Изверг

Сколько она бы не пробовала с ними покончить, ее разум реагировал негативно. После этих попыток, обычно дозы удваивались.

Трудно было смотреть в глаза детям, перед тем как принять антидепрессанты, зная, что потом она будет задурманенная, окружена, так сказать, туманам который не давал ей видеть, что происходит. А самое главное, она не винила себя во всех бедах этой семьи.

Николай внимательно смотрел на Екатерину, пока она рассказывала. Шестое чувство ему подсказывало, что Екатерина не рассказывает им всю правду, а только маленькую долю, ту которая не даст им достаточно права чтобы упрекнуть ее. Ведь как не как, она растила Валентининых детей.

Он резко встал с дивана, сам не зная почему, но он сказал Екатерине, что хотел бы пообщаться с детьми.

Та провела Татьяну до входной двери, попрощавшись с ней и поблагодарив за все, потом они пошли в сторону детской комнаты, у которой была приоткрыта дверь.

Николай увидел, что ребенок спит, и решил не будить его.

Ну что ж … – Я подумал он. – Надо искать, где переспать эту ночь.

–Мы, наверное, пойдем— сказал он резко. – Если для вас не проблема, мы вернёмся завтра утром. На дворе уже темнеет, надо поискать, где переночевать.

– Остановитесь у нас на ночь, мы как никак родственники.

Варвара согласилась сразу, мужа она знала хорошо, тот бы отказался. Ходить и искать на ночь глядя, где переспать, тем более в деревне, не было хорошим вариантом.

Всё пошло не так, они представляли, что здесь найдут некоторые проблемы, которые они бы решили вместе с сестрой. Такой поворот дел, они точно не ожидали.

Екатерина показала им комнату для гостей. Но перед этим уложила Егорку, который давно уже спал мирно в коляске.

Они чуть не забыли дать гостиницы Екатерине. Сумки так и стояли возле входной двери.

В тишине, находясь одни в комнате, ни один ни другая не находили смелости, чтобы заговорить.

В этот раз смелее оказалась Варвара.

– Колечка мне очень жаль твоей сестры.

– Знаю. – Тихо сказал он, все еще с опущенной головой.

Она продолжила:

– Завтра посидим с детьми, а потом сразу же поедем к Валентине, – объявила она.

– Да. – Одобрил он план.

– Я так хотела сегодня увидеть детей, поиграть с ними.

– Завтра Варвара завтра. Идем спать, Бог только знает, что за день нас ожидает.

Нет спать он не мог, он думал, потом вспоминал письма, которые от Валентины приходили. Какой же он осел?

Столько времени прошло, он никак не мог найти время, приехать и увидеть, как сестра устроилась.

Дерьмо, а не брат ты Коля! И это после такого детства? Ты ничтожество!

На следующее утро они имели радость познакомиться со старшим, Эдуардом. С Егоркой они были уже знакомы.

Попросив у Екатерины, адрес больницы, фотографии детей, чтобы показать Валентине, когда они ее увидят, попрощавшись с хозяйкой дома, они подошли к детям.

– Эдуард, мне было очень приятно с тобой познакомиться и с твоим братиком. Мы с тетей должны уехать теперь. Мы хотим навестить твою маму, мою сестру. Я очень давно ее не видел.

Мальчик отреагировал так: он сначала заплакал, а потом сказал дяде чтобы тот передал маме, что он ее любит.

Плакали все, и взрослые, и маленькие. У Екатерины кружилась голова, чувство вины, было беспощадным к ней.

Уже потом, все еще плача, Николай с женой побрели к центральной дороге.

Хорошо, хоть не надо было тащиться снова с сумками – подумал он с облегчением.

Когда они доехали до психбольницы, был час дня. С такой жарой было невыносимо куда-то ездить. Но для них это не стало преградой, наоборот, казалось судьба хотела напомнить им, что им не надо туда – там плохо, поворачивайте назад.

Валя не знала, сколько времени она пролежала в больнице без памяти.

То, что случилось с ней, она помнила отрывками, например, когда Павел плюнул ей в лицо.

Или, когда он её избивал из-за того, что она не назвала его на вы, а просто Павел.

Помнила очень ярко и четко, как она кричала, ему «хватит», но ему нравилась её насиловать. Он возбуждался от этого еще сильнее.

Валентина не могла никому рассказать, что ее дети – это фрукт насилия, ее мужа и тем более оба ребенка.

Не могла она сказать и то, что он привязывал ее перед насилием. Приговаривая при этом, – «какая же ты прекрасная».

Перед тем, как изнасиловать ее, он каждый раз привязывал ее в специальной комнате, которую он оборудовал для этого. Наручники и все необходимое у него было, как будто она не была первой его жертвой, всё имелось у него.

А нижнее бельё, в которое он заставлял ее переодеваться перед тем, как сделать ей больно, и которое его возбуждало, было белого цвета.

После изнасилования он всегда становился ласковым, а ведь несколькими минутами раньше он избивал ее и насиловал, провоцируя иногда даже кровотечения. Его жестокости не было мер.

– Ты поплатишься мне за это я клянусь! – Эхом кричал её рассудок.

Каждый раз, после этого она чувствовала себя грязной.

В ванной она щеткой так терла кожу чтобы очистить себя от него, что становилась красной, иногда терла сама того, не понимая до крови.

Все это её опустошало до такой степени, что единственной её радость оставались только дети. Если не они, она бы сделала это, не задумываясь.

Самоубийство могло поставить конец ее страданиям.

В последней неделе она задумывалась об этом. А раньше её мысли концентрировались на том, куда уйти или к кому?

Теперь же поздно… Надо было к Николаю поехать, он бы выручил.

Но поняла она это только потом, когда было поздно. Смотря, на оплеснувший потолок и вдыхая смрад, который пропитался, она думала уже навсегда в её кожу.