Девочки не плачут

Я зарыдала еще сильнее:

– Так и есть. Никто. Но я же не специально, я же от любви, он сам так хотел. Что мне делать теперь? Что?

– Бежать, дурная. Лучше не будет. Ты на что вообще надеешься? Давай еще ему ребенка роди для полного набора. Гирю, так сказать, к ноге привяжи себе. А лучше двух сразу. И тогда он будет мутузить вас скопом. Или еще лучше – тебя мутузить и детей настраивать на такое же отношение.

– Мне некуда бежать. Родители мне не рады, они будут впускать Павла по первому звонку и выносить мне мозг, как я не ценю великолепного мужчину. Друзей, способных меня принять, у меня нет. Это все Пашины друзья. Денег тоже нет. Все средства у него, я лишь веду хозяйство, да за каждую копейку отчитываюсь. Подарки и одежду он сам мне покупает. Когда-то мне это казалось невероятным проявлением заботы и любви. А сейчас я понимаю, что он все у меня забрал. Вернее, я все ему отдала, даже возможность выбирать.

– Некуда бежать? – хмыкнула тетя Люся. – Тогда или рой могилу, или принимай бой.

– В смысле?

– У тебя какие варианты? Бежать. Терпеть. Бороться. Он ведь хоть и говно, но человек. Я имею в виду не бессмертный. Со слабостями. Ищи их, рой носом. Борись. И беги. Я помогу, чем смогу. Но сильно не рассчитывай. Старая я. И мужа твоего тоже боюсь. Он властный тип, вон на какой машине его возят. Знаешь, был в моей жизни один мужик гнусный. Все ходил за мной. Подкараулил как-то меня после работы. Да попытался наброситься. Он сильный. А я маленькая, слабенькая, он на три головы выше. Не знаю, что тогда на меня нашло. Но я кинулась на него, как больная, бешенная. И отмудохала так, что его лицо стало похоже на пельмень. Пьяный он, конечно, был. Повезло мне очень. Но я тогда крепко ему надавала. Не знаю, как не убила. И ты знаешь, он больше за мной не ходил. Тогда я поняла одну золотую истину: ты или быстро бежишь, или принимаешь бой. Но непременно действуешь. А не сидишь и ждешь, пока из тебя котлету сделают или отбивную и достоинства лишат. Думай, детка, думай. Ты же не котлета?

– Уже почти, – вздохнула я. Но ее слова попали прямо в душу и в голову. И стали прорастать. Пускать стебли, ветвиться у меня в голове.

Она поила меня чаем и успокаивала. А я думала о том, что буду сражаться.

Глава 3

Можно ли любить чудовище? Ну конечно. Я любила своего мужа. Хотя, скорее, это была не любовь, а какая-то зависимость. Ведь любила не того, кто меня тиранил. А того, каким он был когда-то. Даже когда он открыл свое настоящее лицо, я вспоминала его прошлого. И оплакивала своего героя. Я помнила каждую минуту своего былого счастья и понимала, что проблема еще и в том, что я по-прежнему надеюсь. Верю, что все наладится и вернется мой прежний любимый Паша. Что это временные трудности. Или я сама виновата, вот он и психует. Не бывает ведь идеальных людей. И я не идеальна. Я порой ловила себя именно на таких мыслях. Он же может быть нормальным! Идеальным!

И это был самообман. Самый жестокий из всех возможных.

Разговор с соседкой меня взбодрил. Во-первых, она единственная, кто мне поверил. А во-вторых, я понимала, что она права. Эти качели будут постоянными. Только плохого постепенно станет гораздо больше, чем хорошего. И в конце концов муж меня убьет. Совершит то, что невозможно будет исправить. И мне необходимо начать с того, чтобы признать: муж – чудовище. И он никогда не был принцем. Это я его таким выдумала, поверила. И отдала все ключи от собственной жизни. Бери, рушь, делай что хочешь. Он и делал, что хотел. Не принц. Монстр.

Знаете, в чем наша проблема? Женщин? Мы слишком терпеливы. Нас с детства учат терпеть и прощать. А еще заботиться о других. Иногда вопреки своим интересам. Природная материнская жертвенность, мать ее. Терпеть, прощать и надеяться на лучшее. А иногда надо просто уйти. Сразу. Как только чувствуешь этот внутренний дискомфорт – отстаивать свои позиции, бороться за каждый сантиметр своего я.

Но нам хочется отдавать себя без остатка. И надеяться, что все впрок. И будет отдача. Или пусть ее не будет, но нашему любимому человеку станет хорошо. Даже если нам в это время плохо. Все ведь во благо.

Я вышла от соседки с пустой головой и села возле подъезда. Босиком. Мне не хотелось идти к родителям. Я знала, чем кончится этот побег. Они отправят меня обратно. Удивительно, как быстро он завоевал их внимание и доверие. А может, им просто не хотелось вникать в проблемы дочери? Я думала и об этом.

Паша, видимо, увидел меня в окно.

Он спустился и отвел меня домой. Пытался даже на руки подхватить. Но я просто пошлепала босыми пятками за ним.

Это был чертов мир между нами. Он был нежен и учтив. А я слишком измотана, чтобы начинать бой сначала. Да и смысл начинать, если я точно проиграю? Я просто сжала зубы и терпела, пока он покрывал мое тело поцелуями, безмолвно плакала. А потом уснула.

Утром он ушел на работу, а я нашла телефон службы поддержки женщин, подвергающихся тирании от близких людей. И позвонила. Иногда надо посмотреть правде в глаза.

Минут 30 меня всячески мотивировали на жизнь. Говорили абсолютно правильные вещи. Но когда внутри дырка, эти слова выскакивают, не оставив даже осадка. Я поняла, что если я не найду в себе сил для борьбы, то мне никто не поможет. Ни одна служба поддержки и даже спасения. Разве что отпевание спасет мою душу. И все.

Соседка была права. У моего мужа есть слабые стороны. Если порассуждать – то это его работа, его статус, его лицо. Я знала, что он рвется к власти. Строит карьеру. Но он пока в середине пути. И этот путь очень тернист. Один неверный шаг, скандал – и репутацию сложно будет восстанавливать из пепла. И это мой шанс. Нет, не бежать и не кричать, что он меня бьет. Это редко срабатывает у нас. Через день уже все встанут на его сторону и будут говорить, что я сама мужика довела. Ведь ничего не сделала для того, чтобы он меня не бил.

Я знала, что его любят. Его ценят, ему доверяют. Он свой. В любом коллективе. Для моих друзей и даже родителей. Он – свой больше, чем я. Мне никто не поверит. Моему слову. Никогда. Чудовище в образе принца очаровало всех.

Но ведь это и есть его слабое звено. Его образ идеального во всем. Его репутация. Мне просто надо его подловить. И собрать компромат. Да такой, чтобы не отвертелся, чтобы все факты налицо. И он испугался бы огласки.

Эти мысли меня взбодрили. Конечно, не свет в конце тоннеля, но маленькое озарение.

Что еще мне нужно? Наверное, самое главное, что я уяснила – нельзя быть жертвой. Как только сложишь лапки – тебя раздавят. Сожрут и не поперхнутся. Сейчас я жертва, и надо срочно с этим что-то делать.

Ночью мне приснился одноклассник. Его обижали. Все пацаны гнобили его в школе. Закрывали в туалете, плевали в него, мутузили, но не больно, а скорее обидно. Вытирали им стены, окунали лицом в унитаз. А он улыбался. Он был таким себе «мальчишкой для битья» по своей воле. И вызывал очень неприятные, противоречивые чувства. Брезгливость. Его не было жалко. Я даже мучилась совестью по этому поводу. Он был противен всем. Теперь я поняла почему. Во сне ко мне пришло озарение. И от этого я проснулась и села в кровати. Рядом спал Павел, а я смотрела на него и крутила в голове внезапную мысль про одноклассника.

Леша никогда не пытался себя защитить. Никогда. У него всегда был выбор – драться и быть избитым, но гордым. Или бежать, жаловаться, действовать. Ведь можно же было хоть что-то делать. А он выбрал просто получать пинки и затрещины, вытирать чужие слюни с лица. И улыбаться. Я была Лешей. Я была этим чертовым мальчиком для битья. Толстым, бесформенным, испачканным в крем от торта мальчиком, которого заставляли есть и смеялись, которого лупили, а он улыбался. Он никогда не пытался себя защитить. И никто его не хотел защищать. Ведь он улыбался, черт побери, во весь рот, хихикал вместе со всеми. И ходил за мальчишками хвостиком, чувствовал себя своим! Сидел за одной партой с главным обидчиком и молча смотрел ему в рот. С обожанием.

От внезапного открытия пот прошиб меня. Страх и отвращение к себе и к тому, что я это допустила. Сотворила с собой такое. Во имя любви не к себе. Этот сон стал отправной точкой. Я больше так не хочу.

***

Итак, я начала действовать. Первым делом я полезла в компьютер. И через пару часов узнала все про небольшие портативные камеры, которые можно установить дома и следить за всем происходящим. Я купила две штуки и прочитала в интернете, как и где лучше их спрятать. Я знала, что Паша не увидит и не найдет их. Он дома отдыхал, а не шарил и выискивал. Он не ждал от меня подлянки. Ведь я жертва с улыбкой на устах. Он потерял бдительность так вовремя для меня.

Вторым моим шагом было полное понимание, что я должна учиться себя защищать. Для этого мне необходимо привести себя в форму. Скорее внутренне, чем внешне. Ну и позаботиться о средствах защиты. Благо, сейчас есть разные варианты. Мне показалось, что шокер – мой инструмент. Но он стоил дорого. Очень дорого. Поэтому я начала откладывать деньги. Как мелкий воришка – то там сэкономлю, то там обману. Я раньше и представить себе не могла, что буду вести себя, как нерадивое дитя. Паша требовал отчеты обо всех моих тратах. Он просил прикреплять чеки и отчитываться по сдаче. Но он привык к тому, что я всегда честна. И перестал открывать холодильник для сверки. Что-то крупное скопить было сложно, но я все равно умудрилась.

Еще важнее было перестать бояться самого Паши. Именно страх – самый большой враг. Мне понадобилось не так много времени, чтобы осознать, что страх связывает меня по рукам и ногам в то время, когда муж издевается надо мной. Страх мешает защищаться. Боязнь, что я проиграю и сделаю хуже, что муж выйдет из себя и убьет меня. Страх, что у меня ничего не получится. И это был факт, с которым надо было что-то делать. Нельзя даже в мыслях допускать свой проигрыш. Но ведь легко сказать. А сделать – страшно.

Мне надо было почувствовать свою власть. Понять, что я могу хоть что-то сделать против него. Поэтому я пошла в аптеку, купила слабительный сбор для похудения удивительного действия. И приготовила мужу невероятно вкусный чай. Наши вечерние чаепития были в силе. И в этот раз я получала невероятное удовольствие. Еще и пирог испекла с мясом, как он любит. А ночью хихикала, закусывая подушку, когда он бегал в туалет каждые 15 минут, покрываясь испариной. Он даже подумать не мог, что это моих рук дело. Я разводила ему лекарство от диареи и чувствовала, как ко мне возвращаются силы.

Я ликовала. Потому что ко мне, наконец, пришло осознание – я ведь тоже не промах! Та еще стерва. И пока он ест мою еду – он зависим от меня. Пока он живет со мной, он может получить от меня нож в спину. Он может меня прибить. А могу и я. Вот прямо этим казаном для плова. Пока он спит. По голове. Он в моих руках не меньше, чем я в его. Муж и жена, все поровну.

Понятно, что я не собиралась его убивать. Все эти мысли и манипуляции просто помогли мне осознать, что я тоже опасна. Я не жертва. Пускай мелкая ночная крыса, но с зубами. И я смогу укусить.

Еще один нюанс, который меня заботил – работа. Нет, я не переживала, что не смогу ее найти. После игры с моим самолюбием я готова была на любые предложения. Хотя в загашнике лежал красный диплом.

Я не боялась остаться без денег. Жить на улице. Эти мысли были ничем по сравнению со страхом, что я не смогу устоять. И прощу, вернусь к мужу. Или что он начнет преследовать меня, а может, убьет. Или покалечит. Будет угрожать родителям. Я боялась расправы. Поэтому мне нужны были гарантии. И острые зубы.

Мне нужны были деньги, чтобы бежать и спрятаться. Мне нужна была работа.

Так я освоила возможности интернета и стала писать статейки для сайтов, оставляла отзывы, бралась за любые предложения. Небольшие деньги, конечно. Но я радовалась и им. И у меня получалось писать, хорошо писать. Просто какой-то талант открылся. Через некоторое время меня завалили заказами, а я брала все и откладывала каждую копеечку. Мне приходилось изворачиваться, чтобы успевать следить за домом, готовить еду и работать, чтобы Паша не догадался о переменах в моей жизни, в моем мышлении.

Павел продолжал меня тиранить по бытовым вопросам, но руки не распускал. Я делала вид, что безропотно терплю. На самом деле я его больше не слышала. Не верила ему, не реагировала. Его прекрасный образ померк. Я видела всю фальшь его слов. Видела, насколько он бывает невменяемым. А в моей голове только отсчитывались минуты до побега.

Все-таки он стал замечать, что со мной что-то происходит, что его власть теряет вес. Я наблюдала, как он все проще и проще заводится, теряет равновесие. Кожей чувствовала, что скоро будет кульминация. Развязка.

И я боялась. Но это уже был не животный страх жертвы. А страх убийцы, который боится, что его раскроют раньше времени. Я устала от ожидания. А он на удивление держался. Не трогал меня. Не бил. И в голове нет-нет, а пролетала мысль: вдруг он понял? Вдруг изменился? И это терзало меня. Сомнения продолжали разъедать мою душу.

Развязка произошла неожиданно. То ли проблемы у него на работе, то ли он просто устал быть относительно хорошим. Все началось с того, что он попросил у меня отчет по тратам. Я всегда записывала все в тетрадку и сохраняла чеки. Но тут он решил разобраться в мелочах и полез в холодильник. Видимо, он все же почувствовал, что не сходятся расходы с отчетами. Мой муж не был дураком, совсем не был.

Я знала – это мой звездный час. Я просто чувствовала, поэтому отпросилась в туалет до отчета и положила в карман шокер. Он был достаточно большой, и я очень боялась, что муж его увидит. Но он смотрел не на карманы. Он был увлечен собой и своим великолепным монологом.

Павел меня отчитывал. Ругал за расточительность. Он оседлал любимую лошадку и бодро на ней объезжал свои владения, когда я перебила его и сказала:

– Паш, заткнись, пожалуйста. Я хочу развестись.

Он опешил от моей дерзости, а я продолжила. Мое сердце стучало и вырывалось из груди:

– Я хочу развестись, потому что больше не люблю тебя. И никогда тебя не любила. Ты мне противен. И, кстати, на твоих трусах дырка.

Он посмотрел на меня прицельно, потом в два шага настиг меня и схватил за горло, а потом ударил по лицу. Раз, раз, потом еще один. Он бил так яростно, что я понимала – мне надо спешить, пока я еще могу двигать руками и думать. Я судорожно достала шокер из кармана и нажала на кнопку. Потом еще раз, и еще.