– Так это над Вами Плакучая Ива.
Ей велено небом так жить, -
Попробовал шут неудобства исправить, -
Вон, видите, клен в стороне.
Конечно, тоскует она и рыдает,
На солнце особо.
– Что, мне, до дерева этого? Скажешь – "рыдает"!
А клен-то: вот, тоже – жених!
Здесь где – то поодаль, стена монастырская.
Кто эту стену воздвиг?
Нашли инженеров, что строили стены.
Нашли камнекладов, и вот,
Приказ короля: – Я желаю расширить,
И стену построить, вдоль вод.
Зачем столько сил, и затрат, и вложений?
Кому, для чего та стена?
Но шут промолчал, поклонился и молвил:
– Как Вы, мой патрон, так и я.
Сложили высокую стену меж кленом.
От ивы его отсекли.
Высоким забором, жестоким забором -
Невидимы нити снесли.
Так думал царевич – пустой и безмозглый,
Смешной, но и жалкий, как "шут".
А шут промолчал, но за той недомолвкой,
Он знал, как деревья растут.
Опять шли года. И седой стала Ива -
Все больше в листве серебра.
Но Клена она не забыла и знала:
Иллюзия эта стена.
Весной выпускала пушистые вербы,
А, как было время бросать,
Зеленые бабочки стайкою бойкой,
Пыльцу разносили опять.
Они миновали высокую стену,
И наш замурованный Клен,
Весь, в бабочках жёлтых – как чудо живое,
Он, каждую вёсну рождён.
А осенью каждой, лишь только коснётся,
Его позолоты листва,
Вмиг ветер сорвет, и доносит до Ивы,
На листиках, Клена слова.
Присядет под ивою путник уставший,
Не зная про клен ничего -
«Откуда у ивы корней листопадных,
Кленовых ладошек полно?».
***
Еще пробежали года, и однажды,
Мальчишка чубатый – чужой,
Увидел, как выросли два перевитых