Оценить:
 Рейтинг: 4

Я уеду жить в сказку

Год написания книги
2023
Теги
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
2 из 5
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Как выяснилось, Тома ничего в этом не понимала. Ее прежние увлечения были подобны цветным лентам: разные, но по сути одинаково легкие, они то едва скользили по коже, то опутывали ее, но их можно было просто разрезать. Влюбившись в него, Тома точно оказалась распиленной пополам на столе фокусника: она понятия не имела, что происходит и произойдет дальше, но твердо знала, что полностью находится в его власти.

Его звали Дмитрий. Называть его, даже про себя, Димой ей претило: именно полное имя казалось ей более весомым, даже царственным, как и его обладатель. Тома любила Дмитрия семь долгих месяцев. Он вместе с женой и сыном переезжал в другую страну, и это значило, что встретятся они нескоро, а вероятнее всего, этого не случится никогда. Да, они и раньше виделись вживую нечасто, но у нее, как теперь выяснялось, были смутные надежды на перемены.

Причина переезда была связана с работой Дмитрия. Он зачем-то пытался объяснить ей подробности, но она его почти не слышала. После того как прозвучало роковое слово «Англия», безутешная Тома могла только молча плакать, кусая костяшки пальцев, чтобы рыдания не услышали соседки. Дмитрий, от которого не было смысла что-то скрывать (утаить чувства такой силы от их объекта сложнее, чем замазать тональником кровавую рану), увещевал по скайпу, что так будет гораздо лучше – видимо, опять же для него и его семьи, – страдальчески вздыхал и, сбиваясь, снова и снова говорил, что Тома должна перестать переживать. Но она не переставала.

Едва они попрощались и слегка искаженное камерой худощавое лицо Дмитрия с печальными серыми глазами исчезло с экрана, Тома впервые с удивлением и ужасом ощутила этот винт у себя в груди. Ей пришлось даже схватиться за стол, когда она поднималась, чтобы налить себе водки. Тома в жизни не пила ничего крепче десятиградусного вина, но почему-то решила, что такую боль может притупить лишь водка.

Бутылка «беленькой» хранилась у нее в медицинских целях: Тома растиралась, когда сильно замерзала или заболевала. Она решительно открутила крышку, но от одного запаха, ударившего ей в лицо, девушку замутило. Тома поняла (нет, для понимания она была слишком оглушена горем – скорее, интуитивно ощутила), что от одного глотка ее просто вывернет. Она похоронила идею выпить и мучительной, неуверенной, как у старика, походкой направилась к кровати, где и провела весь вечер и всю ночь. Винт причинял невыносимые страдания, и Тома была уверена, что не доживет до утра. Что-то разорвется внутри, и это освободит ее навсегда. Однако утро – странно – наступило, хотя облегчения не принесло. Да и было ли оно возможно?..

О том, чтобы поделиться с кем-то, не было и речи: они не поняли бы ее чувств, покрутили бы пальцем у виска. Как можно так сильно любить женатого мужчину, если у тебя с ним практически ничего не было и он изначально ничего тебе не обещал? Когда-то и она рассуждала так же.

В трудные дни – ну или те, которые она считала трудными раньше: из-за авралов на работе, ссор с подружками, головной боли или внезапной непогоды – Тома обычно находила чем себя утешить. Например: сколько бы ни навалилось дел, в перерыве выбегу за ванильным капучино, перед сном посмотрю фильм с Эштоном Катчером… Такие простые обещания, данные себе, позволяли Томе почувствовать почву под ногами и уверенность в том, что даже самый дурной день можно скрасить – хотя бы в финале.

Улучшить ее теперешнее состояние такими банальными способами не представлялось возможным. И все же она бессознательно уцепилась за то, что на дворе пятница и ей предстоят выходные в одиночестве. Редкое удовольствие, которое выпадало ей… когда в последний раз? Она не могла вспомнить. Надя, Катя и Соня – кто-то из них всегда был дома, и если Соня, в полном соответствии со своим именем, в свободное время предпочитала спать, то шумные и энергичные Надя с Катей вечно чем-то гремели, громко болтали, готовили на кухне под отвратительную русскую попсу.

Две недели назад вдруг выяснилось, что эта «сладкая парочка» собирается провести выходные в гостях у Надиных родственников. Одно это стало для Томы громадным облегчением, а тут еще Соня решила пожертвовать двухдневным сном и укатить куда-то с бойфрендом – он вроде сделал ей замысловатый сюрприз (несмотря на свою пассивность, девушка очень быстро встретила в Москве парня). Таким образом, съемная квартира оставалась в полном распоряжении Томы на два дня. Пока на нее не обрушилась новость об отъезде Дмитрия, девушка думала об этом с упоением, почти как о собственном отпуске. Сейчас это уже не имело такого значения, но по крайней мере Тома могла побыть со своей болью наедине.

«Уже пятница», – продолжала твердить она себе, но стоило ей на секунду вдуматься, как на горизонте маячил и понедельник – начало новой недели, в которой точно не будет места надежде и вообще хоть чему-то хорошему. Дмитрий с семьей улетал в воскресенье.

ВОСКРЕСЕНЬЕ. Тома глотнула воздух и остервенело потянула на себя ручку входной двери. Незаметно для себя утром она успела умыться, одеться, причесаться и даже припудриться. Поела ли? Нет, кусок в горло не лез. Общалась ли с соседками? Может, перекинулась парой слов.

По дороге на работу Тома ни разу не посмотрела ни на часы, ни вокруг. До нее будто издалека доносились гул подъезжающего к станции метро поезда, голоса прохожих, стук каблуков по асфальту, а потом – мелодичный сигнал, возвещавший о том, что офисный лифт приехал на первый этаж. Вместе с ней в кабину впихнулось человек шесть.

– А кто вы по гороскопу? – раздалось у Томы над ухом.

Она не сразу осознала, что обращаются к ней. Незнакомец повторил вопрос, и только тогда она подняла голову. Полноватый и почти лысый мужчина лет пятидесяти улыбался Томе чересчур жизнерадостно, и она, слегка отшатнувшись, пробормотала:

– Близнецы.

На лице мужчины появилась гримаса грусти и сочувствия, точно она сообщила ему о смерти своего родственника.

– Близнецам сейчас тяжело, но сегодня их ждет сюрприз. На первый взгляд, не очень приятный, но при ближайшем рассмотрении…

Лифт остановился – к счастью, на ее этаже, – и Тома выскочила из кабины, не дослушав странного собеседника. «Неприятных сюрпризов мне хватило, спасибо».

Тома работала секретарем в торговой фирме. Официально, конечно, ее должность называлась «офис-менеджер», и она не подносила начальнику кофе, а занималась в основном звонками и документацией. Ну ладно, еще закупала канцтовары и заправляла принтер. Но по сути это была именно та работа, которой Тому пугали в детстве («И кем ты с тройками потом будешь, секретаршей??» – в самом этом слове виделось что-то непристойное, особенно если учесть, каким пренебрежительным тоном выплевывала его мать). Забавно, но теперь мама, наоборот, радовалась, что Томе удалось «прекрасно устроиться в Москве».

В целом все было не так плохо: офис в центре города, всего в пяти минутах ходьбы от метро, зарплата… ну, не фонтан, но на нее можно было прожить, даже платя свою долю за квартиру. А уж если бы Тома сидела на строгой диете и ни при каких обстоятельствах не покупала себе ничего, кроме самого необходимого, глядишь, зашиковала бы. Она нашла идеальный ответ на вопросы о работе: «Тружусь в сфере продаж, но, Боже упаси, не продавцом». После этого уточнения новые знакомые обычно замолкали и смотрели на нее с уважением, видимо, мысленно примеряя на хрупкую девушку должность администратора или директора.

Иногда Тома спрашивала себя, кем работала бы со своим странным дипломом гуманитария, если бы перед ней не стояла задача зацепиться в Москве. Возможно, она могла бы повыбирать чуть дольше и найти творческую профессию… какую? Так далеко ее мысли не заходили.

– Петр Иванович тебя обыскался. – Гламурная помощница директора Полина, москвичка в десятом поколении, о чем она упоминала по случаю и без, не удостоила Тому ни взглядом, ни приветствием. – Надо отвезти документы партнерам. Именно отвезти, по почте они не хотят. По дороге купи картридж для принтера.

Слова доходили до сознания Томы медленно, все воспринималось отстраненно, как сквозь вату.

Девица с остервенением клацнула наманикюренным пальчиком по клавише и, все так же не поворачиваясь к Томе, осведомилась:

– Ну и на звонки я, что ли, отвечать должна?

Звонки? Какие звонки? А, да. Кто-то звонит.

– Здравствуйте, компания… – На секунду в голове у Томы мелькнуло, что она забыла название компании, в которой трудилась полгода, но губы сами произнесли правильное слово.

На том конце провода от Томы чего-то хотели. Ее о чем-то спрашивали. Она что-то отвечала. А в это время внутри нее разверзалась черная пропасть размером с океан.

***

– Это тебя.

– Меня? – Тома едва успела вернуться в офис после выполнения своих заданий и только зашла в кабинет.

– Тебя, тебя. Звездочка, сто шесть, или?.. – Полина ненавидела отвечать на звонки и была очень раздражена.

– А?

– Как на тебя переключить?

– Я… не знаю.

В офисе был многоканальный телефон. Странно – Тома знала, как переключить на начальников, на бухгалтера, на отдел рекламы, кадров… а вот на себя – нет. Переключала всегда она. На работу ей никто не звонил – писали в рабочий чат.

Простонав нечто похожее на «Господи, за что мне это», Полина пробежалась пальцами по кнопкам (так она помнила комбинацию – зачем тогда спрашивала?), и черный телефонный аппарат на столе Томы зазвенел мелодично и почему-то тихо. Для нее одной.

– Алло, – без всякого выражения произнесла она в трубку.

Кто это мог быть? В тот момент это было последнее, что ее интересовало. Но раз кому-то она понадобилась, надо ответить. Таковы правила.

– Девочка, как ты меня напугала. Выключила мобильник – и что я должна думать? Нашла номер твоей конторы в телефонном справочнике…

Телефонные справочники – они что, еще существуют? И там есть этот номер?

– Привет, бабушка. Все в порядке?

– Я хотела сделать тебе сюрприз, а потом поняла, что у меня нет твоего точного адреса, так что…

«Сюрприз»… вроде кто-то уже произносил сегодня Томе это слово, причем с негативным подтекстом.

– Ты говорила, что будешь одна в выходные, и я, чтобы ты не чувствовала себя одинокой, решила тебя навестить! Я соскучилась, моя девочка!

Нежный, ликующий, домашний голос бабушки не вязался с казенной рабочей обстановкой. Странно было уже то, что Тома слышала его, сидя в офисном кресле в юбке-карандаш у экрана слегка запылившегося монитора.

Сначала Тома подумала об этом. Потом до нее дошло.

– Ты приезжаешь?!

– Я уже на вокзале, жду поезда, девочка! – Так называла ее одна только бабушка – с неизменной теплотой. – Надеюсь, это не нарушит твои планы? Ты сказала, что ничего особого не планируешь…

Да. Не планировала. Только пореветь и, возможно, все-таки выпить. Следующие вероятные этапы праздника жизни – тошнота и головная боль. Возможно, получилось бы поорать в пустой квартире («Что, правда, я собиралась это делать?!»). Но нет. Придется чинно пить чай с бабушкой, водить ее по картинным галереям и… э-э… а что они там обычно делали вдвоем?
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
2 из 5