находилось в центре этой композиции, как будто нарочно приклеенное к стенке пузыря.

Периодически мужик театрально выставлял одну ногу вперёд, вытягивал одну руку в сторону зрителей, пока пузырь зависал над его второй дланью. Застыв в такой позе он, что есть дури, начинал орать:

– Купите душу, господа! Не пожалеете! За дёшево не отдам, так вы и сами потом доплатите!

Кто-то из потенциальных покупателей не выдержал:

– Да что-то потрепанная она больно, душа твоя!

– Что потрёпано, то залатано! – бойко парировал продавец. – А залатано на совесть, не пробьёшь теперь!

– А чё она у тебя мечется?

– Не мечется, а порывами творческими движима!

– Да и старая она у тебя! Смотри, не свежая!

– Сам ты старый, осёл! А она взрослая! Сформировавшаяся!

Диалог продолжался. Народ наблюдал, толпился. Кто похихикивал, кто шушукался, кто у виска крутил в сторону мужика. Равнодушных не было. Желающих купить столь эксклюзивный товар, однако, не находилось.

Мужик уже было отчаялся. Видно было, что подустал.

– Я куплю твою душу. – стальной голос прорезался сквозь толпу.

– Как? – мужик растерялся и как-то автоматически прижал пузырь к себе, судорожно пытаясь прикрыть товар обеими руками.

– А как покупают? За деньги! Цену-то обозначь.

Толпа смолкла и расступилась. И между продавцом и покупателем не осталось препятствий.

Они стояли и смотрели друг на друга. Мужик, прижимавший к себе душу – испуганно. Старик, сгорбленный, одетый с иголки, сжимающий в руке, будто в орлиной лапе, золотую трость – взглядом уставшего льва.

– Так какова твоя цена?

– Душа… она… она… – почему-то перешёл на шепот мужик, – не продаётся.

– Всё в этом мире продаётся.

Старик сделал несколько шагов вперёд, вытянул руку, и его трость уперлась в пузырь. Мгновенье и…

Странного вида мужик лежал на площади в центре ярмарки. Люди проходили мимо не обращая на него внимания. Складывалось ощущение, будто они совсем его не замечают. Будто его нет…

К выходу с ярмарки шёл не менее странный старик. Одетый с явным лоском, он опирался при ходьбе на золотую трость. Походка его была неровной. Казалось, что он весьма навеселе, что вполне подтверждалось его поведением: он плакал и смеялся одновременно. А те, кому довелось взглянуть ему в глаза, сразу отмечали озорные огоньки совсем юного мальчишки, преисполненного надежд…

***

В нашем странном, похожем на ярмарку мире, всегда найдётся тот, кто решит, что душа лишь товар. И всегда найдётся тот, кто знает ей цену.

Сашка

Жила была Саша. Хотя скорее и не жила, а просто была. Да и звали её всё чаще «Сашкою», так как на девку она не особо походить пыталась.

Сашка со всем справлялась сама. И в избе приберет, и дров наколет, да натаскает, и кобылу подкует, коли надобность такая возникнет. И вроде неплохо это, да вот только выглядит она не пойми как. То ли девица, то ли молодец – не разберешь. Оттого и не сватается к Сашке никто.

– Ты б косу отпустила, да сарафан принарядила. – советуют ей соседки.

– Вот ещё! – отмахивается. – Одно неудобство от сарафанов ваших. Да и коли приглянусь кому, то и таку полюбит.

А парни на селе Сашку любили. Искренне. Как брата. Вот только как на девицу на неё и не смотрели вовсе. Кака ж она девица, ежели фору в любом деле мужику даст, а в чём не очень сильна – так на равных справится.

Хотя со временем нашёлся один молодец. Пристроился. Речи сладкие Сашке на уши наплел. Та за него замуж и пошла. Троих детей ему народила. Да только девкою от этого так и не стала.

Ведь теперь ей приходилось и дров больше колоть, и в поле за всех пахать. Так как суженый её хоть и умел рассказывать сказы красиво, да детей делать, а вот в хозяйстве оказался совсем непригоден. Только команды, да указки успевал Сашке раздавать. Да упрекать её:

– Вон, глянь, вокруг все девицы, как девицы, а ты?! Хоть бы косу отпустила, да сарафан одела, а то и смотреть-то на тебя не хочется.

– Дак некогда мне милый в сарафаны рядиться, дел-то по горло. Лучше бы помог мне.

– Вот ещё. Ты мне и так благодарна должна быть, что вообще тебя в жёны взял!

Так и жили бы они долго. Не факт, что счастливо. Пока однажды не приснился сон Сашке. Будто изба их погорела, а муженек её, вместо того, чтобы детей спасать, да ей помогать, только прихорашивается, смеётся над ней, да потешается.

Проснулась Сашка сама не своя. Глянула на мужа и поняла, что так и будет оно. И пока жизнь до греха не довела, собрала она котомки любимого, да за дверь избы их с хозяином и выставила.

Долго милай её под дверью возмущался. Угрозы сыпал, проклятия посылал:

– Кому ты с тремя детьми, да недобаба такая, нужна будешь, дура?!

А Сашка не слушала. Некогда ей было.