Через 30 минут этого спектакля, я не выдержала и снова звоню своему другу, чтобы хоть какую-то опору почувствовать.
Ясно было и то, что лечиться в горбольнице я не буду. Находиться среди больных людей я не хотела. Я не хотела каждый день видеть стены больницы, пропитанные болью, страданиями, слезами, слышать печальные истории. Для себя я была здорова, а случившееся какое-то недоразумение.
Моя стратегия была ж. пу в горсть и со всех ног бежать и обогнать болезнь.
Мы с доктором получили мой вердикт, удалились в какой-то кабинет. Два часа после консилиума строили планы лечения и вели беседы. Еще предстояло пройти кучу дообследований, чтобы выявить природу этого рака. Их оказывается тьма тьмущая при одном общем названии. От этого зависят методы лечения, очередность процедур и много другое.
Как ни крути, вырисовывалось 6 курсов химиотерапии, операция и 20 сеансов облучения. Это все должно было уложиться в период чуть меньше года. За время обсуждения у меня даже слезы не появились. Конечно, это от шока. Прорвало меня к только вечеру. Доктор примерно обрисовал, что меня ждет на каждом этапе.
И что вы думаете, я сделала первым делом выйдя из кабинета? Я поехала заказывать парик. Чтоб как у меня было, чтоб из натуральных волос, чтоб… чтобы все было по-прежнему…
После этого я готова была разрыдаться. Мне нужно было срочно с кем-то говорить. Я не могла уже сдерживать слёз. Я домчалась до подруги и у неё на кухне полились соленые, крупные, горькие. Они уже не останавливались до ночи.
Она мне говорила: «Оксан, я не знаю, что сказать в этой ситуации. Я в шоке. Но всё будет хорошо». Мне было неважно, что она говорила. Важно, что был человек, который был рядом.
После позвонила родителям, сказала, что сейчас приеду, есть важные новости Попросила брата приехать тоже к ним. Я заехала домой, вытащила линзы из глаз. Они уже были просто мутными от солёных слёз. В них невозможно было вести машину. Надела очки и поехала в Бердск.
Дорога занимает больше часа. Слезы не останавливались. Мне было жалко себя, страшно, непонятно, что теперь будет с моей жизнью, что с сыном… Наверное, меня вёл ангел-хранитель. Я просто не помню на каком автопилоте я добралась. Глаза были мутные от соли непрекращающихся слез. Нас было четверо, как и раньше: мама, папа, брат и я. Я не смогла произнести слово из трех букв… Я наблюдала, как сильные мужчины, мой папа и брат, отводят глаза и не знают, что сказать… Мама сильно старалась не расплакаться… Она потеряла обоих родителей от онкологии…
Пишу сейчас, спустя восемь лет, и до сих пор глаза увлажняются. Насколько все это глубоко.
На следующий день мне позвонила жена моего брата. Она была в командировке и узнала от брата о случившемся. С того звонка она каждый день на протяжении года писала мне утром и вечером и узнавала, как мои дела. Это так важно знать, что каждый день о тебе кто-то помнит и интересуется.
Ты представляешь сколько будет стоить лечение?
Помните тот звонок из онкодиспансера другу? Я ему сообщила, что не буду лечиться в городской клинике. Только в частной, самой дорогой в городе.
«Ты представляешь сколько будет стоить твоё лечение в частной клинике??!! Что ты придумала?» Он пытался меня вразумить. Моё положение на тот момент – одна с ребенком, молодой годовалый бизнес, небольшая квартира в ипотеке, машина, стоимостью меньше, чем одна операция, накоплений нет…? Но это меня не останавливало. ? Сквозь наворачивающиеся слёзы во время разговора, я стояла в онко-корпусе городской больнице, битком забитом людьми с погасшими глазами, с потерянными надеждами.
Ну нет! Мне здесь не место! Я не больна! Это какое-то жуткое недоразумение! У меня реально ничего не болело! Оставаться здесь на лечение – для меня означало признать себя больной и пропитаться сомнениями, страхами, печальными историями. ? Да и доктор, которому я доверяла и была уверена, что он вытащит меня из этих обстоятельств, работал в частной клинике на тот момент. ? Я приняла решения обрести здоровье во что бы то ни стало. Для этого я стала клиентом частной клиники. Именно клиентом, а не пациентом. Разница между этими понятиями глобальная. И да, это дало мне право быть ежедневно на связи с врачом и его ассистентом. Это дало мне право на качественное вникание доктором в мою ситуацию и своевременное реагирование на малейшие изменения. Это дало мне право на улыбки персонала, а не на сожаление. Это дало мне право находиться там, где есть надежда и уверенность. Это очень колоссальные бонусы. Но это исключительно мой выбор. Денег он потребовал, ну очень круглую сумму. Да, он подорвал мой бизнес, потому что я выгребала из него всё, что могла. Но здоровье и моя жизнь точно стоят больше. ?
Я научилась не отказываться от помощи в тот период. Просить не просила, но не отказывалась. Она приходила всегда, ровно в тот момент, когда, казалось бы, уже всё, не хватает до нужной суммы и негде взять. И тогда же я научилась быть благодарной за всё и всех, что приходит в мою жизнь. ? С тех пор я точно знаю, что когда принимаешь решение, вселенная помогает тебе с его реализацией.
? ? #откровенный_разговор_og #ракгруди #ракнеприговор
Парик
Самое первое, что я сделала, когда вышла из горбольницы после консилиума, поехала заказывать парик. После
озвученного диагноза я со своим доктором просидела, наверное, пару часов в кабинете за важными разговорами.
– Не ищи жалости у людей, она тебя уничтожит.
– Если тебе станет нестерпимо трудно и захочется разреветься, приходи и за этим ко мне. Я тебя поддержу.
– Продолжай жить максимально свою обычную жизнь. Не забрасывай то, что делаешь сейчас (спорт, активности и прочее).
– Не мучай себя вопросом «за что мне это». Это не наказание.
– И, Оксана, закажи себе парик сейчас. Пока у тебя свои волосы, чтобы сделать максимально похожее. Дабы не напяливать на себя непонятно что. Момент придет, как всегда неожиданно.
В машине я открыла на телефоне ДубльГис. Забила в поисковик «парик» и нашла несколько контактов. Выбрала удобный мне, позвонила и поехала сразу туда.
Огромный красивый шоу-рум от пола до потолка в головах с париками.
– Эээ, я… мне… надо заказать парик – промямлила я.
Девушка, с наметанным взглядом, как у продавщицы на рынке в 90х, все поняла:
– Когда вам назначили химиотерапию?
Я была поражена, как это можно было знать. Но, оказывается, это целая индустрия. Один из неочевидных бизнесов, на котором люди зарабатывают. Пока не столкнешься, даже не догадываешься, что это существует. И называется так красиво – постижёр. Специалист, который делает парики. Что-то из разряда, шарман, мадмуазель.
Она оказалась владелицей этого салона. Расспросила меня, кто доктор, какая химия. Начала показывать мне варианты. Столько тонкостей и нюансов, как в любом деле.
Решили, что будем делать на заказ. У меня на тот момент были длинные рыжие волосы. Моя стратегия – держать болезнь максимально втайне. И значит парик должен быть максимально похож на мой образ.
За длинные славянские натуральные волосы мне насчитали круглую сумму. Это был первый транш в моё многомиллионное лечение.
Три недели изготовление. Примерка. Окрашивание парика в мой цвет. Укладка)) Бог мой, я купила своему парику вип обслуживание.
Красота – одна из моих главных жизненных ценностей. Всё должно быть красиво у меня и вокруг меня. Всё, что я делаю, должно быть красиво.
Я не представляла, сколько мне придётся быть лысой (господи, это реально будет со мной?? Я до сих пор ощущала себя как будто в параллельной реальности или во сне). Но я буду до последнего красоткой.
Почему болезнь держала в тайне
О моём диагнозе знал очень узкий круг. Мои родители, брат с женой, одна подруга и продавец. Всё. Чуть позже круг расширился, но тоже максимально близкими людьми, с кем я контактировала.
Мне не хотелось жалости. Люди не знают, что делать в такой момент. Если не было такого опыта. То тебе скажут что-то банальное, типа всё будет хорошо. Но уже бл… не хорошо. Никто мне не гарантирует это хорошо. Самое бесполезное слово в сложный момент. А просто сотрясать воздух, рассуждая о том, как у кого-то было что-то. Мне не нужны были непрошенные советы. Для лечения и рекомендаций у меня есть доктор. Для реальной поддержки – близкий круг родных.
Я поделилась только с теми, кто действительно мог поддержать своей любовью, близостью и кому точно было не всё равно. Кто не выкинет меня из головы через пять минут после печальной новости. Кому я дорога.
Еще была одна причина. Важная.
Мне было СТЫДНО. Стыдно признаться, что я заболела онкологией. Как будто со мной что-то не так. Я предполагала, что люди будут шарахаться от меня, узнав про диагноз. И это имело место быть. Гораздо позже я попала в сообщество онковыздоравливающих. С одной девушкой там был случай. Болел онкологией её ребёнок. Они полетели в Москву на лечение. Остановились в квартире, которую сдавала женщин, помогающая родителям с организацией лечения. Как-то соседи узнали, что в их доме постоянно находятся родители с детками, проходящими онколечение. Они подняли огромный скандал. Их слова были: «Пусть катятся отсюда. Сейчас позаражают тут всех». Ох, господи… Тебя уже ничем не заразить с таким-то гнилым мышлением…
Но на самом деле у общества стойкая ассоциация: онкология – неизлечимое заболевание. Онкология – это трагедия, печаль и уныние. Есть такое явление, как коллективное сознание. Ты пропитываешься убеждениями, настроением социума и этот мощный эгрегор начинает тобой управлять. Твоими мыслями, эмоциями, действиями. В сложный период психика и так качается на качелях. Поэтому нужна опора и фокус на наилучшем результате. Моя стратегия была – не попадать под влияние коллективного сознания, как минимум до тех пор, пока не буду понимать, что я прошла острую фазу болезни.
В нашем обществе в принципе странное отношение к этой проблеме. О ней не говорят вслух. Сами пациенты и их родственники не понимают, как справляться. Все вокруг делают вид, что нет такой проблемы. Доктора – молодцы, научились лечить с хорошей положительной статистикой. Но никакой психологической поддержки в глобальном масштабе не предусмотрено. А это война, ребят. Личная тяжёлая война. Травмы психологические рубцами в палец толщиной на твоей душе. Шрамы послеоперационные не стереть. Тебе самой сложно. Родные не справляются. Мужья уходят. С учетом того, что нет психологической культуры. У нас ещё до сих пор (только-только самые зачатки) люди остаются один на один со своей проблемой.
Сначала ты говоришь об этом с подругами, близкими (кто выдерживает такие разговоры). Потом начинаешь чувствовать неудобство и чувство вины, что я снова напрягаю своими переживаниями. Ну вроде выкарабкалась, живи и радуйся. Но как в анекдоте: шарики красивые, но не радуют. А знаете почему?
Человек не отгоревал своё горе. Запрет на чувства. Я сужу по себе. Сначала нужно было упорно идти к выздоровлению. Параллельно зарабатывая деньги на лечение. Потом тебе нужно было отдавать долги, которые скопились. Потом новые жизненные проблемы. После такого лечения нужно обязательно включать в протокол принудительный отдых где-то на природе с полным покоем, лицезрением красоты, классической музыкой и психологической помощью. Поработать с эмоциями и чувствами, которые ты прожил. Я не организовала для себя такой период. Я в принципе перенесла онкологию, как грипп, на ногах. Я не видела другого выбора. Возможно эта
стойкость и спасла в какой-то степени. Незакрытая травма фонила много лет, влияя на многие сферы в жизни, особенно на отношения.
В особо острые моменты я ходила к помогающим практикам. Но по своему опыту могу сказать, что психолог, не понимающий проблему, не справится. С тобой будут работать, как теоретики, применяя абсолютно не подходящие практики. Нужны онкопсихологи или те, кто сам прошёл этот путь лично или с родными. Кто глубоко в теме.