Идеальный сценарий

– Зайка, как только я смогу, сразу свожу тебя и в Париж, и куда захочешь.

Не знаю, выполню ли это обещание, но сиюминутный эффект, на который я рассчитывал, оно возымело – Марианна перестает хмуриться, в глазах появляется сонная мягкость.

– Я устала.

– Уже? – Она даже бокал не допила (я пить и не начал – и вообще-то не собирался).

– Пойдем ложиться?

– Сейчас еще рано, я не хочу.

– День был такой утомительный…

– Тогда приляг, а я приду попозже.

– Да?

Я рву шаблон. Лицо Марианны вновь становится напряженным, а у меня внутри рождается неправдоподобная легкость.

– Да.

Так просто?.. Наверное, я ее обидел (вот черт), но что тут обидного, я совершенно не хочу ложиться.

Моя девушка ставит на стол опустевший бокал, дожевывает кусок сыра и идет в комнату. В каждом ее шаге, в каждом жесте, в шелесте расстилаемого одеяла мне слышится упрек. Я остаюсь на кухне и рассеянно листаю диалог в соцсети.

– Наверное, я не дождусь тебя и усну. Доброй ночи.

Марианна стоит на пороге кухни, уже в пижаме (в рисунке – розовые цветочки, от которых отходят салатовые листочки, – есть что-то детское и инфантильное), и буравит меня взглядом.

– Спокойной ночи, солнце.

Она не уходит, ждет чего-то. Пауза затягивается. И тут разражается трелью мой телефон.

Кто это может быть? Вариантов масса, и рингтон у меня один на всех. Но я необъяснимо уверен, что знаю ответ. Это точно он, тот мужчина – пришел в себя и просит навестить его завтра в приемные часы. Я отпрошусь с работы, куплю фрукты и поеду в больницу.

Я не помню, как он выглядит – только засыпанную снегом верхнюю одежду, – но теперь мне представляется, что это человек среднего возраста, плотного телосложения, уже начавший седеть, непременно с усами. Голос у него низкий и негромкий. Глаза карие, внимательные. И беседа с ним изменит мою жизнь бесповоротно…

Марианна с недоумением наблюдает, как я мечусь по квартире в поисках телефона.

– Алло, сынок! Решила узнать, в порядке ли твоя весенняя одежда. Зима скоро закончится, может, купим тебе пальто?

Я отношусь к маме с умеренной теплотой, но сейчас у меня темнеет в глазах от разочарования. Замечтался и даже не посмотрел на экран телефона. Тот мужчина, жизнь изменится, ага, куда там.

Пока мне сложно представить, что зима когда-то закончится. Не помню, в каком там виде моя весенняя куртка, но мои родители на пенсии и получают копейки, так что если речь заходит о покупках, говорить «да» нельзя ни в коем случае.

– Одежда в полном порядке, мам! – бодро рапортую я.

Марианна закатывает глаза и уходит в комнату. Она не терпит, когда я разговариваю по телефону с кем-то кроме нее.

– Как вообще твои дела, сынок?

– Мам…

…я не люблю свою работу, не люблю свою девушку, мне плевать на продажи, на Париж, у меня два кредита, которые я брал на совершенно не нужные мне, но необходимые остальному человечеству (в том числе моей девушке) вещи, я брожу среди людей тенью, никем не замечаемый и ничем не выделяющийся из толпы. Только сегодня я совершил значимый для себя поступок, это расшевелило меня на несколько часов. Будто прожектор ненадолго осветил мою бесполезную, никчемную жизнь. Но завтра и это канет в Лету.

– … все отлично.

– Ты хорошо кушаешь?

Я подхожу к холодильнику и кладу туда остатки сыра. Сегодня нет даже яблок. За дверцей скрываются только бутылка оливкового масла, зелень в пакете и, кажется, диетические коктейли.

– Я сыт как никогда.

Закончив разговор с мамой (она еще минуты полторы что-то вещала тревожным голосом, я механически отвечал), одеваюсь, чтобы пойти в магазин.

Пока не так поздно, но я не помню, когда в последний раз выходил за продуктами после возвращения с работы. Если я оставался голодным, то обычно предпочитал дождаться утра и съесть чизбургер или что-то в этом роде по дороге в офис. И никогда себе не готовил – в этом смысле появление Марианны ничего не изменило, как не изменило бы ее отсутствие, разве что холодильник набился бы полуфабрикатами и «сырьем» для бутербродов. В принципе я умею делать несколько блюд, но мне всегда лень.

Марианна уже спит. Я завязываю шнурки и выхожу.

Глава 3

Вокруг тихо и свежо. Снег во дворе еще не затоптан и переливается под мягким желтоватым светом фонаря. Я замираю на секунду, чтобы оглядеться. Каким, оказывается, красивым бывает зимний вечер! Я вечно сижу дома вечером в это время года. А если и оказываюсь на улице, то дико тороплюсь и не смотрю по сторонам. Или вызываю такси, если ОЧЕНЬ тороплюсь.

Мне кажется, или продавщица из магазина напротив смотрит на меня с легким недоумением? Потому что я впервые за долгое время зашел в такой час? Да ну.

«Здравствуйте, нет, пакет не нужен, спасибо, всего доброго», меня ждет заученная цепочка действий – и ей, вероятно, ни до чего нет дела, она просто ждет, когда закончится ее смена. И меня вряд ли помнит, сколько нас таких…

– Батончики мюсли закончились.

– Простите? – Я вздрагиваю, оторвавшись от своих мыслей.

– Мюсли сегодня нет, привезут завтра.

Точно, я же часто беру их для Марианны тут, на кассе. Забавно, меня ассоциируют с тем, чего я даже ни разу не пробовал.

Выкладываю перед продавщицей замороженные блинчики. Вообще-то я их не люблю, скорее всего, они безвкусные, как бумага, но сэндвич не хочу, а готовые салаты вызывают у меня подозрения.

Женщина готова пробить товар, но…

– Стоп. Подождите, пожалуйста.

Она хмурит лоб, ничего не отвечает. Я отхожу от кассы и возвращаюсь через пару минут, неся упаковку с сырым мясом, коробку яиц и пакет муки. Соль в доме должна быть.

Вряд ли тот мужчина позвонит, но на всякий случай я кладу телефон на кухонный стол перед тем, как начать готовить. Если буду отбивать мясо, разбужу Марианну стуком. Так что просто нарежу кусками и обмакну в яйца, а потом обваляю в муке…

Надо убавить огонь, чтобы еда не сгорела… никогда не готовил на оливковом масле, черт, стоило купить подсолнечное, ну да ладно… Масло шипит и брызгает мне в лицо. Никак не могу подобрать подходящую температуру…

Я, наверное, произвожу слишком много шума, потому что Марианна в комнате вздыхает и ворочается. Не просыпается, нет – если бы проснулась, уже начался бы скандал – какого черта я ее разбудил, когда у нее был такой сложный день, почему я ничего не могу сделать тихо, когда это кончится… А когда, в самом деле?